ОБ ОТКРЫТИИ ЧЕРНЫШЁВА И МЕТОДАХ РАБОТЫ ПЕНТКОВСКОГО

Недавно читательская аудитория Сергиево-Посадского района Московской области, а затем многочисленные телезрители узнали о выдающемся «открытии», сделанном в Абрамцеве правнуком С.И.Мамонтова Сергеем Николаевичем Чернышёвым, профессором МГСУ (МИСИ), доктором геолого-минералогических наук, по совместительству «руководителем реставрационных работ в храме и на семейном кладбище».

Об этом он поведал корреспонденту районной газеты «Но-вое зеркало» А.Спиртову, а спустя две недели директор  музея г-н Пентковский А.М. и именитый профессор рассказали об этом в телепрограмме «Вести».

Суть «открытия» гениально проста и ошеломляюще авантюрна. Один профессор поручил студентам, а второй разрешил им вскрыть фундаменты усадебной церкви во имя Спаса Нерукотворного, провести их гидроизоляцию и попутно заглянуть в те места, куда, как говорится, Боженька не велит, а именно – вскрыть фамильный склеп. Тем не менее, «ликвидируя последствия многолетней сырости внутри храма, — говорит журналисту «Нового зеркала» г-н Чернышёв, — особенно в часовне, где по преданию был захоронен мой  прадед Савва Мамонтов», реставраторы (т.е. студенты)  не увидели «на надгробной могильной плите никакой надписи». И потому «поставили на семейном кладбище общий крест, на котором начертаны имена Саввы Ивановича и Елизаветы Григорьевны Мамонтовых. По современным (заметьте – «по современным») нашим представлениям Савва Мамонтов был похоронен рядом с женой».

Странно как-то получается. Плита есть. Надпись?.. Тоже есть. Там на стене, где стоит гранитное надгробье, висит доска белого камня, на которой надпись: «Савва Иванович Мамонтов 1841 – 1918».  Что ещё надо? Только лишь слепому не ясно, кто там покоится. Разве обо всём этом правнук не знал? Знал. Только вот нужна, видимо, свежая кровь новому руководству музея-заповедника, а вместе с ней и авторитет.

И Пентковский вторит правнуку.  Доска, мол, появилась в часовне в середине прошлого века. Хорошо. Она зафиксировала факт. А по методу сегодняшнего директора получается (и читатель и зритель поверят), что и кладбище и часовня подвергались различного рода вмешательствам прежних руководителей ( от Смирнова и Пахомова до Манина и Рыбакова), дабы обозначить их непререкаемый авторитет в отношении к семейному захоронению.

Ничего подобного. Не нужно им было делать никаких открытий, они их и не делали, они трепетно сохраняли то, что досталось от прошлого. Покойная матушка Сергея Николаевича, чьей памятью музейщики всегда дорожили, подробно рассказывала (ей в ту пору было 13 лет), как привезли морозным мартовским днём в Абрамцево гроб С.И.Мамонтова и с каким трудом мужики устанавливали его. Она никогда не сомневалась по поводу места захоронения своего деда, который завещал похоронить себя в Абрамцеве при церкви.

Можно было бы усомниться в другом, — если бы нам сказали, что Мамонтов С.И. захоронен не при Абрамцевской церкви, а на бугре, у деревни Быково, или на Афончике. Вот тогда это была бы сенсация! А тут, как говорится, — из пустого в порожнее.  Что меняет, в сущности, дело? Лежит ли прадед его рядом с женой, Елизаветой Григорьевной, или он захоронен рядом с сыном Андреем? И стоит ли теперь колебать сложившееся положение?

Савва Иванович, услыша своего правнука, наверняка уже несколько раз перевернулся в сторону дорогой его сердцу Елизаветы Григорьевны.

А вот что касается новых крестов, они, во-первых, выполнены не на мемориальном уровне (это Сергей Николаевич должен знать), во-вторых, писать на кресте Елизаветы Григорьевны  имя Саввы Ивановича не следовало бы, ибо версия Чернышёва недостоверна. Правильно было бы поставить экспликацию (как это было в недалёком прошлом), в которой указаны имена всех, кто погребён на семейном кладбище, включая часовню.

Без малого 90 лет покоится прах С.И.Мамонтова в земле Абрамцева, у стен, построенной им церкви, и не следует переделывать историю ради дешёвого авторитета, который, кстати, постоянно щекочет завистливую душу г-на Пентковского.

Попутно хотелось бы спросить его, а была ли государственная лицензия у именитого правнука-«реставратора»? В противном случае – грубейшее нарушение, карающееся законом. Да что говорить. У г-на Пентковского свои методы. Он сам себе реставратор.

Жутко смотреть, в каком состоянии сейчас находятся Главный дом усадьбы, речка Воря, мемориальные пруды… Правда, профессор Чернышёв С.Н. одним махом лишил эти памятники федерального значения мемориальности. В угоду же г-ну Пентковскому, которому всё равно, свалить ли на семейном кладбище берёзы, посаженные родственниками, или уничтожить в часовне мемориальную доску.

По его глубокому убеждению, Нижнего пруда, который связан протоками с речкой Ворей, не существовало. Удивляемся такому заявлению: «В Аксаковские и Мамонтовские времена пруд был совсем в другом месте, чуть выше усадьбы». Где, в каком месте? Получается, что его перенесли в оные времена «чуть ниже». Так мы можем договориться, что и усадьба «Абрамцево» находилась совсем в другом месте — на кольцевой Московской дороге.

Подводя итог размышлениям профессора Чернышёва С.Н. о методах работы профессора Пентковкого А.М., поневоле приходится задуматься и спросить себя: зачем и почему? Вывод напрашивается один, в точности, как в басне И.А.Крылова, — «Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку». И не беда, что похвальба эта жёсткая и до некоторой степени горькая (трудно работать с директором, но работать можно). Главное — был бы личный резон, а он, пожалуй, есть.

А. Иванов.