slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

Владимир Фирсов

Владимир Иванович Фирсов

На 75-м году ушёл из жизни Владимир Иванович Фирсов, выдающийся русский советский поэт. Кудесник слова, тонкий лирик, истинный гражданин Отечества, свято следовавший гуманистическим традициям великой русской литературы. По сути всё творческое наследие Фирсова – это песня торжествующей любви, гимн человеку-созидателю и защитнику своей земли.
Владимир Иванович впервые вышел к читателю со своими стихами в совсем юном возрасте, с годами приобрёл широчайшую известность в стране, выпустив десятки поэтических сборников, отмеченных печатью подлинно высокого таланта. Его путь в словесности отмечен премиями Ленинского комсомола, Государственной премией РФ (дважды), премией Правительства России (2010 год). Владимир Иванович стал автором слов прекрасного гимна города Сергиева Посада вместе с композитором Лученком, а также слов «Торжественной песни Союзного государства России и Белоруссии». Многие годы вёл творческие семинары в Литературном институте им. Горького. В 80-е гг. работал главным редактором советско-болгарского журнала «Дружба», затем возглавил журнал «Россияне». Был председателем Благотворительного фонда «Отечество».


Владимир Иванович родился 26 апреля 1937 года в деревне Заболотье Смоленской области. Детство Владимира Фирсова, военное и послевоенное, было трудным, как у многих ребятишек той поры: безотцовщина, отчаянный голод. «Отец не жил с нами, — вспоминал позднее поэт. — Я буквально помирал с голоду в сожжённом немцами Заболотье. Отец забрал меня со Смоленщины в 1944 году, и День Победы мы встречали уже в Люблино. Соли не было в трёхстах верстах от матушки-Москвы, и дети победителей пухли с голодухи». За кусок хлеба маленький Володя с товарищами пел в поездах.
Вот как об этом писал сам поэт в своём сборнике «Чувство Родины»: «Лето 45-го года. / Нет ни хлеба, ни соли. Только синь-лебеда, / Да холодное небо, да в колодце вода. / На глухих полустанках суета, нищета, / В станционных землянках — темнота, духота. / Полустанки России по дорогам бредут, / Где мальчишки босые подаяния ждут...» .
Кстати, таким же было и детство Юрия Гагарина, тоже смоленского уроженца, которого от голода спасло только ремесленное училище. Много позднее, уже в 60-е гг., Владимир Фирсов вместе с первым космонавтом планеты побывали в Вешенской в гостях у великого Михаила Шолохова, который назвал обоих своими сыновьями.
Первое литературное признание к Владимиру Фирсову пришло рано: «Комсомольская правда» опубликовала его стихи, целую полосу. Внизу стояла подпись «Володя Фирсов, ученик
10-го класса». Так — почти как у 16-летнего Бунина — состоялось посвящение Фирсова в поэты. Никто за него не просил, он сам просто отослал стихи в газету, и сразу – ошеломляющая всесоюзная известность.
Своим крестным отцом в литературе Владимир Фирсов называл Александра Твардовского. «Я пришёл к нему однажды как смолянин к смолянину, достав адрес в справочной на Курском вокзале за 20 копеек, — рассказывал мне Владимир Иванович. — Явился к нему в валенках, в пальто, перешитом из отцовской шинели. Дверь в квартире дома на 1-й Брестской Твардовский открыл сам. Смотрю, он тоже в валенках – в Москве в ту зиму было холодно. Пригласил войти, прочитал мои стихи, делал какие-то пометки. А на прощание дал свой телефон, по которому просил звонить. Жене сказал: «Запомни, для него я всегда дома».
Твардовский опубликовал его в «Новом мире» ещё первокурсником Литинститута. Позже, листая очередную книгу стихов Владимира Фирсова, он с восхищением бросил своему земляку и другу М. Исаковскому: «Смотри, Миша, какое чудище мы вырастили!».
Поэзию Владимира Фирсова отличало мастерское владение поэтическим слогом, редкое даже среди поэтов чувство русского языка, глубинное родство с народной традицией в нашей словесности – Некрасовым, Есениным, Твардовским.
Владимир Фирсов — крупнейший русский лирик, чья муза с годами обрела высокое гражданское звучание. Он за четверть века ясно увидел опасности, подстерегающие страну, и провидчески писал о них в поэме «Глазами столетий»: «… Врагом посеянные зерна не сразу пулями взошли. / Рассчитывая на беспечность, над чувством Родины глумясь, / таилась подлинная мразь, рядилась в общечеловечность. / Враг… делал ставку на незрелых и оступившихся парней. / Учитывал их поимённо и знал их жалкие дела. / Не сразу пятая колонна петлю, как знамя, подняла». В поэме «Республика бессмертия» есть такие строки: «Внесут в понятие «идейность» сомнительную широту. / С той широтой померкнут грани меж злом и праведным добром. / Ту широту и обэкранят, и лихо выпишут пером… / Бездумную тоску разбудят по лёгкой жизни, по тряпью». В поэме «Память» поэт сетует на беспечность и разобщённость русских людей, что может стать причиной непоправимой трагедии. «И жизнь славян покажется вопросом, / который никому не разрешить! / И вряд ли вспомнят нас, русоволосых, / великих.., не умевших дружно жить». Так биография страны и собственная жизнь, любовь, странствия и природа, сливаясь, проступают в золотых строках его поэзии.
Владимир Фирсов был потрясающим рассказчиком. Его историями часами могли заслушиваться и стар, и млад, дивясь его непревзойдённому владению словом – всегда образным, ярким, точным. Удивительно сердечный, отзывчивый человек, он многих стихотворцев напутствовал в большую поэзию. Его литературным крестником с полным основанием следует считать прекрасного поэта Андрея Шацкова, чью поэзию Фирсов назвал последним осколком Серебряного века. Его стихотворение, посвящённое памяти Владимира Ивановича, мы публикуем на этой странице.
А чего стоит уже на стыке веков, прошлого и нынешнего, заботливое пестование Фирсовым поэтических конкурсов, которые он проводил для стихотворцев за решёткой и для работников ГУИН. Он сутками готовил, редактировал и правил присланные ему стихи заключённых и служащих исправительных учреждений, затем выпускал их книги. Как восторженно нахваливал он мне некоторых авторов этих сборников – как будто сам написал их стихи! Владимир Иванович добился того, что первыми премиями для осуждённых стало досрочное освобождение из лагерей, а для охранников – приём в члены Союза писателей России. Об этом рассказывала наша газета, кстати, не раз публиковавшая подборки стихов самого Владимира Ивановича. Именно в «Слове» несколько лет назад была впервые напечатана его поэма «Чёрная речка» о дуэли Пушкина.
Музой Владимира Ивановича, единственной и любимой на протяжении десятилетий, была жена Людмила Васильевна. «53 года мы прожили вместе, — сказала она на церемонии прощания — и не нажились, не наговорились, не перестали быть интересными друг другу». Самоотверженная, красивая женщина, она наизусть знает почти все стихи своего мужа. Людмила Васильевна была для Владимира Ивановича всем: источником поэтического вдохновения, женой, матерью его детей, секретарём, машинисткой, редактором. Не погрешу против истины, сказав, что судьба Фирсова, жизненная и поэтическая, и вполовину не сложилась бы без Людмилы Васильевны.
Земная слава Владимира Фирсова, как в стане русских поэтов, так и среди отечественного читателя, была велика и заслуженна. Посмертное бытие его стихов будет длиться, пока жива русская словесность.


Виктор Линник.


Редакция «Слова» глубоко скорбит в связи с кончиной великого русского поэта и выражает свои самые искренние соболезнования родным и близким покойного, всем любителям поэзии.

Андрей ШАЦКОВ
ЧЕРНЫЙ СНЕГ
 (Памяти Владимира Ивановича Фирсова)

Он чёрен был. Его родила ночь
В безумии циклонного набега.
Он падал вниз, стараясь
перемочь
Следы того – обыденного
снега,

Который накануне Покрова
Уже белел в оврагах
и лощинах.
И опускали ветви дерева
В покрытых чёрной копотью
лещинах.

Он был стокрыл, как стаи
воронья,
И также вился в рамке
небосвода.
Кресты церквей в полуночи
креня,
И пеленою застилая воды.

Не ставших рек, чьей
кровоток питал
Не мёрзнувшие на зиму
болота.
И чёрных вод касался
чернотал,
Цепляя их корнями у заплота.

Такие снеги в чёрных снах
идут,
И в них ложатся лучшие
поэты.
В таких снегах кресты
не процветут,
И не раскроют венчик
первоцветы…

И странны были эти чудеса,
И морок ледяного
подсознанья:
Разверзнутые долу небеса
И тёмные пороши наказанья.

За то, что жизнь
не сладилась пока,
И затерялась в пустошах
дорога…
И чёрные идут, идут снега.
А белые – не выпросить у Бога!
17 ноября 2011 года.

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: