Из поэтической тетради

ГРОЗА ИЮНЬСКАЯ

Бедой пахнуло с неба черного,
Смешалось с запахом левкои,
Опав листвою обречённою,
Поникла ива над рекою.

Ползёт, молвою растревожена,
На тучу туча грозовая,
Одна на Пушкина похожая,
На чёрта лысого другая.

Судьбе покорствуя в безмолвии,
Прикрылся луг травой густою,
Сошлись две тучи, мечут молнии,
Грохочет небо пустотою.

Уже не справиться с обидами,
Копилась ненависть веками,
И туча, тучею убитая,
Дождём на землю истекает.

ПРОЩАЙ, МОЙ ДОМ!

Мой солнечно-небесный дом
Уже не мой.
До тапочек опустошён,
Стоит немой.
Ни шороха, ни голосов.
Тоска до слёз.
Ни даже тиканья часов.
Анабиоз.
Вчерашний шумный переезд,
Бардак, погром!
Теперь безмолвия протест.
Да хоть бы гром!
Но за окном сейчас зима
И тихий снег.
Мерцают окнами дома,
Там человек.
И ты наполнишься, мой дом!
Прости — не «мой»,
Любовью будешь окружён
Уже иной.
Заполнят новые жильцы
Твой каждый метр,
Замажут старые рубцы,
Сотрут мой след…
Но вдруг очнётся телефон,
И, весь звеня,
Попросит, укротив свой звон,
Позвать меня!
И станет в комнатах теплей,
И ярче свет.
Ты верить этому не смей:
«Таких здесь нет»!
Но как же так: «Здесь нет таких»?!
Ах, да… — БЫЛА.
И подтвержденьем — этот стих
На край стола.

И может быть, когда-нибудь,
Мои дела
Меня случайно приведут,
Где я жила,
Я обернусь, мой бывший дом
Мне свысока
Моргнёт заплаканным окном
Издалека.

РАЗВОД

Трещинка к трещинке,
капля за каплей —
Вот и разрушен семейный храм.
Это последняя сцена в спектакле —
Делят-поделят житейский хлам.

Без сожаленья, без ссор,
прибаутками:
Лыжи — ему, ей —
сервиз с незабудками
Он забирает ручку с Гагариным,
Она — чемодан,
тётей Люсей подаренный,
Ей — холодильник, шуба и тряпочки,
Лыжи ему, телевизор и тапочки...

Всё разделили до самой безделицы,
Вот только постель
между ними не делится.
Что же осталось?
Дочери — отчество,
Ей — слёзы в подушку,
Ему — одиночество.
ИЗЛЕЧИ МЕНЯ ОТ СКАЗКИ!

Разлетелся семицветик,
рыбка в море уплыла,
Я живу на белом свете,
будто вовсе не жила.
Колдуны снимают маски,
горн любви трубит отбой.
Излечи меня от сказки,
нарисованной тобой!

Где тот замок невесомый?
Сад с черешней и прибой?
Я альбом листаю сонно,
где в обнимку мы с тобой.
В этом замке исчезает
твоего лица овал,
Кто-то ластиком стирает всё,
что ты нарисовал.

Проскакал принц мимо леса,
закружился на балах…
Нецелованной принцесса
так всю сказку проспала.
Сколько было в ней веселья!..
Оказалось — всё мираж.
Я выплёскиваю зелье
и ломаю карандаш.

За окошком созревает
новой жизни торжество,
Ветка почки раскрывает —
это тоже волшебство!
Разобью бокал на части
и на лён сменю парчу!
Я не «сказочного» счастья —
настоящего хочу.

НЕ ВЫХОДИ!

Из форточки тянет весной.
Я смотрю на стенку.
В моём одиночестве
много запахов и оттенков.
Обои в жёлтый цветочек.
В полоску шторы.
Солнце щёки щекочет…
пора умываться, что ли?

Где ж второй тапок?
Кончилась паста в ванной…
В моём одиночестве
много переживаний,
Включаю телек, любимый фильм
в самом начале,
В моём одиночестве
много радостей и печалей.

Иду на кухню: колбаса, молоко,
яйца, фрукты…
В моём холодильнике
ещё много свежих продуктов.
Приоткрою дверь на балкон.
Как же хочется выйти!
В моём одиночестве происходит
много таких вот открытий.

— Одумайся! Не выходи! —
завещал мне Иосиф Бродский.
Выпью чай и доем вчерашние
макароны по-флотски.
Понимаю, всё это пройдёт,
всё вокруг эфемерное,
Попугаю читаю стихи…
Скоро чокнусь, наверное.