Юбилеи фабриканта, писателя, архитектора, артистки

Савве Морозову — 160 лет

Старообрядческая династия Морозовых обосновалась в Москве, на Патриарших прудах ещё в 16 веке: и едва ли кто прославился из неё так, как Савва (Савва Тимофеевич Морозов, 1862—1905)…

Отец Саввы — Тимофей Саввич — получил в наследство «Товарищество Никольской мануфактуры Саввы Морозова сын и К°» — мануфактурный комбинат, собранный по частям его дедом; и сам включился в работу активно, начиная с 40-х годов девятнадцатого столетия. Управление Никольской мануфактурой отец, чьё здоровье подорвала морозовская стачка, передаёт Савве.

Он работал неистово – как молятся старообрядцы, сжигая себя пламенем веры, взмывающим вверх, пока земное должно делаться своим чередом. В образе Саввы Морозова концентрировалась русская мощь, — нечто бурлацкое, коренное было и в физической оснастке его.

Смерть пишет последнюю страницу — не считая бессмертия: которое открывается людям незаурядным, таким, как Морозов; но обстоятельства смерти его загадали ряд загадок. Очевидно, определённая религиозность была присуща ему: с точки зрения старообрядчества (как и любой ветви христианства) самоубийство является тягчайшим грехом; и как-то мало вяжется образ неустанного, жизнелюбивого Саввы Морозова с человеком, стреляющим себе в сердце.

Официальной версией смерти был всё же признан суицид, но задолго до трагедии, Морозов говорил Максиму Горькому (судя по его воспоминаниям), что в гибели его заинтересованы черносотенцы, неоднократно присылавшие письма с угрозами из-за участия фабриканта в революции.

Морозов был настолько популярен, что после смерти среди рабочих его фабрик пошла легенда: мол, фабрикант не помер, вместо него похоронили другого, а он тайно ходит по фабрикам своим, поучая рабочих уму-разуму…

Он и был похоронен по старообрядческому обряду; речи не произносились, гроб с телом не вскрывался.

Константину Федину — 130 лет

Константин Александрович Федин (1892—1977), чья жажда писательства была бурной настолько, что мальчишкой, возражая против настояний отца сделаться коммерсантом, сбегал из дома, вошёл в силу незыблемости в романах «Города и годы» и «Братья». Опыт участия в содружестве Серапионов, где он был секретарём, бросил бликующие, яркие пятна на стилистику Федина, позволяя писателю добиться максимума выразительности.

Стажировка в Германии молодого художника сочетается с обретением им любви и дружбы, но Первая мировая начинает яростно курочить судьбы, и интернированный в немецкое захолустье Андрей Старцев узнает и трещину в дружбе, и отчаяние внутренней, человеческой бездны.

«Братья» — роман о месте и судьбе интеллигента в революционной России – в сущности, есть роман об онтологической бездне, бушующей вокруг, и вложенной в нас, и то, что сам Федин познал и ту, и ту – очевидно.

Человек-творец был особенно важен Федину для рассмотрения: вот почему Андрей Старцев, помещённый в центр другого известнейшего романа – «Города и годы»: художник.

Очевидность сия и придаёт особый окрас двум его вершинным книгам; в то время, как иные, которых было не мало, отходят на второй план, постепенно тускнея. Федин писал крупные портреты времени: романная форма соответствовала замыслу, а мастерство и дарование – воплощению.

Петру Барановскому — 130 лет

Народное творчество: сгусток правды, повествование – в фактах – о том, что заставляло народ ликовать и печалиться; и создание музея народного творчества в Коломенском связано с именем Петра Дмитриевича Барановского (1892—1984), и ставшего его первым директором. Барановский был архитектором, реставратором; находятся публицисты, утверждающие, что сохранение Храма Василия Блаженного – во многом его заслуга.

 Выходец из дорогобужских крестьян, Барановский демонстрировал ту энергию и силу, что позволила ему, словно стремясь по сияющей духовной вертикали, успешно окончить инженерные курсы в Москве в 1912 году — с лицензией на производство строительных работ.

Железнодорожные и строительные постройки, которыми руководил Барановский, прерываются с началом Первой мировой, на которую он был призван. Он работает военным инженером; после войны получает второй диплом – по искусствоведению; становится преподавателем Московского университета.

Он был инициатором создания музея Андрея Рублёва: выступив с красноречивым докладом, посвящённым находке фрагментов надписей с надгробия Рублёва; он же предложил свою расшифровку; идея музея, истово поддержанная Грабарём, была воплощена.

…как и большинство идей Петра Барановского: титана реставрации и восстановления; того, кому старина русская обязана многим, очень многим.

Любови Орловой — 120 лет

Успех Любови Петровны Орловой (1902—1975) был феноменален — в Советском Союзе не существовало (Бог миловал!) института звёзд, но были подлинные народные любимцы: и Орлова была лидером в этом плане.

Она была из дворянской семьи: что не приветствовалось в стране Советов, однако не помешало Орловой. Интересно, что по материнской линии актриса состояла в дальнем родстве с Львом Толстым. Ещё более интересно, что Шаляпин, бывавший в доме Орловых, увидев девочку в домашнем спектакле, напророчил ей славу: впрочем, возможно, это легенда – из тех, какими обильно обрастают жизни знаменитых артистов.

В 20-х годах Орлова работала преподавателем музыки и тапёром в кинотеатрах Москвы; театральный техникум был впереди. После него – хористка, потом актриса театра имени Немировича-Данченко.

Круто всё меняется в её жизни после того, как в театр пришёл Александров, и, пленённый ей: и даром, и внешностью, в сущности, сделал ей кинокарьеру. Она играла… с лирической простотой и той мерой естественности, которую дарует жизнь; роли лучились жизнерадостностью, и образы, создаваемые Орловой (в большинстве) были близки огромному числу людей…

Она не отошла в пыльные архивы кино: лучшие фильмы Александрова сегодня так же лучатся и играют красками – в огромной мере благодаря воздушному и прекрасному дару Любови Орловой.

Александр БАЛТИН.