Учёный милостью божьей

В ночь на Крещение, 19 января, не дожив двух недель до 66 лет, скоропостижно скончался известнейший российский историк и политолог Анатолий Иванович Уткин.
Профессор, доктор исторических наук, директор Центра международных исследований Института США и Канады РАН, он родился 4 февраля 1944 года в городе Балаково Саратовской области. Судьба всякого человека написана на небесах: своим появлением на свет, всей жизнью своей, натянутой, как тетива лука, до последней минуты, Анатолий Уткин обязан родителям, людям особого склада, прошедшим горнило Сталинградской битвы. Отец – капитан, мать – радистка в этом величайшем сражении Второй мировой войны.

Счастье видеть своих родите-лей живыми, с боевыми на-градами на выцветших гимнастёрках в послевоенном детстве выпадало немногим. Анатолию повезло. Уже только поэтому скудное детство, в котором почти всего не хватало — еды, одежды, квадратных метров, — было прекрасным. Мандарин в скромном подарке на новогодней ёлке — ярко-оранжевый, расточавший запахи неведомых райских кущ, — воспринимался как чудо из диковинной сказки. А сколько заманчивого было вокруг каждый обычный день! Летом ребятня ватагой ходила по ягоды, осенью по грибы. Зимой каток, лыжи. А ведь были ещё спортивные секции, кружки на любой вкус в школе или в Доме пионеров. Обязательная смена, а то и две летом в пионерлагере. Всё это тогда было бесплатно или почти бесплатно. Какой доход должна иметь нынешняя семья, чтобы сравниться с этим набором, доступным для любого пацана 40—50-х гг.?
  — В школе ему все предметы давались легко, — вспоминает жена Анатолия Ивановича Валентина Гавриловна Федотова, учёный-философ, с которой он счастливо прожил 43 года. – И математика, и физика, и литература. Но призвание его определилось рано –
6-летним он уже просил бабушку читать ему книги по истории. Как мы познакомились? Он подошёл ко мне в общежитии МГУ – я дежурила на телефоне, спросил, кто я, откуда. Я была аспиранткой философского факультета, он заканчивал истфак. «Ну, историки собирают факты, не имея цельного представления о картине мира, — сказала ему в пику. – Вот если бы мне кто-нибудь из историков рассказал, что в мире происходило в 1211 году, тогда…». И он тут же начал рассказывать. «А в 1256-м?». И опять – развёрнутый рассказ. Это меня и сразило на всю жизнь».
  Я познакомился с Анатолием Уткиным в июле 1967 года на военных сборах Московского университета (тогда он ещё был единственный, настоящий). Рота гуманитарных факультетов – филологи, историки, экономисты, журналисты — провела месяц под Тверью (тогдашним Калинином) на военных сборах в военной учёбе, дневальствах, нарядах. Было нам в ту пору по двадцать лет с небольшим, за исключением тех, кто уже отслужили в армии и на целых тридцать дней стали нашими командирами отделений и взводов. Старшинские и сержантские лычки тут же отделили их от нас, штафирского народа, некой невидимой гранью. Бывалые, уже оттянувшие трёхлетнюю лямку в армии, те чувствовали себя на сборах как рыба в воде, сильно отличаясь от нас, только учившихся тянуться по стойке «смирно» при виде офицера…
  Какие прекрасные это были дни! Молодости, ощущения бескрайней жизни впереди, любви, надежд, свежести входившего в пору зрелости лета…
  Хорошо помню его тогдашнего – поджарого, подвижного, выносливого. Сразу было видно, что он всему отдавался с азартом и предельной самоотдачей – будь то занятия в классе, строевая подготовка или футбол. Легко готовый рассмеяться своим заразительным тенором, Толя излучал дружелюбие и предупредительность. Спорил темпераментно, горячо, но всегда оставался в рамках приличий.
  Из университетской роты того года известность обрели Руслан Гринберг, нынешний директор Института экономики, Виталий Ган, журналист-международник, работавший в ТАССе и в «Правде», писатель Аркадий Кудря.
  Уже на следующий год, после окончания университета, откуда Анатолий Иванович вышел с красным дипломом, мы встретились на вступительных экзаменах в аспирантуру только что созданного Института США и Канады АН СССР. Три года пролетели, как один миг. Один шекспировский биограф сказал об «эвонском лебеде»: «Удивительно было бы, если бы такое прекрасное вино не перебродило в молодости». Эти слова могут быть полностью отнесены и к Анатолию Уткину. Он любил жизнь во всех её проявлениях – застолье, красивые женщины, разгорячённый ход долгих ночных бесед, песни под гитару. Любимая песня его была — «Призрачно всё в этом мире бушующем, / Есть только миг. За него и держись./Есть только миг между прошлым и будущим, / Именно он называется жизнь». Пел её высоким тенором, хорошо, чисто, слух у него был отменный.
  И ещё он любил тишину библиотечных залов, которым отдавались годы…
  Анатолий Уткин быстро вырос в одного из ведущих специалистов института. Опубликовав свою первую книгу в 25 лет, он до конца жизни успел написать около 50 монографий – т.е. в среднем по книге с лишним в год. Всё это помимо глав в коллективных работах, более полутора сотен статей в ведущих журналах и периодических изданиях на нескольких языках.
  Работоспособностью своей и плодовитостью он напоминал разве что древнегреческого писателя Каллимаха, написавшего около 800 книг и за свою усидчивость прозванного «медноутробным».
  Уткинская биография Томаса Джефферсона была признана в США лучшей биографией этого американского президента на иностранном языке. Потом была биография Уинстона Черчилля, удостоенная такого же отличия, но уже в Британии, жизнеописания Ф.Д. Рузвельта и В.Вильсона. В 1972 году Анатолий Уткин защитил кандидатскую диссертацию, в 1982 году — докторскую. Он преподавал в Босфорском институте (Стамбул), в «Эколь Нормаль Супериор» (Париж), в Колумбийском университете (Нью-Йорк). Великий труженик, он попросту не умел отдыхать.
  Позже он отпустил усы – и сразу стал похож на русских пехотинцев 1945 года, освобождавших Европу от нацистов. На своего фронтовика-отца. И с годами его всё больше привлекала русская история ХХ века – периоды сближений и расхождений с Западом, Первая и Вторая мировая война.
  Анатолий Иванович Уткин перерос рамки профессионального «американиста» и стал подлинно русским историком с широчайшим диапазоном научных интересов. В этом было качественное и – не побоюсь этого слова – великое преображение его личности как человека и учёного.
  Блестящие способности Анатолия Ивановича, беззаветное служение науке, подвижническое трудолюбие с годами снискали ему славу авторитетнейшего эксперта по истории США и внешней политике Соединённых Штатов, в сфере международных отношений. В 1997 году он становится директором Центра международных исследований Института США и Канады, затем советником Комитета Государственной Думы по международным делам в бытность председателем его Дмитрия Рогозина.
  В новое время, когда наука в России, казалось, прочно скатилась на положение Золушки, он сумел внушить власти уважение к истории и к своему творчеству. Одна из его книг понравилась В. Путину, после чего Анатолий Иванович был востребован на телевидении как консультант документальных фильмов, комментатор текущих событий в многочисленных ток-шоу. Анатолий Уткин комментировал историю своей страны и международную политику с точки зрения русского историка и аналитика – дело редкое на нынешнем российском телеэкране.
  Коллеги называли его историком и мыслителем масштаба Шпенглера и Тойнби. Но было бы верхо-
глядством считать его антизападником только на основании того, что в последние годы он всё более выступал как защитник русских национальных интересов, русской истории, своеобразия российской цивилизации. Да, он любил предмет своего изучения – США. Но как историк, служащий истине, как русский патриот, он не мог смириться с западным намерением представить Россию как олицетворение «мирового зла». С пренебрежением к России, со взглядом на неё свысока, стремлением поучать её «демократии». А именно такие подходы сделались на Западе правилом хорошего тона после декларированной им победы в «холодной войне». Равным образом он восставал и против подходов наших доморощенных либералов к отечественной истории, давая им отповедь суровую, но справедливую.
  По-иному сын сталинградских ветеранов просто не мог поступить.
  Вот что он, в частности, говорил по поводу нынешнего параноидального увлечения нашего агитпропа в СМИ и в науке ужасами 1937 года: «Историческая память должна охватывать все события. Сталинские репрессии в 30-е годы, конечно, были ужасными, и число погибших насчитывает примерно 2 млн, но точную цифру никто назвать не может.
  Но во время Гражданской войны погибли 15 млн человек, целая популяция, лучшие люди России, составлявшие славу и элиту нашей страны. Почему же никто не говорит об этом, а все ринулись в 37-й год? А ведь это была последняя отрыжка, последнее столкновение старого и нового строя, большого и малого народов, и так далее, то есть Гражданская война гораздо серьёзнее, чем 1937 год.
  Зачем же все привязывать только к Соловецкому камню?.. Не надо забывать, что все командиры, которые погибли вместе с Тухачевским, в 20-м году убили миллионы русских крестьян и русских аристократов.
  История должна быть объёмной и объективной, а мы начинаем крушить сталинизм, не видя его истоков, которые начинались с революций 1917 года — Февральской и Октябрьской. Ведь именно тогда, в Февральскую революцию, начали убивать в спину офицеров и лучших людей Отечества. А сразу после Октябрьской революции, зимой 1918 года, пообещали за шесть месяцев построить социализм. По-моему, эти «шесть месяцев» для нас продолжаются до сих пор...»
  В одной из последних своих книг, насчитываюшей 38 глав и более 700 страниц, А. Уткин рассматривал ход мировой истории. Суть мирового прогресса за последние 500 лет, говорит он в этом своём исследовании, заключается в экспансии вестернизации. От неё не спасали ни стены, ни океаны. Само появление США можно рассматривать как продукт этого процесса. И хотя продолжительность жизни аборигенов в итоге увеличивалась, местная культура при этом уничтожалась, нередко вместе со значительной частью её носителей. Непосредственным проявлением заката западной цивилизации явились мировые войны 1914—1918 и 1939—1945 гг.
  Автор считал, что США никогда не смогли бы достичь победы в «холодной войне», если бы она неожиданно не свалилась им на голову в результате саморазрушения СССР. Штаты получили уникальную возможность попытаться единолично реализовать роль мирового лидера. И в короткий срок доказали свою полную несостоятельность в этом качестве, хотя держат свои войска на 700 базах в 45 странах, и по уровню боевой мощи им нет равных. Убогим оказалась морально-идейная основа американского владычества. Диктат принципов свободы и демократии на словах, а на деле – CNN, Голливуд, Макдоналдс и тупая самоуверенность. Наглядный пример этого – сегодняшний Ирак, «кладбище бездушных мечтаний неоконов». Всё это закономерно создает для США очень незавидную перспективу.
  Даже этот беглый пересказ огромного тома даёт представление о взглядах Анатолия Ивановича, об его эволюции как учёного, о притягательной яркости его стиля. Он был мыслителем, научное наследие которого невозможно переоценить.
  Смерть вырвала Анатолия Ивановича из жизни на взлёте. Он не готовился к уходу — и в больничной палате работал с ноутбуком, готовил новые материалы.
  Отважного бойца мы потеряли на марше!