slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

Забытый подвиг предков

Чудское озеро, Куликово поле, безлесные холмы под Полтавой, поле Бородинское, а в 1941 году битва, говоря песенными словами поэта Суркова, «в заснеженных полях под Москвой» —залитые кровью предков и открытые воображению потомков исторические пространства России. Много ли такого значения сражений, когда буквально решалась судьба нашего Отечества? Но на долгом и порою смертельно опасном пути национальной сплотки и самоопределения есть почему-то и крепко забытый ратный подвиг предков, по значительности ничуть не уступающий упомянутым битвам. Почему забытый? – можно только высказывать предположения.

В августе нынешнего года испол-нилось 435 лет битве при Мо-лодях. В летописях можно найти, пусть и немногочисленные, свидетельства о ней, а в нынешних справочных изданиях — лишь несколько беглых строчек. Вот под рукой у меня советский энциклопедический словарь: «Молодинская битва, 26.7 — 3.8. 1572, у с. Молоди (60 км к Ю. от Москвы; ныне Чеховский р-н). Русская армия М.И. Воротынского (ок. 60 тыс.) разгромила татарско-турецкие войска (120 тыс.) крым. хана Девлет-Гирея, шедшего на Москву». На 435-летие сражения, которое положило конец масштабному татарско-турецко-ногайскому нашествию на Русь, резко ослабило воинственное Крымское ханство, преподало исторический урок всей Османской империи, а на Руси привело к крушению опричнины, вездесущие СМИ отозвались глухим молчанием. И не только потому, что исторические свидетельства приходится собирать по крупицам в вековых пластах исторических хроник. Как бы там ни обстояли дела в прежние времена, но, мне кажется, причина сегодняшнего замалчивания великой и победной битвы русского войска — устремленность и привычка либерально-демократической прессы метить черной краской не только самого Ивана IV Грозного, но и всю его сложную эпоху и её истинных героев.

Исторический фон, предшествующий дню, когда победно загремели барабаны, ликующе заиграли ратные трубы русского войска и развернулся царский стяг — на зеленом полотнище черный двуглавый орел, — был для молодого русского государства мрачен и даже смертельно опасен. Коалицией великих военных держав того времени испытывалось на прочность само русское православие. Римские Папы усердно плели коварную погибельную паутину, где католическая Европа порою причудливо соединяла усилия с мусульманской Азией, чтобы удушить православную Московию. В средствах не стеснялись. Вплоть до государственных переворотов. Например, в 1568 году Папа Пий V и польский король Сигизмунд II Август много поспособствовали тому, чтобы в Швеции, низвергнув с престола своего старшего единокровного брата протестанта Эрика XIV, стал править католик Юхан. И Русь умывалась кровью. Каждый второй год XVI века был для неё военным. Семь войн с Ливонией, Польшей и Литвой, три — со Швецией. И, как писал историк Н. А. Смирнов в книге «Россия и Турция в XVI— XVII веках»: «Все документы единогласно говорят о том, что в XVI веке имела место длительная и упорная борьба русского народа с турецким нашествием на русскую землю, с нашествием, которое шло со стороны Черного и Азовского морей». Ока была пограничной рекой, и, например, на ней городок-крепость Кашира разорялся крымскими татарами вкупе с турками в течение XVI века 20 раз! В этом и ещё в голоде и чуме, например 1567—1569 годов, причина обзезлюживания пространств Руси, территория которой увеличилась правлением Ивана Грозного в 10 раз! А не в кровавых игрищах тирана и его опричников, которые так любит смаковать либеральная историография. Здесь, к слову, уместно заметить: жертвами «царского террора» за время царствования грозного царя, по подсчётам известного историка Руслана Григорьевича Скрынникова, пали от трёх до четырёх тысяч человек. С учетом заговорщиков, предателей и уголовных преступников. Из девятимиллионного населения. А только за одну Варфоломеевскую ночь с 24 на 25 августа 1572 года в Париже уничтожено католиками более 2 тысяч гугенотов и не менее 5 тысяч по всей Франции с её тогдашним пятнадцатимиллионным населением. Причём это счёт по минимуму.

Страшным для Руси был 1571 год. Крымский хан Девлет-Гирей привёл на неё стодвадцатитысячную орду. Хану не пришлось устилать трупами своих воинов оборонительную Засечную черту с её опорными пунктами-крепостями Таруса, Серпухов, Кашира, Коломна, Тула и Зарайск, то есть «крымскую украину». Сыскались бояре-предатели, что подослали к нему своих людишек, и те показали, как обойти с запада русскую оборону. Татары вышли на Москву там, где их не ждали. Дальше произошло что-то непонятное — глупость или опять измена? Земская рать по приказу воевод укрылась в городе, не приняв боя. И погибель свою нашла вместе с мирными горожанами в чудовищном пожаре, что выжег столицу дотла. Разные есть сведения и предположения, но, самое малое, в Москве тогда в огне сгорели и посечены были татарскими саблями 150 тысяч человек. Уходя из Московии, хан метил дорогу под корень вырезанными и сожжёнными городами. В полон увел около 100 тысяч невольников. По пути отправил к царю, бежавшему из Москвы в Ярославль, нарочных с унизительным посланием и ножом, «чтобы Иван зарезал себя».

Летом 1572 года Девлет-Гирей, считая Русь вконец обессилевшей, решил восстановить утерянную век назад зависимость Москвы от татар. Только теперь — крымских, турецких вассалов. Это был уже не набег. Орда шла на Русь устанавливать новое иго. И ещё заодно с тогдашним турецким султаном Селимом II Девлет-Гирей был устремлён на захват и отделение от Московского царства среднего и нижнего Поволжья — бывших Казанских и Астраханских ханств. Вот как об этом нашествии говорит летопись: «…прииде с великими похвалами и с многими силами на русскую землю и расписал всю русскую землю кому что дати, как при Батые». Неизвестный московский хронист из окружения патриарха Гермогена, писавший эту летопись в 1635—1645 годах, к тому времени уже на весах истории взвешивал две идущие на смертный бой силы: «А по смете и по языком с царем и царевичи и с пашею турских и крымских и нагайских, и черкасских людей 150000 и больши, да вогненного бою было 20000 янычаней. А государевых людей было во всех полкех земских и опришных дворян и детей боярских по смотру и с людьми 50000, литвы, немец, черкас каневских 1000, казаков донских, волских, яицких, путимских 5000, стрельцов 12000, поморских городов ратных людей, пермичь, вятчан, коряковцов и иных 5000». Современная историография говорит о 120 тысячах неприятельского войска и о 60 тысячах — русского. Летописцы не чурались преувеличений. Иван Грозный, как год назад, опять покинул Москву. Укрылся в Великом Новгороде, забрав с собой царский полк и 10 тысяч служилых татар. А тут ещё война против Ливонского ордена, в которую вступили Швеция, Великое княжество Литовское и Польша, казалась бесконечной и сковывала на западе немалые русские силы. Князю Ивану Михайловичу Воротынскому, сидевшему воеводой большого полка в Серпухове, оставалось полагаться только на свои возможности. Русскую границу по Оке постоянно прикрывали 5 полков численностью как раз около 60 тысяч человек. Кроме большого это были полки правой руки (Таруса), левой руки (Лопасня), сторожевой (Кашира) и передовой (Калуга).

Войско Девлет-Гирея, состоящее из крымских, ногайских татар и отборных турецких янычар, вышло из Перекопской крепости в начале июня 1572 года, прошло по Дону к Угре и уже 23 июля остановилось у Оки. Знойное засушливое лето на всех её перелазах (бродах) держало невысокую воду. Девлет-Гирей поначалу демонстративно показал решимость брать приступом Серпухов, в трёх верстах от которого укрепились русские силы. 27 июля татары подтянули к берегу Оки турецкие пушки и открыли стрельбу. Михаил Иванович Воротынский приказал на неё не отвечать: урона не нанесёт, а свои пушки и порох ещё для настоящего дела сгодятся. Меж тем татары, оставив напротив Серпухова двухтысячный заслон для отвода глаз, скрытно переметнулись на 20 верст вниз по Оке к перелазу, что слыл в народе Сенькиным бродом. Первыми реку одолели ногайцы мурзы Теребердея числом в 20000 всадников. На их пути встал небольшой сторожевой полк князя Ивана Петровича Шуйского (через 9 лет руководителя геройской обороны Пскова от войска короля Стефана Батория). Русские ратники дрались отчаянно и почти все костьми легли на окском берегу. В ночь на 28 июля десяток за десятком, сотня за сотней, тысяча за тысячей — все 12 туменов Девлет-Гирея переправились через тихую реку и двинулись на Москву, обходя Тарусу и Серпухов с восточной стороны. После короткого жестокого боя татары всей массой своей смяли русский полк правой руки под командованием князей Одоевского и Шереметьева.

Михаил Иванович Воротынский поначалу избрал, можно сказать, скифскую тактику боя. Он всем войском «сел на хвост» спешащему к столице крымскому хану. А за спиной своей у деревни Молоди, на холме недалеко от церкви Воскресения-на-Молодях велел срочно ставить Гуляй-город. Здесь уместно одно замечание. Сегодня по стране немало ресторанов с таким вот древним названием. Смысл его для участников застолий непререкаемо однозначен. Но в XVI веке Гуляй-город (иноземцы обязательно добавляли к нему определение — московский) — передвижные, легко меняющие место полевые укрепления, собранные из деревянных щитов с прорезанными в них бойницами. Щиты Гуляй-города перевозил за войсками обоз, называемый «град-обоз». Перед боем они скреплялись деревянными, железными и веревочными связями, обмазывались глиной, чтоб штурмующий противник легко не предал огню.

В тот же день 28 июля передовой полк молодого опричного князя Алексея Петровича Хворостинина (князь ещё не раз в будущем прославится громкими победами во славу Отечества) в 45 верстах от Москвы ударил по арьергарду татар, по отборной коннице, которой командовали сыновья хана, и разгромил противника. Встревоженный Девлет-Гирей, уже перейдя подмосковную реку Пахру, остановил наступление, начал отвод войск из-за Пахры, а на выручку сыновьям отправил двенадцатитысячный отряд. Теперь татары имели перед полком князя Хворостинина трехкратное превосходство. Передовой полк не ударился в беспорядочное бегство, а, навязывая бой татарам и умело маневрируя, вытаскивал их войско к Гуляй-городу, где уже изготовился к встрече ворога большой полк Воротынского. Перед стенами полевой крепости Хворостинин сумел неожиданно и быстро увести своих людей в сторону, подведя татар под беспощадный артиллерийско-пищальный огонь.

План Михаила Ивановича Воротынского сработал. Девлет-Гирей 29 июля «оттого убоялся, к Москве не пошёл, что государевы бояря и воеводы идут за ним». Хан решил обезопасить тылы, разгромив войско Воротынского. Все тумены двинул назад, на Гуляй-город. И грянуло большое сражение. У подножия холма, венчанного Гуляй-городом, за рекой Рожай встали три тысячи стрельцов с пищалями. 30 июля все они пали под саблями нескольких десятков тысяч татар, ринувшихся на штурм крепости. Но ворог понес ещё большие потери и был отбит. 31 июля уже все войско Девлет-Гирея ожесточенно штурмовало Гуляй-город. Под прикрытием пищального и артиллерийского огня стрельцов и немецких наемников дворянские конные сотни контратаковали татар, отходили в полевую крепость и снова бросались в бой. «И в тот день немалу сражения бышу, ото обои подоша мнози, и вода кровию смесися. И к вечеру разыдошася полки во обоз, а татаровя в станы свои». В этот день погиб ногайский предводитель мурза Теребердей. 1 августа татар на штурм повёл уже сам первый полководец хана Девлет-Гирея Дивей-мурза. И одному войску в уныние, другому — на радость был пленен в бою суздальским сыном боярским Иваном Алалыкиным.

2 августа крымское войско пыталось уже не только разгромить русских, но и отбить у них Дивея-мурзу. В самый разгар битвы князь Воротынский вывел большой полк из Гуляй-города и скрытно лощиною позади холма вышел в тыл атакующим татарам. Условленно грянул большой крепостной барабан, пушки полевой крепости дали согласный залп по штурмующим, и через открывшиеся вылазы (ворота) укреплений вырвались на холм полк Дмитрия Хворостинина и немецкие рейтары (тяжелая кавалерия). Закипела сеча. И вот тут-то полк князя Воротынского ударил в татарский тыл. Татары дрогнули и побежали. Разгром был полный. В безжалостной рубке погибли сын и внук Девлет-Гирея. Напоили кровью русские травы и все семь тысяч отборных турецких янычар. В Крым вернулось только 20 тысяч из 120-тысячного войска. Но победа досталась дорогой ценой: около сельца Молоди полегли три четверти русских ратников.

Значение этой битвы велико. Была подорвана военная мощь Крымского ханства, буквально терзавшего Русь. Османская империя вынуждена была отказаться от планов возврата в сферу своего влияния среднего и нижнего Поволжья. На Дону и Десне русская граница передвинулась на 300 верст. Под занавес царствования Ивана Грозного были заложены Воронеж и новая крепость в Ельце. Это положило начало освоению богатых чернозёмов Дикого поля. Но, главное, что Русь выстояла. В который уже раз.

Победителя битвы при Молодях Михаила Ивановича Воротынского царь вначале обласкал, а потом, по доносу княжеского слуги, обвинил в заговоре, в чародействе, которым тот, дескать, хотел извести государя. Не простил ему царь собственного своего малодушия, когда пришлось спасаться от Девлет-Гирея на берегах Волхова. Не простил и того, что в народе Воротынского нарекли Победоносцем и оборонителем всея Русской земли. Князя пытали. Да так нещадно, что умер он по дороге, сосланный в Белозерский монастырь. Упоминания о битве были удалены из русских летописей. Наиболее полными считаются только свидетельства упомянутого неизвестного летописца, что хранятся в музейном собрании Российской государственной библиотеки. 

 

 

Владимир ТОПОРОВ

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: