Давид Бурлюк, или Последний из «будетлян»

В литературной линейке легендарной серии «ЖЗЛ» вслед за Валерием Брюсовым и Черубиной де Габриак появилась еще одна яркая фигура из Серебряного века. Давид Бурлюк (Евгений Деменок, «Давид Бурлюк», Молодая гвардия, ЖЗЛ, 2020) — легенда русского авангарда в живописи и поэзии. Когда-то его имя было у всех на слуху, гремело можно сказать. Потом его погребли пески времени.
Спросите у сегодняшней молодежи про Бурлюка. Вряд ли ответ будет вразумительным. Скорее всего, опрошенные пожмут плечами. Стоит ли осуждать их за подобное неведение?
История «будетлянства», начиная с тридцатых годов прошлого столетия, была вычеркнута из контекста русской словесности. А между тем «будетлянство», как самобытный аналог европейского футуристического движения, возникло в Российской империи (не без влияния итальянского поэта-футуриста Маринетти), в 1910 году. Сам термин «будетлянство», образованный от словоформы «будет», был сформулирован и введен в оборот Велимиром Хлебниковым. Летом того же года «будетляне» во главе с Давидом Бурлюком стали называть себя группой «Гилея». Тогда же сложилась знаменитая «будетлянская квадрига» — Давид Бурлюк, Василий Каменский, Владимир Маяковский, Велимир (Виктор) Хлебников.

«Давид Бурлюк был старшим в нашем братском будетлянстве; он значительно больше нас знал жизнь искусства, полнее насыщен был теоретическими познаниями, остро владел установившимся точным вкусом и потому по существу являлся нашим учителем». (Василий Каменский).
«Он был хорошим поваром футуризма и умел «вкусно подать» поэта. Фигура нужная в каждом течении, полезный работник. Маяковского он поднес на блюде публике, разжевал и положил в рот. Себя считая, конечно, талантом. Бурлюк умел держать во втором ряду» (Вадим Шершеневич).
«И — / как в гибель дредноута / от душащих спазм / бросаются в разинутый люк — / сквозь свой / до крика / разодранный глаз / лез, обезумев, Бурлюк. / Почти окровавив исслёзенные веки, / вылез, / встал, / пошел / и с нежностью, неожиданной в жирном человеке / взял и сказал: / «Хорошо!» (Владимир Маяковский. «Облако в штанах»).
«Давид Давидович очень разговорчив. Обыкновенно он сыплет словами – образными и яркими. Он умеет говорить так, что его собеседнику интересно и весело. Записывать свои мысли он не любит, и мне кажется, что всё записанное не может сравниться с его живым словом. Это – замечательный мастер разговора». (Алексей Кручёных).
Именно Бурлюк подсказал Алексею Кручёных его знаменитый «Дыр бул щыл»: «А давайте вы напишите стихотворение из полностью придуманных слов?».
«Плодовит он был необычно и мог за день написать десяток картин и столько же стихотворений». (Вадим Шершеневич).
«Манеры его были солидны, неторопливы, увесисты. Голос самоуверенный, возглашающий «истину», этим он сильно отличался от размашистых движений рук Маяковского, жестов горлана и бунтаря» (Владимир Милашевский).
Давид Бурлюк не был ни горланом, ни бунтарем, при том, что среди «будетлян» — это непререкаемый локомотив эпатажа. Его отличали от остальных молодых, талантливых, вздорных собратьев по «футуристскому цеху» — эрудиция и интеллект; чутьё на все новое с хорошим вкусом; умение безошибочно находить таланты (главная заслуга — открытие Маяковского как поэта); невероятная удачливость (как бы иначе выжил в кровавой гражданской бойне, а потом в эгоистической Америке); фантастическое трудолюбие и плодовитость.
Автор книги «Давид Бурлюк: Инстинкт эстетического самосохранения» Евгений Деменок постарался проследить все непростые житейские перипетии отца «русского футуризма» от «портрета художника в юности» до «осени патриарха». Давид Бурлюк – одноглазый художник вулканического темперамента, небесталанный поэт, мемуарист, организатор и ведущий творческих вечеров-диспутов, опередивший на целый век нынешних юрких концертных топ-менеджеров, — прожил долгую жизнь: «пятьдесят на пятьдесят». Первая половина была яркой будетлянской, футуристической, а главное, русской. Вторая — американская, с коротким транзитом через Японию, возможно артистически отчасти успешной, но родина была навсегда утеряна.
Жил он долго. Пережил всю «квадригу» — Хлебников умер в 1922 году в возрасте 36 лет; Владимир Маяковский застрелился в 1930 году в возрасте 36 лет; Василий Каменский — парализованный после инсульта, забытый почти всеми — умер в 1961 году в возрасте 77 лет. Давид Бурлюк ушёл последним в 1967 году 84-летним.
Роз в его могилу Родиной брошено не было. Стихов не издано. Русский футуризм давно почил в бозе…

 

Венецианские арабески

Книга Аркадия Ипполитова «Только Венеция» (Аркадий Ипполитов – «Только Венеция. Образы Италии XXI». КоЛибри. Азбука-Аттикус) — это признание в любви к волшебному городу, которая началась 31 декабря 1970 года, когда маститому ныне искусствоведу Ипполитову было двенадцать лет.
Всё началось с просмотра фильма о Венеции в старом ленинградском кинотеатре «Знание» и трехкопеечной открытки с фрагментом репродукции одной из картин Карпаччо. С тех пор немало воды утекло в венецианских каналах, но любви к этому городу с его архитектурными миражами у автора меньше не стало. Бродить вместе с Ипполитовым по венецианским сестиере (шести районам города) — все равно что погружаться в сладкие истории Шехерезады. Одна история тут же перетекает в другую, другая в третью и далее… От квартала Скуолы Гранде ди Сан Рокко, осененного живописью Тинторетто, автор обращается к фигуре святого Рокко, от его жития — к фильму Висконти «Рокко и его братья» и юному Алену Делону, «которому затем не удалось сыграть ничего, чтобы к Рокко хотя бы издали приближалось». У Висконти Рокко – «современный князь Мышкин», для Делона же имя Рокко стало просто роковым. Его героя из самого успешного по кассовым сборам гангстерского боевика «Борсалино» зовут Рок Сиффреди. Святым здесь уже и не пахнет, но дальше больше. Некто «итальянский жеребец» Рокко Тано взял себе псевдоним Рокко Сиффреди и прославился в «фильмах для взрослых». Вот такими темными венецианскими каналами плывем мы от святых к «рокковой чернухе имени Рокко». От святых к порнозвездам. И конечно же непременно к венецианским куртизанкам.
И здесь автор отсылает читателя к фильму («не слишком чтобы выдающемуся») «Честная куртизанка», в котором рассказана подлинная история культовой жрицы венецианской свободной любви Вероники Франко. Ипполитов считает название фильма в русском прокате неточным. Правильнее было назвать киноленту «Благородная куртизанка», и вот почему. «В Венеции было два разряда продажных женщин: cortigiana onesta, то есть высокоплачиваемая, и может быть даже с происхождением и образованием (как Вероника Франко), и cortigiana di lume, «подфонарная», то есть не слишком дорогая и работающая прямо на улице». И далее следует обширный эксурс в историю венецианской и не только проституции, как всегда бесконечно увлекательный.
А еще Ипполитов рассказал о венецианском происхождении «печального слова «гетто», которое родилось от Ghetto Nuovo, Новая Литейная, как назывался островок, выделенный Сенатом в марте 1516 года для концентрации там евреев, которых в Венеции было великое множество. Эта инициатива для Европы оказалась заразительной. А ставшие вновь расхожими сегодня термины — «лазарет» и «карантин» — тоже венецианского происхождения. Они родились в Венеции в середине XIV века, когда республику поразила чума.
Первым лазаретом стал Лазаретто веккьо (Lazzaretto Vecchio) — маленький остров в Венецианской лагуне. Тогда на государственном уровне был объявлен сорокадневный карантин (от итальянского quaranta (куаранта). Существовал также и вентин — от слова venti (венти) — двадцать. Он налагался на корабли, приходившие из «проверенных» мест, а двойной период — 40 дней — из мест подозрительных. Сейчас, как и 600 лет назад, всё больше стран Евросоюза закрываются на карантин.
А вот у коней святого Марка происхождение отнюдь не венецианское. Их крестносцы стибрили из константинопольского ипподрома. Но поведать о разграблении «второго Рима» и множестве других ипполитовских историй, связанных с великолепной Венецией, нам не позволяет размер газетной полосы. И выход тут ТОЛЬКО один – книгу «Только Венеция» нужно ТОЛЬКО читать!

Подготовил Виктор притула.