Дима. Слово о сыне.

Он родился в 1980 году, когда весь наш дружный, тогда ещё советский народ, отмечал дату огненной, судьбоносной для России даты – 600-летия победы на Куликовом поле. Родился в сокольнических дворах, где исполин-художник Юрий Ракша написал свой эпический триптих «На поле Куликовом». И не было для него возможным обрести имени, отличного от имён предводителей русских дружин на ратном поле — Великого князя Дмитрия Донского и гениального стратега Дмитрия Боброка-Волынского.

Когда по прошествии 7 лет он пришёл учиться в школу, из 17 мальчишек-одноклассников 12 тоже носили имя Дмитрия – настолько мы ещё верили в себя и в свою историческую избранность.
Конечно, он отличался от других пацанов в классе и огромными серыми глазами с чёрными ресницами – наследство бабушки-смолянки, и ростом и статью, полученными, как от красного комдива-кавалериста – прадеда по отцу, так и от знаменитого прапрадеда – командира «Варяга» В.М. Руднева. Только он всего этого не знал, гоняя мяч с мальчишками, и не грезил о ратной славе. Правда, в России есть ещё два не менее важных для славы «поприща» — спорт и духовность. Почему он выбрал спорт — не знаю. Наверное, от избытка играющих в нём сил, но и духовности нам тогда ещё хватало…
Его увлёк баскетбол, как интеллектуальная игра. Футболистов дразнил «футболёрами». Была учёба в институте физкультуры. Игра в разных командах, а потом повезло – попал в юношескую систему ЦСКА, стал одним из самых талантливых детских тренеров России. Его мальчишки и юноши брали за чемпионством чемпионство, а «взрослым» не было равных в стритболе Москвы. Боже, как я гордился каждой его победой, насквозь пропитанной духом победителя в цээсковской розе (шарфе). И он отвечал мне своей привязанностью, иногда рассказывая друзьям о поэте-отце и его многочисленных премиях, в том числе и о премии Правительства России.
В одну из летних ночей 2016 года его не стало. Уснул — и не проснулся. Мне долго объясняли, что с сердцами спортсменов это бывает. Но у него было нежное сердце поэта, сердце воина, а только потом уже спортивная мышца. Мальчишки боготоворили его. На похороны пришли около 200 человек, все в любимой форме армейского клуба. Потом на нашей родовой могиле на Ваганьково вырос огромнывй холм из цветов, а на памятнике друзья попросили изобразить мяч, летящий в корзину. Таким он и запомнился всем: высоким, сильным, светлым и, порою, беззащитно открытым. Внуков он мне не оставил. Зато оставил неизбывную нежность к себе, множество друзей и учеников в школе.
На днях в Баскетбольном московском центре ЦСКА состоялся 1-й турнир его памяти — тренера Шацкова Д.А «Лучшего тренера 2016 года», как утверждается в переданном мне Федерацией баскетбола Москвы памятном знаке. Приехали 8—9-летние мальчишки из Курска, Самары, Раменского, Севастополся и, конечно же, из Москвы. Они приехали не отбывать номер, а сражаться на площадке, над которой в эти дни невидимой птицей парила душа моего сына. Парила и гордилась, когда из-за 3-очковой линиии мальчик с тоненькими руками клал мяч в корзину, как это делал «Раменский волк» № 1,
или ставший моим любимцем — 3-й номер севастопольского «Муссона», тоже Андрей, который один обыгрывал всех на площадке. А победил, конечно, ЦСКА — любовь и гордость Дмитрия. Видели бы вы радость победителей и слёзы проигравших! Я горжусь вами, новые мальчишки России! Я кланяюсь тем, кто организует подобные турниры.
Теперь, доживая за сына его годы, я стараюсь понять: почему так случилось и, наверное, как большинство отцов, не нахожу ответа. И только путь к духовной славе во имя его — продолжается. Я ещё никогда не писал такие стихи, и все они посвящены ему. А за окном становится всё темнее и темнее. Давно уже не было ни утренней ни вечерней зари, и только лесные снегири жмутся к окнам, согревая нас своими огненными сердцами, как памятью о коротком лете — лете нашей жизни и славы.
Снегириная
панихида
И падает снег, и, отбившись от рук,
В угрюмое, зябкое небо
Летит запоздалая стая на юг,
Где зрелищ хватает и хлеба.

Как выбранный невод –
скукожилась ширь.
Повыползли Божие страхи…
А я – остаюсь,
как российский снегирь,
В кровавой отцовской рубахе,

Которую сын мой примерить успел.
Земля ему – прахом и пухом.
Я б песню ему средь трилистников
спел,
Овеянных Троицы духом.

Он в жаркую пору июня унёс
Отцовское сердце в ладони.
И только с утра пробудился мой пёс,
Призвав к бесполезной погоне.

И что остаётся: читать псалтыри
На жизнью возведенной плахе?
И клювом в окошко стучат снегири
В отцовской горючей рубахе!

Андрей ШАЦКОВ,
лауреат премии
Правительства России.