«…Устремить на высокую жизнь русского человека»

Слова-понятия порой в результате социально-политических потрясений приобретают иной, чуть ли не обратный смысл. В революционные годы было осквернено старинное и святое слово-понятие «товарищ». Ныне отрицательный оттенок приобрело слово-понятие «предприниматель». Его часто приравнивают к понятию бизнесмен, хотя эти явления далеко не равнозначные. В предпринимателях у нас, к сожалению, нередко ходят те, кто обворовали тысячи людей. А ведь предпринимательство — явление чисто русское, почти уничтоженное в послереволюционное время. С великими трудами и жертвами оно начало возрождаться в 90-е годы. С предпринимателями одинаково беспощадно вели борьбу как прежняя советская власть, так и новая леволиберальная.
Среди первых истинных русских предпринимателей был ушедший из жизни 15 лет назад в расцвете лет и свершений Александр Степанович Паникин. Мы не вправе забывать таких людей.

Тогда я долго не мог взяться за перо, так это меня ударило… Мало сказать, что его смерть меня потрясла. Как человека, не равнодушного к будущему России, она повергла меня в невесёлые мысли: неужели его ранняя кончина — только набрал высоту! — была предопределена Всевышним? Только встал человек на ноги, огляделся и начал работать не на свой лишь живот, чем занимается сейчас большинство из нас и к чему призывает нынешняя официальная идеология: «Сначала думай о себе, а потом уж о Родине». Впрочем, о ней можешь совсем не думать — только начал в полную силу работать на будущее России и доказал, что её населяют не только одни дураки и международные воры, как подрубается он на корню. Нет, не расстреляли в подъезде, не взорвали на мине в машине, что само по себе было бы страшно, но по нынешним временам так привычно и понятно… А просто не выдержало, разорвалось сердце, а потому вроде бы никто, кроме него самого, не виноват: не жалел себя. Невольно приходила мысль: может, Господу Богу уже неугодно, чтобы Россия встала на ноги, перестав быть дешёвой сырьевой колонией, этакой дикой африканской прерией, где по следам пиршеств хищников-олигархов бродят стаи вонючих гиен, а власть у тех и других только в шестёрках. Но одно дело, когда убивают враги, другое – когда человека вроде бы Бог забирает, когда он больше нужен не там, а здесь. Впрочем, наверное, его смерть всё-таки нужно считать убийством, медленным, изощрённым, осуществлённым по чётко отработанной, в том числе чиновниками разных уровней, методике. Хотя и с инфарктом, который случился, когда он остался один в своём загородном доме, чтобы собраться с мыслями, не всё ясно…
Я ни разу с ним не встречался, но его неожиданная смерть стала для меня личным горем, невосполнимой потерей, потому что людей, подобных ему, в 90-е гг. можно по пальцам одной руки пересчитать. Истинных предпринимателей, поставивших своё дело не на «куплю-продам», не на воровстве, хитро названном приватизацией, и не просто дело, а производство, давшее миллионам людей дешёвую и добротную одежду, а тысячам — достойную работу.
Увы, он был белой вороной среди тогдашних, да и нынешних российских так называемых новых русских, сделавших слово «предприниматель» синонимом слова «бандит», наживших свои состояния, ловко хапнув накопленного за десятки лет народного добра в специально созданный такой же бандитской властью «революционный» момент. И потому он одинаково раздражал и тех и других, так как своим делом, самим своим существованием отрицал и тех и других, доказывая, что в России, несмотря ни на что, родились и встают на ноги истинные предприниматели, которые, не дай Бог, объединившись, схватив себя за волосы, вытащат себя и Россию из болота. А одновременно вытащат и народ из нищеты.
Паникин раздражал и тем, что в газетных и телеинтервью именно он, человек новой экономической формации, подвергал уничтожающей критике антинародные, антигосударственные реформы российского правительства, навязанные МВФ и прочими сомнительными международными организациями, стремящимися «облагодетельствовать» Россию. Куда это заводит, мы видим на примере Аргентины. Он доказал, что мы способны жить собственным умом и собственным трудом, а не стоять на задних лапах за карамелькой, подобно учёному псу в цирке, как стояли на задних лапах, вместо того чтобы работать, в ожидании жалких подачек международного авантюриста Сороса наши, в том числе государственные и даже учёные мужи.
Он был настоящим предпринимателем — в истинном, не оболганном значении этого слова, редким как белый олень в тундре. Потому за ним с особым пристрастием охотились и бандюганы от компартии в советское время, и бандюганы от сменившей её антинародной компрадорской власти. Первым самим своим существованием он доказывал несостоятельность коммунистического экономического режима, а вторых он не устраивал тем, что создавал национальное производство, а им, наоборот, надо было всё завозить из-за границы и всё вывозить туда же, прямо или косвенно ссылаясь на то, что русский мужик, кроме того как водку жрать, ничего другого не может.
Как всякий, теперь, к сожалению, редкий, настоящий русский, — а понятие русский для него было, как и для меня, не понятием крови, а отношением к державе — он был азартен и нетерпелив, он хотел сразу всё: одеть и накормить народ, обустроить мир не только вокруг себя, но и всю Россию, притом строя нормальные экономические отношения с Западом. Девизом для себя он взял слова Н.В. Гоголя: «Надобно любить хозяйство, потому что это дело рук твоих, потому что видишь, как ты всему причина, ты творец всего, и от тебя как от какого-нибудь мага сыплется изобилие и добро для всех». Эти слова он сделал эпиграфом второй своей книги, которую назвал «Человек и государство», а одну из глав: «Власть зарабатывает на том, что не даёт работать». А первая его книга называлась «Шестое доказательство (Записки русского фабриканта)», в которой он рассказывал о своём тернистом пути и которую он написал для того, чтобы начинающие предприниматели знали: всё же можно прорваться сквозь заградительные красные флажки… К третьей своей книге с сакральным для России названием «Что делать?» эпиграфом он выбрал другие слова опять-таки Н.В. Гоголя: «Где же тот, кто бы на языке, родном душе нашей, сумел бы нам сказать это всемогущее слово: вперёд? Кто, зная все силы и свойства, всю глубину нашей природы, одним чародейным мановением мог бы устремить на высокую жизнь русского человека».
Доказав, что он не «старый» и не «новый», а просто настоящий русский, раскрутивший свой огромный концерн с семи старых зингеровских швейных машинок в подвале — а ко времени его смерти только в Москве у него было 12 фирменных магазинов и 43 региональных представительства по России, — А.С. Паникин пошёл вширь и вглубь.
Что делает ныне «новый русский», заимев деньги? Ну, прокутит их в казино, закупит на день рождения, как раньше хор цыган, Аллу Пугачёву с Филиппом Киркоровым, купит виллу на каких-нибудь экзотических островах или даже сами эти острова. А Паникин весь доход вкладывал в производство, а ещё, думая о будущем Отечества, открыл школу молодого предпринимателя, которая обеспечивала своих слушателей не только теоретической и практической подготовкой, но и оказывала своим выпускникам финансовую помощь для открытия собственного малого предприятия. А ещё он создал издательство, назвав его, как и концерн, «Панинтер», которое не обещало прибыли, тем более что собирался он издавать не детективы, не какую-нибудь в смутные времена пользующуюся особым спросом эзотерическую литературу, а «Золотую библиотеку русской классики», успев издать Пушкина и Гоголя. Он начал выпускать серию художественно-исторических буклетов «Малые города России», предварив первый из них таким предисловием: «Проект «Малые города России» появился на свет. Время «разбрасывания камней» заканчивается, и люди задумываются, как жить, откуда черпать силы, что может помочь им в этом. Стихия разноголосья, овладевшая умами, нарушила ориентиры, исказила наши представления о себе и Отчизне. Мы оторвались от истоков, оборвали свой «серебряный шнур». Россия, к сожалению, во многом утратила свои особенность и обаяние, которые пронизывали творчество наших классиков. Пушкин, Чайковский, Тургенев, Бунин, Левитан и многие другие русские гении воспели в своих произведениях особенную сущность России, её необыкновенную красоту. Тихая обитель, церковь на пригорке, излучина реки, мелодика размеренного быта, пастельные краски природы, россыпь человеческих талантов – вот лишь малая часть того, что составляло и ещё, Слава Богу, составляет духовную основу России. Большие города превращены сегодня в индустриальные джунгли — жизнь в них во многом размыта и обезличена. Поэтому важно прикоснуться к местам, где витает дух той России, которую мы так любим, напомнив соотечественникам, что у нас могучие корни и своя тысячелетняя история. Без обращения к истокам нельзя построить Новую Россию».
В последнее время он пошёл ещё и в политику. С 1994 года он стал издавать газету «Панинтер», которую бесплатно распространял в Государственной думе, Совете Федерации, московской мэрии, в других организациях, чтобы познакомить как можно больший круг людей со своим взглядом на будущее России. Наверное, он был наивным политиком, но, безусловно, искренним. Может быть, он вступил на чужое поле, как кому-то казалось. Ему так не казалось — всё, что касалось России, он считал своим.
В поисках единомышленников он рассылал свои книги по всей стране: может, где кто аукнется. Не гнушался такими адресами, как сельские библиотеки или даже музеи, справедливо полагая, что в музеях работают, особенно в нынешнее время, люди нищие, но не нищие духом.
Две из трёх своих книг он прислал мне. Я прочёл, но не ответил, посчитав это необязательным, полагая, что человек взял писательский справочник и послал всем от «а» до «я», благо средства позволяют. Но через какое-то время получил от него письмо: «Я посылал Вам свои книги. Дошли ли они до Вас? Мне хотелось бы узнать Ваше мнение…»
Так завязалась наша переписка. Впрочем, писал больше он, делясь своими неуёмными планами, в очередной раз ошеломляя меня, в ту пору совсем отчаявшегося, своими оглушительными замыслами. «Рад, что Вы откликнулись на моё письмо-предложение об участии в проекте «Русские гении», — писал он мне 11 сентября 2001 года. — Наш проект начнётся в первом квартале будущего года… Впечатляет размах и широта Вашего ежегодного Международного Аксаковского праздника. Сожалею, что не смогу быть на нынешнем, ибо в это время уезжаю в Германию по делам. Получил большое удовлетворение, прочитав ваши публикации. В наше время бездействия и общей апатии очень важно нахождение таких личностей, как Вы, заряженных энергией».
Надо ли говорить, что это письмо было для меня большой духовной поддержкой?
28 декабря, в самый канун 2002 года, он писал мне: «Получил Ваше письмо и книгу и ещё раз убедился, что идеи и мысли, выраженные в моих книгах, близки Вам. Когда общество погружено в апатию и безразличие, каждый неравнодушный человек, обладающий потенциалом к действию и заинтересованный в возрождении страны, — росток надежды. Мне кажется, пришла пора подумать об объединении всем, кого по-настоящему беспокоит судьба Отечества. В сегодняшних условиях процесс собирания единомышленников достаточно труден – ограниченность материальных ресурсов у тех, кто ничего не украл и не близок к власти, создаёт свои сложности. Зато у нас есть нечто неизмеримо более ценное — внутренняя сила и свобода. Создание общественного движения, основанного на таких принципах, значительно более интересное предприятие, чем примитивное политиканство, имеющее своей целью власть и возможность распоряжаться материальными благами. Я был бы рад сотрудничеству с Вами, для этого готов предложить конкретные варианты для совместной деятельности…
Я чувствую, что Вы мужественный человек, который может «выплывать» из невзгод и в одиночку, но мне хотелось бы пожелать Вам, чтобы рядом всегда были любимые люди и друзья. С Новым 2002 годом! Крепкого Вам здоровья и терпения. Жду встречи с Вами. Храни Вас Бог и всего Вам доброго! С Уважением А.С. Паникин».
Я получил это письмо, как оказалось, уже после его смерти.
Не подозревая о беде, купил билет в Москву, благо у меня были в ней и другие дела. Только перед самым отлетом на всякий случай решил позвонить…
Ни одна общероссийская газета, ни один общероссийский телеканал, кроме московского, не сообщили о его смерти. Миллионы людей, в том числе носившие его добротный и дешёвый трикотаж, не узнали о его кончине. В то же время не было, наверное, ни одного издания, ни одного телеканала, который не сообщил бы о «национальной трагедии»: у пошлого шута, любимца либерально-демократической попсы Жванецкого украли «Мерседес» (не иначе как в целях компенсации президент России вскоре сделает его лауреатом Государственной премии).
Родные и близкие Александра Степановича были убиты горем, над гробом шумно гудели, каждый пытаясь записать его в соратники, жирные политические мухи, внутренне глубоко чуждые ему люди: М.С. Горбачев, А.Н. Яковлев… Россия, живущая в зазеркалье, кажется, принципиально не заметила смерти русского фабриканта и мыслителя Александра Степановича Паникина, словно его и не было. В том числе и так называемая патриотическая пресса, потому что он не вписывался в её понятие о русском патриоте: по её представлениям, он должен был кричать, обличая врагов, на митингах и демонстрациях, вместо того чтобы что-то реально делать для будущего России.
На этом бы кончить. Но не даёт покоя мысль: неужели Божья воля остановила его на самом взлёте? Не хочу верить, ибо трудно тогда верить в будущее России, если Бог останавливает или забирает к себе раньше времени таких, как Александр Паникин. Или всё проще: просто сердце не выдержало многолетнего напряжения, следственного изолятора (и это было), бюрократической злобы, зависти, ненависти, что он жил не по воровским законам? Повторяю: его смерть, принципиально не замеченная в разгуле гнусного телевизионного застекольного беснования, мне представляется знаковой. Своей короткой, но по-своему яркой жизнью он доказал (пусть это видели и немногие), что Россия конца на стыке веков — не только бандитский, пусть и окультуренный властью общак, созданный на развалинах великой империи за счёт обрушенного в нищету народа. Россия — это ещё и трепетная душа верных её сынов с их желанием и старанием помочь этому народу обрести веру в будущее.
Да упокоится душа раба Божьего Александра!
Нет, он и там будет страдать и мучиться по России.

 

Михаил ЧВАНОВ