Цена билета в пятый ряд

— Василий Борисович, Вы обратились в редакцию в связи с одной публикацией, появившейся в «Слове». Почему она привлекла Ваше внимание и вызвала некоторое волнение, как я понимаю?
— Волнений особых не вызвала, просто дело в том, что там очень много абсолютно неверных данных. Автор этой публикации, кандидат педагогических наук, в своей рецензии на пьесу «Казус Берии» пишет, что о Берии ничего в российских театрах за эти годы не было, что рецензируемая пьеса двух авторов о Берии — первая. Это не так. Он мог об этом не знать, но ему бы могли подсказать авторы пьесы.

В конце 80-х гг. писатель Юлиан Семёнов, народный артист России Виталий Соломин и я создали в Москве экспериментальный театр «Детектив». Почему экспериментальный? Потому что это был первый антрепризный театр в СССР, до этого их в Советском Союзе просто не было. Год мы добивались открытия, и в 1988 году театр открылся как раз спектаклем по пьесе о Берии, которую в соавторстве со мной написал знаменитый кинодраматург Владимир Валуцкий, автор сценариев многих популярнейших фильмов. Пьеса — а это был трагифарс! — называлась «Исполнитель». По существующим положениям мы должны были утвердить эту пьесу в Комитете государственной безопасности, что и было сделано.
Пьеса была очень доброжелательно встречена, и мы получили возможность прочесть в здании на Лубянке подлинник «Дела Берии».
— И как Ваше знакомство с архивными документами сказалось на Вашем замысле? Вы прочитали «Дело Берии» до или после создания пьесы?
— Мы ознакомились с делом после создания пьесы, но до создания спектакля. Замысел пьесы абсолютно не изменился, потому что, как оказалось, факты, которые мы приводили, пусть и в фарсовом виде, но полностью соответствовали действительности. Сюжет пришлось форсировать по времени, но это только пошло на пользу спектаклю. Полностью соответствовала психологическая и эмоциональная канва материала. Повторяю, мы в 1988 году открылись этим спектаклем. Поскольку у нас ещё не было своего помещения, мы показали его в здании Клуба гуманитарных факультетов МГУ на улице Герцена, где ныне университетская церковь Св. Татьяны. Пьеса шла потом четыре года уже в нашем зале на 340 мест. У нас была своя аудитория, свой зритель. Театр очень быстро стал популярен, со спектаклем о Берии мы объехали 15 городов Советского Союза, большинство зрителей принимали его восторженно.
— Вы помните какие-либо отзывы о нём?
— Один ветеран КГБ, который многие годы непосредственно работал с Берия, говорил, что очень верно передана атмосфера того времени. «Меня мороз по коже продирал, когда я смотрел этот спектакль», — признавался он нам.
Но были и другие отзывы. Одна дама написала письмо, в котором с возмущением спрашивала, как мы могли в таком свете выставить Берия, который имел такие заслуги перед государством — был Героем Социалистического труда, имел звание Маршала Советского Союза и т.д.? Но дело в том, что Берия замышлял захватить власть в стране…
— Это довольно спорно. Идею захвата власти, по-моему, ему приписал Хрущёв, чтобы снять Берия со всех постов, арестовать его и быстро уничтожить… А сам Берия вроде бы считал, что второго грузина подряд после Сталина во главе страна не выдержит.
— Это полнейшая чушь. Сталина уже много лет никто не воспринимал как грузина. Он был исполинской фигурой, стоявшей над всякими национальностями. Победитель Гитлера, великий вождь. Мой отец, народный артист СССР Борис Николаевич Ливанов, рассказывал мне, как в 1949 году снимали фильм «Сталинградская битва». Его снимал замечательный режиссёр Владимир Михайлович Петров, известный своим фильмом «Пётр Первый». Работу над фильмом курировал непосредственно Сталин, он сам утверждал актёров на роли главных действующих лиц — маршалов и т.д. Отец играл роль маршала Рокоссовского.
Так вот Сталин спрашивает у Большакова, руководителя Комитета по кинематографии: «А кто у вас будет играть Сталина?». — «Конечно, наш дорогой и любимый артист Геловани», — отвечал Большаков. — «Геловани замечательный артист, это правда, — отвечал вождь. — Но в данном случае он на эту роль не годится, потому что он говорит с сильным грузинским акцентом. А товарищ Сталин является вождём не грузин, а всего советского народа и говорить он должен по-русски без акцента».
Мы хорошо помним, что на обеде в Кремле в честь праздника Победы Сталин произнёс первый тост именно за русский народ.
— Так в этом фильме оказался Дикий?..
— Да. Сталин утвердил Дикого на роль после разговора с ним. Поэтому говорить о его «грузинстве» здесь абсолютно неуместно. Берия прекрасно это знал и говорить бы об этом ничего не стал. Более того, я думаю, что грузинское происхождение Берии сыграло бы ему только на пользу, а не на отрицание. Потому что все черты Сталина, включая его национальность, идеализировались в народе. Идеализировались! Сталин был фигурой над всем и над всеми. Это был Бог. Кто был на похоронах Сталина в сознательном возрасте, — а я был! — видел, как миллионы заплаканных женщин шли к гробу Сталина. Все были уверены, что государство наше без Сталина кончилось!
Что и произошло, кстати, при Хрущёве. А как он это сделал? Опорочив Сталина! У китайцев хватило ума не порочить Мао Цзэдуна, и государство сохранилось!
Кстати, вот ещё какое замечание. Восторженный кандидат педагогических наук упоминает в своём материале «чеховскую паузу». Это называется «слышал звон, да не знает где он». Нет никакой чеховской паузы! Есть мхатовская пауза в чеховских пьесах, а никакая не чеховская. Если между двумя монологами действующих лиц один закончил монолог, а второй делает большую паузу, зрителем это воспринимается так, что тот просто забыл текст! Пишущий просто не понимает, что означает эта пауза.
Потом сама эта пьеса есть некий хитрый ход. Сейчас уже неудобно и немодно гадить в гроб Сталину, никому уже не хочется заниматься этой хрущёвской гадостью. И они в своей пьеске отстраняют Сталина вообще от государственной деятельности! Оказывается, главным у нас был Берия. Это же полная чушь! Берия был высококлассный, безупречный исполнитель сталинских планов и распоряжений. От этого просто зависела его жизнь! Сталин давал ему чины, ордена и звания с тем, чтобы авторитет Берии, как администратора, был неоспорим, чтобы приказы его подлежали обязательному исполнению. Ему присвоили звание маршала Советского Союза, хотя в военных действиях он участия не принимал. Сообщают нам, что ему принадлежит заслуга в эвакуации наших фабрик и заводов за Урал. Неправда! Была создана целая комиссия из профессионалов, куда вошли директора предприятий, и руководил ей Алексей Николаевич Косыгин. На Берии лежала лишь административная ответственность.
Не надо слишком превозносить Берия и превращать его чуть ли не в гения архитектуры. Оказывается, высотные дома в Москве Берия придумал! Я чуть со стула не упал!
— А чем Вы объясните явно возросший интерес к личности Берии в последние годы? Появляются статьи и книги о нём, документальные фильмы и передачи на ТВ? А теперь вот и пьесы…
— Я никакого особенного интереса к Берии не замечаю. Дело в том, что после «разоблачения» Хрущёвым Сталина на Берию тоже много чего навесили. Берия очень устраивал Сталина, которого он панически боялся и от которого зависела его жизнь. Он действительно был административным гением в том смысле, что был способен решать задачи любой сложности, причём в областях, в которых ничего не понимал.
— Может, этот страх и сыграл свою роль в том, о чём сейчас всё больше говорят, а именно в преждевременной кончине Сталина. Ведь в марте 1953-го Берия хвастался некоторым членам политбюро: «Это я вас всех спас!»
— Ну, ведь это документально ничем и нигде не подтверждено. А придумать можно что угодно. Но если Сталин и был убит, то возможность сделать это была только у Берии. Ни у кого больше. Его близость с Маленковым в этом смысле объяснима: Маленков в этой кампании был самой слабой фигурой. Он был слабовольным человеком, а в последние годы просто пьяницей. И он очень устраивал Берию как пешка. Поэтому Берия и выбрал Маленкова в друзья. Наша пьеса была о том, что у Берии был особый отряд, который должен был арестовать членов политбюро на премьере в Большом театре. Командовал этим отрядом офицер-фронтовик, Герой Советского Союза. И это не выдумки. Это был один из кардинальных планов Берии…
Хрущёв, как известно, в годы большого террора посылал Сталину письма с просьбой увеличить квоту на арест «врагов народа». 20 тысяч, которых ему давали по разнарядке на Украину, ему было мало. Документы он потом уничтожал, но сохранялись копии, почему и стали известными его преступления.
— И Сталин был вынужден отвечать ему резко: «Уймись, дурак!»
— Да! Такова была реакция Сталина и всего политбюро. Потом, чтобы отмыться перед Украиной, Хрущёв отдал ей Крым.
— Василий Борисович, хочу Вас спросить о тех документах, которые Вы видели, готовя пьесу в восьмидесятые годы. Я был знаком с человеком — маршалом Батицким Павлом Фёдоровичем, который, как говорят, застрелил Берию в подвале гауптвахты Московского военного округа…
— Я в это не верю.
— …Эта одна версия. Другая версия, что он был убит буквально в первые дни после 26 июня, после ареста у себя в особняке.
— Нет, я думаю, что было не так. Изучив всякого рода материалы, когда мы писали пьесу, думаю, всё было несколько иначе. Страх перед Берией у всех этих ребят, начиная с Хрущёва, был просто жутким. Известно, что он уехал на машине с Жуковым, который по срочному вызову прибыл специально из Свердловска. Жуков привёз его в расположение Таманской части. Думаю, там, сразу после ареста, он и был застрелен. Дальше — это комедия с подставными лицами.
— Понятно. Но Вы пьесу Таганского и Цаголова не читали, я так понимаю, Василий Борисович?
— Нет, не читал. Но достаточно приведённых отрывков, чтобы понять главное. Я всё-таки профессионал и прекрасно понимаю, в чём тут дело.
— Я думаю, это — не последняя пьеса, будут и ещё такие.
— Плохо… Эти длинные монологи. Они между собой так не разговаривали. Никаких индивидуальных характеристик. Как будто говорит один человек. Хотя они представляли собой ясные индивидуальности. Этого ничего нет.
Хочу сказать несколько слов и о ссылке на то, что драма «Казус Берии» уже стала победительницей международного конкурса… В своё время один драматург — фамилии называть не буду — прослышав, что мой отец Борис Николаевич Ливанов хотел бы воплотить на сцене образ Курчатова, принёс ему пьесу о Курчатове. Отец прочёл её и сделал ряд серьёзных замечаний, при этом попросил обязательно их учесть при доработке пьесы. Потом до отца дошёл слух, что драматург подал пьесу на закрытый конкурс Министерства культуры и получил первую премию. После чего автор позвонил отцу. «Учли ли Вы мои замечания? Доработали пьесу?» — спросил отец. «Нет, — ответил драматург, — я не дорабатывал. Но Вы знаете мнение Министерства культуры о моей пьесе?» «Я знаю мнение, — сказал отец. — Но я могу поставить спектакль, а мнение я поставить не могу…»
Пока спектакль не вышел, несерьёзно подавать пьесу на конкурс, потому что пьеса и спектакль — дополняющие друг друга вещи, иногда не очень даже совпадающие. Потому что пьеса дорабатывается во время постановки спектакля…
Драматургия — дело серьёзное. А материал Красноярского явно с договорным восторгом. Мало того что рецензия театрально безграмотна, так ещё завели речь о заказе билетов в 5-й ряд на несуществующий спектакль! И смешно, и грустно.
Не нужно использовать ситуацию и повторять выводы Хрущёва о Сталине: о том, что Сталин — никто, а за него работал товарищ Берия.
— Думаю, интерес к личности Берии объяснятся тем, что люди хотят понять его подлинный масштаб. Всё-таки он имеет большие заслуги перед государством…
— Подлинный масштаб его — очень простой. Вот мы с Валуцким, изучив его «дело» и поделившись впечатлениями, пришли к такому выводу: он хотел сделать то, что потом воплотил в жизнь Горбачёв…
— Ну он-то не хотел развалить страну. А Горбачёв развалил.
— Он хотел уничтожить коммунистическую партию. Подмять её под себя и сделаться единовластным правителем СССР. А раз он хотел это сделать и не стеснялся в методах, то кончилось это очень плохо… Партию потом уничтожил Ельцин, и дальше пошло всё по наклонной плоскости.
— Даже планы Берии по отношению к партии — продолжение сталинских идей. Уже на XIX съезде Сталин хотел оставить партии только кадры и идеологию с тем, чтобы она ушла из экономики, из руководства промышленностью. Этим должны были заняться экономисты, директоры, хозяйственники… А Горбачёв всё сделал по-идиотски —дал уничтожить партию, которая к тому времени была структурой государственной, а не идеологической…
— В том-то и дело…
— Хочу спросить: как надо сейчас писать — если кто-то задумает — пьесу о Берии?
— Надо материалы изучать. Всё зависит от точки зрения авторов, от их гражданской позиции. Чтобы они понимали исторический ход событий, начиная от смерти Сталина до наших дней.
— Самое страшное, что мы не знаем нашей реальной истории. Столько документов уничтожено! Столько интерпретаций и версий существует!
— Вдруг по телевидению стали показывать — очевидно получено разрешение на разглашение этих материалов — уникальную историю барона Манфреда фон Арденне, физика-ядерщика. Гитлер в нём души не чаял, присвоил ему звание штандартенфюрера СС, наградил рыцарским крестом… Это был крупнейший физик-ядерщик Германии, а, может быть, и мира. Но слава Богу, этот умный человек понимал, что если одно государство получит в руки атомную бомбу, то для человечества это обернётся трагедией. Особенно если бомба попадёт в руки Гитлера с его идеологией. Поэтому фон Арденне всячески тормозил работы над этой бомбой. После войны он приехал в Советский Союз и высказал свою точку зрения: бомба всё равно будет создана, но нужна альтернатива, и СССР должен иметь такую же. И он работал у Курчатовым и получил две Сталинских премии! А Сталин в этой области давал премии только по представлениям Курчатова…
—…которые визировал Берия. Его подпись была последней…
— Но инициатором был Курчатов. Не надо принижать ни роли Косыгина в эвакуации заводов, ни роли Курчатова в атомном проекте, ни роли архитекторов, создавших семь московских высоток… А Сталин всё это отслеживал!
— Хочу поблагодарить Вас за беседу, и зная, что Вы заканчиваете сейчас фильм, который сняли, под названием «Медный всадник России», пожелать ему успеха у зрителей.
С народным артистом РСФСР, членом Союза писателей России