В поисках жанра

Поэт и художник выпустили совместный альбом: стихи и живопись. Орловцы – поэт Геннадий Попов и художник Анатолий Костянников. Жанр, казалось бы, знакомый с первых школьных учебников. Тех ещё, из «проклятого тоталитарного прошлого». Какие-нибудь «Белая берёзка под моим окном…» и зимний пейзаж Саврасова. Какие-нибудь…
Только как подумаешь, что десятки миллионов людей получали нормальное художественное представление о мире и о слове по этим самым учебникам! Самое первое, прописи художественного вкуса. А чуть позже – с Пушкиным и Чеховым – ещё и прописи нравственного чувства, азбуку человечности.
В том, что мы всё ещё не поубивали друг друга за минувшие двадцать лет, есть заслуга и наших первых букварей и хрестоматий.
Тем не менее поэт и художник, выпустившие альбом, не трудились в помощь учителю и ученику (хотя многое из их книги уже и сегодня можно бы растащить по школьным хрестоматиям, я думаю, авторы не обиделись бы).

Не делали они и юбилейного подарка друг другу – ты напиши, а я нарисую. Появление этого совместного труда скорее свидетельствует о том, что происходит сегодня в недрах «большого русского стиля». А именно – поиск новых форм выразительности, поиск жанра. Для передачи традиционного гуманистического содержания. Гуманистического в хорошем смысле этого слова.
Потому что человек – это единственная, фундаментальная единица в тварной Вселенной. Только человек онтологичен и неизменен, он есмь. Могут измениться представления о мире и космосе, скорость передвижения и способы связи. Но между плачем Андромахи на стенах Трои и плачем Ярославны на стенах Путивля нет онтологического расстояния. Так же, как нет его между ними и плачем Юлии Друниной в её военной лирике. Между этими тремя женщинами нельзя поставить даже математическую точку, потому что они – одно.
Но время и культурная привычка требуют новой выразительности. И Геннадий Попов и Анатолий Костянников чувствуют это. У Попова это уже не первый опыт вырваться из привычных на сегодняшний день газетно-журнальных рамок. То ли ощущение общей культурной усталости, то ли слишком мощный прессинг аннигилирующей, «расчеловечивающей» масскультуры, но всё вместе понуждает его (и не только) искать новых (ну, или хорошо забытых старых) средств художественного воздействия.
Не так давно совместно с московским композитором Виктором Викторовым Геннадий Попов записал кантату «Евпатий Коловрат», и вот сейчас – литературно-художественный альбом.
Да и не только в «смежных» жанрах, но и внутри самого русского слова идёт напряжённый поиск формы – какое-то время назад достаточно бодро носились с «новым реализмом», не услышали пока «нового символизма», вскользь поговорили о «новом пришествии поэтики абсурда». Вроде бы ничего не изменилось… Но то, что в толщах современной русской словесности что-то зреет и подспудные пласты пришли в движение, – очевидно. И стишками «под Рубцова», как и «стишками под Бродского», сегодня уже никого не обманешь.

*  *  *

То, что литературно-художественный альбом «На тысячу вёрст кругом РОССИЯ» появился именно на Орловщине, – ожидаемо. Его не «придумали», он вырос. Как из предшествующей классической литературной традиции, так и из новой. И напрямую связан с деятельностью издательства «Вешние воды».
Именно в конце ХХ века небывалая пейзажная точность «орловской литературной школы», лирическая глубина её изобразительности обрели реальное издательское соответствие. И у орловских писателей стали выходить не романы и сборники стихов, а книги.
Стало это возможно благодаря нескольким людям, и их необходимо назвать. Это издатель и подвижник книжного дела на Орловщине Александр Лысенко и крупнейшие современные русские художники, живущие и работающие в Орле – Николай Силаев и Анатолий Костянников. Художники именно «орловские», то есть литературоцентричные. Они же — первые читатели и оценщики написанного современными орловскими писателями.
И тем удивительнее такой союз мастеров слова и кисти в наше время, время обособления, когда совсем недавнее ещё единство служителей разных муз на глазах распалось.
Именно Николай Силаев и Анатолий Костянников работали с книгами орловцев, которые поражали Москву. На которые с лёгкой завистью смотрел Санкт-Петербург. Перед которыми замирали люди на книжных выставках в Париже и Франкуфурте-на-Майне. Как когда-то перед книгами Блока и Гумилёва, оформленными Добужинским и Бенуа…
Как, скажете вы, такое возможно в нашей действительности, на «пространстве всеобщего краха», по слову Владимира Кострова? Но вот оказалось же возможным…
Недаром Бунин называл свою родину «подстепьем». В степи, чтобы уцелеть под ветрами и ураганами, живое должно иметь особо стойкую корневую систему, глубокую, разветвлённую, давнюю. Ведь и исторически – именно через Орловщину — лежал путь всех завоевателей в глубь Руси. А значит, не раз и не два в столетие сжигались орловские деревни, разорялись города и монастыри. Хазары, татары, ляхи, немцы…
И что же – ещё вьётся дымок над пепелищем, а уже слышен стук топора, уже играют в салки голубоглазые белоголовые детишки, уже слагается народная песнь о новом лихолетье и его преодолении.
Надо полагать, именно поэтому центральное, стержневое место в альбоме занимает работа Анатолия Костянникова «Героям Судбищенской битвы посвящается», сопровождённая поэмой Геннадия Попова «Евпатий Коловрат».
И хотя в стихах и на холсте идёт речь о разных исторических событиях, но мысль авторов альбома понятна: это «малые победы», без которых не было бы одоления самой страшной за тысячелетнюю историю России беды: татаромонгольского ига. Не было бы взятия Казани и Астрахани, покорения Сибири, присоединения Крыма.
Но это – единственное «идеологическое» место в альбоме. А дальше – на тысячу вёрст кругом Россия в пейзажах Анатолия Костянникова. И для самого художника выход этого альбома является знаковым. Читателю и зрителю именно здесь открывается «неожиданный» Костянников – лирик, певец снега и сирени. Он упорно, как Клод Моне, «останавливает» своё текучее подстепье, свой любимый пейзаж: в сменах времён года, времени суток, настроения и освещения.
И даже «небрежный мазок», прекрасно в альбоме переданный полиграфически, сначала свидетельствует о подчинённости всей техники художника этой цели – остановить «текучесть» пейзажа и только потом уже намекает на ученичество у Писсарро и Ренуара.
Только это – Россия.
Россия Тургенева и Блока, Бунина и Левитана. И в ней:
Трава в лугах остра и высока.
Бегу босой легко и бестревожно…
Неудержимо движется Ока.
Всё впереди, и всё ещё возможно.
Строки из стихотворения Геннадия Попова. Неслучайно они перекликаются с непередаваемой художественной загадкой фильма «Зеркало» Андрея Тарковского.
Неслучайно эти и другие строки отражаются в пейзажах Анатолия Костянникова. Это Россия.

Алексей ШОРОХОВ.