Застигнутые ночью

записи из дневника времен перестройки

Это событие, как и предшествующая ему подготовка – выборы народных депутатов СССР горбачевского созыва, – кардинально изменили саму страну и жизнь её граждан. Можно даже сказать, что те крутые перемены в политической палитре СССР косвенно, в ряду других немаловажных и первостепенных обстоятельств, стали в итоге причиной исчезновения Советского Союза с карты мира. Съезду предшествовали выборы 26 марта 1989 года; их называют первыми демократическими выборами за 70 лет советской истории. А многие политологи даже считают, что те выборы были демократичнее нынешних, потому что пресс админресурса слабеющей КПСС уже не действовал, а олигархи, спонсирующие кандидатов и владеющие СМИ, ещё не появились.
   Но нам интереснее узнать, а как всё происходило в повседневной жизни?
   Как перестройка отразилась на мировоззрении тогдашней интеллигенции?
   Что она ждала от «эпохи гласности»? С этого номера мы начинаем публикацию дневников ленинградского писателя Николая Коняева за 1989 год. Эти свидетельства очевидца того времени куда ценнее сотен публикаций на тему «Революция. Двадцать лет спустя», в которых известная часть «буревестников катастройки» оплакивает свои несостоявшиеся надежды.
1989 год
 
НАШ ВЫБОР
  Не знаю, что сулит этот год мне, но боюсь, что ничего хорошего. Всё как-то смутно, неопределённо, а самое главное — жутковато, как во сне, катится к пропасти, и ты, как во сне, понимаешь это, но не за что схватиться…
  Приходил Виктор Самохвалов, рассказывал, что участились случаи самоубийств, сумасшествий, безумных убийств, совершённых в трезвом виде.
  Загадочно?
  Но, с другой стороны, как это наш главный борец с застоем и пьянством выражается?
  «Для нас неприемлемы новейшие рецепты путей дальнейшего развития нашего общества, рецепты, составленные на заёмных ценностях. Это уже не перестройка… То, что нам предлагается, не что иное, как неверие в наш исторический выбор». («Правда». 8 ноября 1989 г.)
  Особенно хорошо тут у М.С.Горбачева про «наш исторический выбор»…
  Впрочем, можно ведь говорить, что и самоубийства, и даже сумасшествия мы тоже сами себе выбираем…
9 января 1989 года.  Ленинград
 
САМООПЫЛЕНИЕ
  Сегодня выдвигали на секции прозы кандидатов в Правление нашей писательской организации…
  Перед началом заседания секции подошел ко мне трезвый, в отутюженном костюме Евгений Васильевич Кутузов и, заговорщицки посмотрев на меня, сказал:
  — Предложи мою кандидатуру…
  Никаких сомнений в том, что Е.В. Кутузов должен быть в Правлении писательской организации, у меня не было, и я кивнул.
  Когда началось заседание секции, я предложил внести в список кандидатуру Кутузова. Прошло минуты две, и Володя Рекшан внёс предложение включить в список меня. Следом Кутузов предложил кандидатуру Рекшана…
  Вот так и получилось по-русски твёрдо и незамысловато.
  Как будто поллитру на троих раздавили.
  Вечером выступал во Дворце молодежи вместе с Борисом Никольским и Яковом Гординым, и хотя тут тоже самоопыление присутствовало, но уже никакой простоты не было.
  Только к концу вечера и сообразил я, что Борис Николаевич Никольский, может, в депутаты Верховного Совета СССР выдвигаться будет…
12 января 1989 года. Ленинград
 
ВЧЕРАШНИЕ ВОЖДИ
  В Москве станция метро «Ждановская» переименована в «Выхино».
  Еще стремительнее уходят из памяти имена вчерашних «вождей».
  Брежнев… Суслов… Андропов… Черненко…
  Хотя и тошнит от одного только воспоминания о них, но, кроме этого, кроме общих слов, они ничего не сказали, и не только об их личной жизни ничего не известно, но даже о национальности не найти никаких сведений.
  Порою даже сомнение берёт, люди ли это вообще были или, может, они так и родились членами Политбюро?
  Им и не положено ни слов своих, ни жизни, ни национальности.
  Да и дел, кажется, никто никаких не сделал, ни хороших, ни плохих.
  Так, собирались только на заседания и все…
15 января 1989 года. Ленинград
 
ЗАБОРИСТАЯ ДИСЦИПЛИНА
  — Не! На производстве у нас сейчас ни-ни! — говорил в трамвае мужик. — Чтобы и забыл выпить-то… У нас на производстве сейчас дисциплина!
  — А чего же пахнет? — спросил у него сосед.
  — Так этого… Дисциплиной и пахнет…
  — Ну тогда ладно… Годится нам такая дисциплина. Главное, чтобы крепкая была.
  — Ну, крепкую не всегда найдешь… Но забористая попадается…
17 января 1989 года. Ленинград
 
НЕДРУЖНОСТЬ
  Звонила Ира Моисеева.
  Рассказала, что в «Московском литераторе» напечатано письмо четырнадцати писателей из Ленинграда с просьбой разделить ЛПО на две организации.
  Спросила, в какую организацию я пойду, если произойдет разделение…
  Я сказал, что не знаю, надо для начала хотя бы посмотреть, кто письмо подписал.
  — Ну, ты же знаешь, кто… — сказала Ирина.
  — Ну, если это те, кого я знаю, то тогда не знаю, кто с ними пойдет… — ответил я.
  — А почему?
  — Так им ведь никто и не нужен больше…
  Попробовал почитать после этого разговора, но не читалось.
  Всё о нашей русской недружности мысли в голову лезли.
  Из-за этой недружности ведь и история у нас такая.
  Россия не хотела большевиков, но большевики пришли в неё и захватили власть. И русские начали убивать русских.
  Недружность — вот беда наша.
  Слишком велика территория, слишком рассеяны мы по ней, чтобы сдружиться, ощутить себя единым целым.
  И в своей культуре мы тоже очень рассеяны. Слишком велика она, слишком разнообразна. Это и сила, и слабость наша… Чтобы отвлечься, включил приемник. Как раз передавали новости.
  В Эстонии эстонский язык был провозглашен государственным языком…
18 января 1989 года. Ленинград
 
КОНЕЦ СЮРРЕАЛИЗМА
  Позвонил Саша Плахов. Сказал, что будет семинар по строительству Центра в Лисьем носу. Попросил написать для журнала.
  Пошёл.
  Семинар называется «Проблема создания нового Большого культурного туристского и развлекательного центра в районе Морская — Лисий нос — Горская — Левашово в контексте социальной инфраструктуры Ленинграда».
  Самое интересное — разговоры, перехлестывающие, как морская волна, с трибуны в коридоры:
  — Это великий проект. 19 миллионов кубических метров сооружений, представляете?
  — Всё хорошо. Но, знаете, не понятно, где будут размещаться очереди в центр… Это не учтено в сценарном проектировании…
  — Очередей не будет…
  — Очередей не будет?! Ну это вы напрасно… Кто же такой концепции поверит?
  — А эти «чуды-юды» в стиле а-ля рус?
  — Да, да! Это аляповатые по сценарию сооружения воспринимаются пока как нелепый нарост мещанства!
  — Да! И ориентированы они не на постижение культуры, а на уход от нее!
  — Но это же рассчитано на иностранцев!
  — Все равно, тут подшлифовать надо…
  Слушаешь эти разговоры, и такое ощущение, что стоишь напротив интуристовской гостиницы, а вокруг снуют юноши с помятыми лицами: «Дядя, дай жвачку!», «Дядя! Дай резинку!».
  Только здесь не юноши. Здесь — взрослые люди, большие начальники, профессора.
  Но разговор такой же: «Дайте доллар!».
  Очень противно.
 
  Вечером включил приёмник — в Каталонии умер испанский художник Сальвадор Дали.
23 января 1989 года.  Ленинград
 
ВТОРОЙ ДЕНЬ СЕМИНАРА
  — Вы не понимаете! Три пятилетки надо на очистку Невской губы…
  — Три пятилетки?!
  — Да! А ледники в Антарктике уже тают!
  — Тают?!
  — Да! И уровень Мирового океана растёт!
  — Товарищи! Нас пригласили обсуждать концепцию Центра, а мы обсуждаем, нужен тот или иной аттракцион или не нужен!
  — Да! И учтите, что на экологическую экспертизу требуется два года, а строительство планируется начать уже этим летом!
  — Товарищи! Центр будет сдан иностранцам на пятьдесят лет! Поклянемся не отдавать Лисий нос!
  Среди этих речей и диалогов встретил своего однокурсника Андрея Чернова.
  То ли от разговоров, то ли после вчерашнего загула, но вид у Чернова слегка безумный.
  — В «Огоньке» сейчас?
  — Да… В командировку приехал… А ты собираешься писать куда-нибудь…
  — Собираюсь…
  — А куда?
  — Не знаю… Просили в одном журнале, но им не подойдёт то, что я написать хочу.
  — А, может, для «Огонька» материал сделаем? У нас пойдёт…
  — Но мне в Румынию надо ехать. Если только после возвращения.
24 января 1989 года.  Ленинград
 
МОСКВА
  Позвонил Андрею Чернову, сказал, что готов приступить к работе над статьёй.
  — А всё уже написано! — сказал Андрей. — Я по твоим записям уже сделал статью.
  — Лихо! — сказал я. — А посмотреть можно…
  — Конечно! — сказал Андрей. — Она в этом номере «Огонька» напечатана. «Лисий нос и волчьи уши» называется…
  Статью я прочитал.
  Не то чтобы она мне совсем не понравилась, а всё равно как-то странно было свою фамилию под чужим текстом видеть…
  Из Румынии я привёз шесть бутылок коньяка, и, конечно, мы тут же и начали их пить с Николаем Ивановичем Горбачевым, у которого я и остановился.
  Пили и рассуждали о том, что происходит сейчас…
  Когда говорят, что сейчас нужна правда, часто забывают, что правда это не только отрицание прежней лжи. Это ещё и сама истина, как бы нам ни хотелось сейчас, чтобы она была другой. Сейчас, когда прошла эйфория первых лет перестройки и стало ясно, что никакие разоблачения брежневского или сталинского времени не могут заменить самой созидательной работы, мы уже иначе оцениваем людей, и уже видно, что перестройка не свалилась как манна небесная, а была подготовлена трудом многих людей. И у людей этих были свои цели и свои расчёты…
  А вообще впечатление от Москвы какое-то странное…
  Главная достопримечательность в Москве теперь не Кремль, не Третьяковка, а первый в СССР ресторан-закусочная «Макдоналдс» на Пушкинской площади. Но скоро, как говорят, появится еще одна достопримечательность — Культурный еврейский центр имени С. Михоэлса.
9 февраля 1989 года. Москва
 
СРЕТЕНИЕ ГОСПОДНЕ
  Сретение Господне. Завершился вывод советских войск с территории Афганистана. Советские потери за всю Афганскую кампанию достаточно небольшие(потом будут объявлены точные размеры потерь: за все годы этой войны 13 310 убитых, 35 478 раненых, 310 пропавших без вести), но почему-то о войне этой говорят, как о позоре нашей страны.
   «…Вы вернулись на Родину, честно и мужественно выполнив свой патриотический и интернациональный долг»… — говорилось в обращении ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета и Совмина СССР.
  Ходили на «Баядерку» в театр оперы и балета…
15 февраля 1989 года. Ленинград
 
ПЕРЕИМЕНОВАНИЯ
  Исполком Ленгорсовета принял решение «О наименовании улиц и объектов местного подчинения».
  Городу Андропову возвращено его прежнее имя Рыбинск.
2 марта 1989 года. Ленинград
 
НЕОЩУЩЕНИЕ НАДВИГАЮЩЕЙСЯ КАТАСТРОФЫ
  Зачем я езжу?
  Каждый раз, когда я собираюсь в командировку, мне кажется, что, став поближе к тем людям, которые и составляют, вернее, которые и должны составлять жизнь, я пойму что-то очень важное.
   Но — увы! — в русской глубинке всё тихо, всё глухо, как будто ничего и не происходит в мире…
  Всё охвачено какой-то невыносимой тоской непонимания, неощущения надвигающейся катастрофы.
  От этого и лжи не уменьшается, а прибывает вокруг…
2 марта 1989 года. Ленинград
 
ДОРОГА
К САМОМУ СЕБЕ
  Приехали в Раков.
  Здесь остановка на полчаса. К девушкам, отошедшим от нашего автобуса, сразу подбежали парни с другого автобуса, о чем-то заговорили, может быть, договариваясь о встрече на танцах, потом убежали — их автобус отходил раньше…
  И что-то шевельнулось в душе, и подумалось, что эта автобусно-райцентровская жизнь никем не тронута, никем не описана.
  И пока обдумывал этот сюжет, всё радовался, что уехал от шипящего гадюшника выборов. Надо вообще почаще уезжать к самому себе…
  Ну а в завершение всего водитель высадил меня на остановку раньше.
  Я очень долго объяснял ему, что мне нужно в Дом творчества писателей «Ислочь», но шофёр, по-видимому, никак не связывал слово писатель с творчеством, и высадил меня у дома отдыха, полагая, что писатель для того и писатель, чтобы отдыхать.
6 марта 1989 года. Ислочь
 
ПИСАТЕЛЬСКИЕ
НОВОСТИ
  Написал рассказ «Птичья бабушка» и взялся за роман, специально для этого переселился в другой номер.
  Сегодня сходил в Раков, чтобы позвонить в Москву…
  В Москве главные писательские новости — состоялось учредительное собрание комитета «Писатели в поддержку перестройки» («Апрель») и прошла учредительная конференция Фонда славянской письменности и славянских культур.
  Ещё — вышла книга Б.Н. Ельцина «Исповедь на заданную тему».
  Вернулся в «Ислочь» и весь вечер играл сам с собою в бильярд.
9 марта 1989 года.  Ислочь
 
ВО ВТОРОЙ СОВЕТСКОЙ БОЛЬНИЦЕ
  Вчера так хорошо работал, а вечером начались резкие боли. Приступ холецистита.
  Страшная ночь.
  Чего только не пил, но купировать боль так и не удалось.
  Сегодня меня погрузили в автобус Дома творчества и повезли в Минск.
  Всё утро возили по городу. Искали больницу, куда сдать, но меня, иногороднего, никуда не брали.
  А боль нарастала…
  — Послушайте! — не выдержав, сказал я. — Подвезите меня к вашему Союзу писателей. Уж если умирать, так хотя бы не в автобусе. Я там на крылечке посижу, пока вы не придумаете чего…
  Угроза подействовала. Меня запихнули-таки во 2-ю советскую больницу.
  Сделали уколы, поставили капельницу, боли не прекратились, но как бы отдалились.
  Открыл том «Войны и мира», который захватил с собою из Дома творчества, и начал читать, одновременно прислушиваясь к тому, что происходит внутри.
  Мысли о смерти, но довольно спокойные…
11 марта 1989 года.  Минск
 
ОПЕРАЦИЯ
  Вчера было Прощёное воскресенье. Вчера приехала Марина.
  Сегодня понедельник, все врачи на работе, Марина говорила с заведующим отделением.
  — Надо делать операцию… — сказал он.
  — Срочная операция?
  — Нет, экстренная…
  Марина рассказала это мне, чтобы уговорить согласиться на операцию, а чего меня уговаривать, если я и сам знаю, что без операции не обойтись.
  Спокойно забрался на каталку и как-то очень спокойно поехал в операционную.
  Было 12.00. Помню, когда привезли в операционную и включили лампу вверху, меня поразила несовместимость того, что происходит сейчас со мной — самого важного сейчас, и обыденности. Обыденных разговоров, движений людей, для которых моя смерть стала бы просто одной из смертей… И именно от этих людей и зависела сейчас моя жизнь, и я как-то отстранённо успел подумать, что вообще-то это тоже очень несправедливо, но и всё — на моё лицо положили маску…
  Очнулся от боли и от невыносимой сухости во рту. Надо мною сквозь туман всё те же прожекторные лампы, только потушенные. Оказывается, операцию — удаление желчного пузыря — уже сделали.
  Куда-то меня везли.
  Снова очнулся в реанимации. Руки привязаны к койке.
  Капельница. Вместе с раствором из неё течёт мучительно-медленное время.
13 марта 1989 года.  Минск
ПАРТИЙНАЯ СОТНЯ
  Вчера перевели из реанимации в обычную палату.
  Необычные ощущения возвращения к обычной жизни.
  В палате работает репродуктор, рассказывает о Пленуме ЦК КПСС, на котором прошли выборы «партийной сотни» народных депутатов СССР от КПСС. По этому списку в депутаты прошла только верхушка ЦК: М.С. Горбачев, А.Н. Яковлев, а все остальные секретари обкомов должны отстаивать депутатские мандаты в борьбе с другими кандидатами.
17 марта 1989 года. Минск
 
ВЫБОРЫ
  Вернулись вчера в Ленинград, а сегодня — выборы в Верховный Совет СССР.
  Сам Михаил Сергеевич Горбачев, инициировавший свободные выборы, участвовать в них не стал и не ошибся — как правило, избиратели голосовали не за неизвестных им кандидатов, а в принципе против работников аппарата.
  На нашем участке все дружно вычеркивают обкомовского кандидата Большакова.
26 марта 1989 года. Ленинград
 
 «НЕТ!»
  Был в «Неве». Взял для редколлегии почитать рукопись А.И. Солженицына.
  День знаменательный. В «Ленинградской правде» опубликованы результаты голосования. КПСС потерпела на выборах по Ленинграду сокрушительное поражение. Ни один рекомендованный обкомом кандидат не избран.
  Сейчас все кричат — нет!
  Нет — расходам на космос.
  Нет — атомной энергетике.
  Нет — биотехнологиям.
  Это «нет» — пропуск к успеху, к аплодисментам, к популярности. Это «нет» — советскому государству, политике коммунистов.
  Но ведь это «нет» — и нашему будущему тоже.
28 марта 1989 года. Ленинград
 
ЗАЖИВО ЗАРЫТЫЕ
  Вычитывал и кое-что поправлял в «Пригороде» и «Заводском поле». Настроение странное. То нравится, то какое-то бесконечное равнодушие.
  Так и не могу сообразить: опоздал я с публикацией этих романов или нет.
  Настроение тягостное.
  «Долгие дни лета» изданы месяц назад тиражом 65 000 экземпляров и расходятся не очень-то хорошо. Стоят на полках. А теперь рядом с ними встал и сборник «У тихой воды». Такая вот антиреклама получилась.
  Ощущение — будто заживо зарывают в землю.
  Говорил с московским приятелем.
  У него тоже такое ощущение…
30 марта 1989 года.  Ленинград
 
ЗИЯЮЩАЯ ПУСТОТА
  Окончательно «разоблачён» Андрей Андреевич Жданов.
  Отменено Постановление о присвоении его имени Ленинградскому госуниверситету, городу, заводам, улицам.
  Читаю для редколлегии «Март семнадцатого» Александра Исаевича Солженицына.
  Сейчас, когда опубликовано у нас так много всякого, особенно явно обозначилась граница зияющей пустоты на том месте, где должен быть Солженицын.
  Солженицына заменить некем, но вот беда, и он сам собою тоже не заполняет зияющей пустоты.
31 марта 1989 года.  Ленинград
 
ШИПЫ
В ЛАВРОВОМ ВЕНКЕ
  Пожинаю лавры от статьи «Лисий нос и волчьи уши», опубликованной Андреем Черновым в «Огоньке».
  Вчера позвонил Владислав Андреевич Шошин, долго расхваливал статью, я терпеливо слушал и дождался…
  — Дмитрий Сергеевич Лихачев вашу статью прочитал… — сказал Шошин и, выдержав паузу, со значением добавил. — Ему ваша статья понравилась.
  И снова в разговоре образовалась пауза…
  Что я должен был отвечать, чем заполнять паузу, не знаю.
  Может быть, мне следовало вытянуть руки по швам и отрапортовать, дескать, служу перестройке и борьбе за свободу, но я, разочаровывая собеседника, только промямлил в ответ что-то не очень понятное и самому себе…
  Ну а сегодня на меня вышел активист Валерий Ракитский и начал убеждать меня, что я не имею права прекращать борьбу за спасение Лисьего носа.
  Как я понял из разговора, организация сопротивления строительству лисьеносовского комплекса стала смыслом жизни Валерия Ракитского. Он всё время встречается с кем-то, выступает. В кошёлке, с которой он ходит, — документы. Ещё Ракитский собирает подписи. Собрал уже две папки подписей. Это его капитал… Этими папками Валерий особенно дорожит.
  Этими папками и убедил он меня поехать в Лисий нос.
  Наконец-то я побывал здесь…
  Целый день потерял на разговоры, объясняя ошибки и неточности огоньковской статьи.
  Возвращался назад и думал, что шипов и колючек в лавровом венке, свитом Андреем Черновым, больше, чем лавровых листьев.
1 апреля 1989 года.  Ленинград
 
РЕКОМЕНДАЦИЯ
  Сегодня Виктор Кривулин попросил написать ему рекомендацию в Союз писателей.
  — Решил вступать? — обрадовался я.
   Обрадовался я совершенно искренне.
  Так получалось, что с Виктором Кривулиным я познакомился около двадцати лет назад, и за эти годы его стихи стали для меня вполне очевидной литературной реальностью, ничуть не меньшей, чем творчество известных современных поэтов.
  Я и готовил первую в нашей стране крупную подборку Кривулина в сборнике «Круг», который редактировал тогда в «Советском писателе», но известность Кривулина как поэта началась задолго до этой подборки. Стихи его пришли к читателю в машинописных копиях, сумели выдержать суровый конкурс «самиздата».
  — Да… — сказал Виктор. — Надо вступать…
  — Давно уже надо было вступать…
  — Так только сейчас мои парижские книги согласились взять… А других, кроме «Круга», у меня нет …
2 апреля 1989 года.  Ленинград
 
КАТАСТРОФА
  4 апреля, когда начался несанкционированный митинг перед Домом правительства в Тбилиси, М.С. Горбачев отбыл с визитом на Кубу.
  Митингующие долго бомбардировали конгресс США и страны НАТО просьбами оказать помощь для выхода Грузии из состава СССР, а потом начали воздвигать баррикады на ближайших к Дому правительства улицах и запасаться камнями.
  9 апреля, когда они наконец приготовились, власти бросили на разгон митинга войска.
  Солдат забрасывали камнями, пустыми бутылками и мусорными урнами. Защищаясь, десантники взялись за сапёрные лопатки.
  Митингующие побежали. Во время бегства несколько человек были задавлены.
  В этой подлой неразберихе, сотканной из попустительства, предательства и подстав, поначалу никто и не обратил внимания, что 7 апреля произошел пожар на атомной подводной лодке «Комсомолец», способной опускаться на километровую глубину, и в результате подводная лодка, нёсшая на борту плутониевые боеголовки, затонула.
15 апреля 1989 года.  Ленинград
 
СОЛЖЕНИЦЫН, МУЖЕСТВО И МЫ
  Редколлегия в «Неве»…
  Обсуждали, печатать или не печатать «Март семнадцатого» А.И.Солженицына.
  Вообще-то Солженицына напечатали за последние месяцы столько, что публикация не очень интересного куска из «Красного колеса» едва ли добавит очков нашему журналу.
  Но чтобы предложить сейчас не печатать Солженицына, мужества требуется не меньше, чем для того, чтобы десять лет назад предложить напечатать его.
  У нас — увы! — этого мужества не отыскалось.
  Решили публиковать…
25 апреля 1989 года. Ленинград
 
КАНДИДАТЫ
В ДЕПУТАТЫ
  Видно снегом мело через дорогу на Сретенье, предвещая затяжные, как нынешняя весна, выборы…
  Утром разбудил Е.В. Кутузов и сказал, что я — доверенное лицо Глеба Горышина на выборах депутатов в Верховный Совет СССР, и поэтому мне надо ехать с ним в Гатчину.
  Надо, так надо. В Гатчине прекрасный парк со светлым озером за черными стволами деревьев.
  Погуляли, пообедали в ресторане с водочкой.
  — А какую-нибудь программу, Глеб Александрович, вы составили? — поинтересовался я.
  — Какая программа… — пожал плечами Горышин. — Если надо, пускай выбирают…
  Он где-то там, лет десять назад, когда ещё главным редактором «Авроры» был, когда всё в нашей стране в ЦК КПСС решалось, пожимал плечами.
  Ну а дебаты вечером в Доме культуры уже в наше время происходили...
  Глеб Александрович выглядел неважно. И говорил плохо, но главное — не понятно, о чём говорил. Ну что значит — беречь леса? Это же программа лесника, а не кандидата в депутаты…
  Конечно, не дело писателя думать о рекламе, о том, как ловчее подать себя, но, наверное, и дело-то это не писательское — баллотироваться в депутаты.
  А вот конкуренты: и Трусов (директор птицекомплекса), а главное, инженер Оболенский — блистали.
  Оболенский хотя и шепеляво, но так ловко говорил, что становилось как-то не по себе, потому что аргументы его убеждали, а обещания увлекали.
  Понятно, что это демагогия, но мы — увы! — очень переимчивы.
  Особенно на плохое…
27 апреля 1989 года. Гатчина

Николай КОНЯЕВ