Вознесенский. Какой он был на самом деле

Есть такая лукавая формула: «О покойниках надо вспоминать или хорошо, или молчать». Но это несправедливо. Особенно, если касается людей знаменитых. Какая развернулась беспрецедентная кампания восхваления Егоpa Гайдара сразу же после его смерти. И многие либералы этим подчеркивали гуманность этой формулы, побуждая критиков Гайдара помолчать. И они не подавали своего голоса, отдав журналистское пространство апологетам главного реформатора 90-х годов.

После смерти 1 июня Андрея Вознесенского почти во всех газетах и на телеканалах стали возносить до небес. Возвеличивать его как литературные, так и общественные заслуги. Действительные и мнимые.
  Мне же хочется рассказать об Андрее Андреевиче без предыхания. О том, каким он был на самом деле. Считаю, что имею на это право. Я был его поклонником, слушал его стихи в домах культуры, на стадионах. Беседовал с ним о поэзии и жизни. Мои интервью с ним печатали газеты и журналы. Я был инициатором публикации подборок его стихов. Он мне дарил свои сборники, приглашал на дачу в Переделкино. То, что печать, в основном либеральная, страстно и объёмно откликнулась на смерть А.А. Вознесенского — естественно. Но так взахлеб, выдавая такие зашкаливающие оценки, нонсенс.
  «Андрей Вознесенский, конечно, был выдающимся русским поэтом — самым ярким из тех, кто определял лицо отечественной словесности в течение более полувека». Это—  самая скромная цитата. Может, потому что появилась в свет позднее других откликов, ибо «Литературка» выходит раз в неделю и смогла рассказать о кончине поэта только 9 июня. В других изданиях и с экранов телевизоров Вознесенского называли не иначе, как самым-самым великим и гениальным.
  Ну не преждевременно ли выдавать желаемое за действительное? Чтобы понять, каким был поэт, оценить его заслуги, надо время. На осмысление, сопоставление, подведение итогов.
  Вот, например, Владимир Бондаренко в своей знаменитой статье «50 поэтов XX века», опубликованной в 2009 году, о Вознесенском писал так: «Талантливейший поэт, но всю жизнь играющий по законам шоу-бизнеса... Он был певцом оттепели в России, но он был и певцом СССР на Западе, он мог быть певцом монархии, сейчас он певец капитализма с надтреснутым голосом». Серьёзная оценка. Сначала Вознесенский прославлял СССР, Ленина, а потом в угоду конъюнктуре стал восторгаться капитализмом. Сегодняшние апологеты делают акцент на том, что поэт боролся с советской властью, был чуть ли не диссидентом. Но это же чудовищное искажение биографии поэта. Для объективности не ограничусь патриотом В. Бондаренко. Лауреат Нобелевской премии Иосиф Бродский не признавал поэзию Вознесенского. Он называл его «фальшивым авангардистом». Известно, как он уничижительно отозвался о «четвёрке лучших поэтов», в которую входил Вознесенский, в своей Нобелевской лекции.
  Всемирную популярность «четвёрка» (Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина, Окуджава) приобрела из-за шоу-скандалов, подхваченных пpессoй. Евтушенко знаменит своим «Бабьим Яром» и «Автобиографией», напечатанной впервые на Западе. В шестидесятые, да и потом считалось неэтичным сначала печататься на Западе. И Окуджава тоже стал известен своими якобы запрещенными стихами, которые печатались за рубежом. А Вознесенский популярность у интеллигенции «заслужил» своей смелостью на встрече Хрущёва с творческой интеллигенцией в 1963 году. Правда, интерпретируют эту «смелость» как-то однобоко, в урезанном виде. В основном воспроизводят слова эмоционального первого Секретаря ЦК КПCC, который наехал на поэта. Но позволю себе привести полностью фразу Вознесенского: «Как мой любимый поэт, я не член коммунистической партии, но, как и Владимир Маяковский, я не представляю своей жизни, своей поэзии, каждого своего слова без коммунизма». Согласитесь,что Андрей комплексует, что он в отличие от Евтушенко беспартийный, но он заверяет ЦК, что он больший коммунист, чем кто-либо. Он в каждом своем слове — коммунист. И какая же тут смелость? Видимо, Хрущев не так и не сразу понял сказанное поэтом. И речь поэта не стала поводом для репрессий, а наоборот, послужила ему блестящим пиаром в судьбе и творчестве. Читаю в одной газете: «Травля в печати и (?) миллионные тиражи его книг, поездка в Америку по приглашению Кеннеди». В другой газете читаю, что в 60-е годы Вознесенский был запрещён. Какая-то путаница, стереотип взгляда на порядки в СССР. Да, шум вокруг его имени был, были публикации о его стихах как восторженные, так и критические. Да это же прекрасно! И, видимо, тогда уже Вознесенский, как и Евтушенко понял, как все это важно для успеха, для популярности, для продажи своей «продукции». И провоцировал этот «бум». Нельзя не признать, что Вознесенский опередил время, поняв, что в творчестве реклама и пиар играют порой определяющую роль. И прав провидец Бродский, окрестивший стихи Вознесенского как шоу. А разве не шоу спектакль «Aнтимиры» по стихам Вознесенского в театре на Таганке, рок-опера «Юнона и Авось» в театре Ленкома? Причём тут успех поэта не стоит слишком преувеличивать. Всё-таки спектакли — это сотворчество, в котором велика роль режиссера и артистов. К тому же бренды Ленкома и театра на Таганке в те времена были не меньше бренда Андрея Андреевича.
  Почти во всех телепередачах и статьях о Вознесенском не обходят без внимания факт участия в альманахе «Метрополь».
  И говорят, и пишут об этом люди, плохо ориентирующиеся в давних литературных событиях. И преподносят они Вознесенского исходя из собственных представлений, а не правды, основанной на действительности. «Метрополь» называют «подцензурным» изданием, а ведь там были напечатаны и уже появившиеся в СССР литературные произведения. В частности, стихи Вознесенского. Апологеты поэта, оправдываясь, скажут, что его «берегли», чтобы любимый не подвергся репрессиям. А, может, он сам себя берёг? В день, когда альманах должны были разбирать на писательском собрании, известно ли апологетам, что Вознесенский не пришёл его защищать. Почему? Да потому, что в это время в составе элитной группы он высадился с державной миссией на Северном полюсе. Вскоре в «Комсомольской правде» — главном органе ЦК ВЛКСМ — были об этом событии напечатаны патриотические стихи. Замечу, что в такую поездку в советское время нельзя было легко попасть, то есть без согласования в ЦК КПСС. И вообще, бум вокруг «подцензурного» «Метрополя» — это мыльный пузырь. Альманах, авторов и их «гениальные» произведения за низкий уровень творчества изругали не только секретари Союза писателей, но и очень именитые, приличные литераторы — Bиктор Розов и Николай Старшиной, Владимир Амлинский и Римма Казакова, будущие главные редакторы «перестроечных» «Знамени» и «Нового мира» Григорий Бакланов и Сергей Залыгин.
  Ну кто-нибудь вспомнит какие-такие «смелые» стихи напечатал в «Метрополе» Андрей Вознесенский? Или объясните, а почему в альманахе отказались участвовать Булат Окуджава и Юрий Трифонов? Миф о подцензурном «Метрополе» потому и остаётся всего лишь мифом, что по сути в либеральных СМИ о нем рассказывают не всю правду. Где-нибудь воспроизводилась точка зрения Григория Бакланова? А она такова: «Художественный уровень большинства произведений оставляет желать лучшего. Я уже не говорю о рассказах, например, Ерофеева, которые вообще не имеют отношения к литературе».
  Вознесенский в жизни был очень осторожным человеком. Это мой вывод, основанный на деловом сотрудничестве с ним. Вот приехал он в журнал «Студенческий меридиан», где в 70-х годах я работал, привёз свою подборку стихов. Конечно же, посидел с главным редактором. Уходя, он отдал мне пять страничек текста. Стихи Владимира Высоцкого с его предисловием. Спрашивается, а почему эту подборку не оставил главному? Почему сам, лично не попросил главного опубликовать стихи артиста? Если кому-то хотят помочь, поступают именно так.
  Вот передо мной давнее предисловие к стихам: «Песни В. Высоцкого, известного 33-летнего драматического и киноактера, звучат с экрана, с пластинок, их любят шахтёры, студенты, олимпийские чемпионы, бывшие фронтовики, таксисты. И я люблю этот хрипловатый, искренний, берущий за сердце голос. Я рад, что в «Студенческом меридиане» будут впервые напечатаны лирические тексты Владимира Высоцкого».
  Согласитесь, что это написал ревностный завистник, понимающий: Высоцкий — это великая личность, поэт с большой буквы.Он даже нигде не употребил слово «стихи» — лишь «лирические тексты и слова». Да и стихов-то в этой подборке он не предложил. Представил уже вышедшие на пластинках миллионными тиражами песни.
  Тут ещё есть момент. Вознесенский много печатался в комсомольских газетах, журналах, издательствах. Комсомольская верхушка Высоцкого официально не признавала. Поэтому Вознесенский и осмелился «похвалить» артиста, но представил для публикации официально изданные песни.
  В 1980 году, когда я уже работал в журнале «Смена», в Москву приехал из Свердловска молодой поэт Сергей Грачев. Он привёз большую тетрадочку своих стихов. Он передал эту тетрадочку Андрею Вознесенскому, который обещал для «Смены» написать к стихам врез. И вдруг мне звонит Вознесенский: «Я не хочу из-за него сидеть в тюрьме». Да, у Грачевского были острые стихи, которые, конечно, я бы не показал главному. Он бы их сразу зарубил. Но дать что-то было можно и нужно. И предисловие мэтра тут играло решающую роль.Но Андрей Андреевич просто испугался. «Обагренная прошлым великой страны, / Нашу память навек опояшет / Пулемётная лента Кремлевской стены / С боевыми патронами башен».
  И последнее. О песнях на стихи Вознесенского. Здесь-то уж поэт ничем особенным себя не проявил. Ну, можно ли его в этом жанре даже сопоставлять с Высоцким? Имели место тексты на мелодии. Иногда — приличные, иногда — так себе. Даже самый известный его шлягер «Миллион алых роз» нельзя назвать большой удачей. Паулс вспоминает, как Пугачева отреагировала на текст: «Друзья, вы издеваетесь? Что вы мне подсунули? Что это за бред? Я это петь не буду!» Конечно, не мог Вознесенский за две минуты, по словам того же Паулса, выдать шедевр! Не Высоцкий! Некоторые его песни были неплохими.Та же «Песня акына» в исполнении Высоцкого. Или «Москва-река», которую он, как бы соревнуясь с Евтушенко, написал после его песни «Твои следы» и которую, как и песню Евтушенко, блестяще спела Людмила Зыкина.
  А это ревностное соперничество с Евтушенко иногда доходило до смешного. Водит меня Евтушенко по даче, хвастается: «Мою пластинку в книжном на Калининском раскупили, а Вознесенский — лежит». Через месяц уже Вознесенский в Переделкине обращает моё внимание на чей-то шедевр и уточняет: «Знаете, пластинка моя на Калининском раскуплена, а Евтушенко — лежит». Я это рассказал Окуджаве. Он минут пять смеялся: «Они такие. Молодые ещё, мудрости не набрались».
  Я нисколько не хочу уменьшить сделанное Вознесенским в поэзии. Я только попытался рассказать о поэте честно.