slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

Три тома жизни Николая Гребнева

Рассказы, очерки, статьи, наполняющие юбилейный – к семидесятилетию – трёхтомник Николая Гребнева «На хуторе моём три Дома», настолько заплетены, увязаны и посажены на личность писателя, что не поддаются привычным литкритическим классификационным приёмам. Правильнее рассматривать трёхтомник не как вещь саму в себе, не как самодостаточное произведение, а как неисчленяемую часть жизни автора.
Вот, например, есть такие истории, которые просто невозможно не почитать затянувшимся вечерком никак не утихающим внукам, истории, осмысление и толкование которых наполняет бурлящий хаотичностью мир понятностью, а переживание роднит и сращивает разорванные и разбросанные эпохой перемен поколения не хуже мёртвой и живой воды.

Николай Гребнев, «Тимошка прилетел!»:
«Без слов стало ясно – гость не гость, это наш стриж попал в беду и искал спасения. Даже не стриж, а стрижонок! Когда сняли решето – решили дать ему свободу, он улетать не собирался.
– С нами хочет жить. Так интереснее, если все вместе, – заключила Александра.
– Он ещё не высох, – сказал Денис. Внук всё серьёзнее становился в оценках происходящего.
– Его бы покормить. Бабушка, – просит Саша, – может, дадим ему что-нибудь вкусненькое — тортик или блинчик?
– Это же тебе не курица и даже не синичка. Ему нужны комары, – снова внёс ясность Денис.
– Но на нашем этаже, вот, погляди, их же нету, не водятся…
И дети тут же отправились во двор на охоту за комарами, причём Александра, чуточку подумав, согласилась всё же быть приманкой, а Денис, кто же ещё – охотником».
Давным-давно сложился жанр «детской литературы», хотя правильней бы звучало – «литературы для детей».
Конечно, писатель, которому дано естественно и абсолютно искренне вступать в диалог с теми, кто ещё пребывает в неискушённой вере в справедливость, в обязательную победу добра, такой писатель должен обладать – и обладает! – особыми душевными качествами. Однако разве только детским писателям нужны такие качества? А мы, затерроризированные общественным мнением, зашуганные духом времени даже и не ищем в современной литературе отрицания цинизма и уродства, не ожидаем от неё чисто доверительного, по душам, разговора с писателем, без подвоха и западни? Просто-ясно и честно-откровенно о самом для нас главном – о смысле нашей жизни.
Николай Гребнев, «Райские яблочки»:
«Почему мы, русские люди, как и всё наше славянское племя, словно это озимое поле, рискуем жить порознь и не осознаём: не в том вовсе сила наша, что нас много! Не потому ли, всякий раз превозмогая ненастье, дабы возродиться духовно, не можем переиначить мы жизнь без убытка, без лишней траты сил. Не на исходе ли в самом деле наше золотое времечко? Множатся недруги в речах, – мол, племя худое. Конечно, изъяны есть, ниспосланные судьбою, обстоятельствами, временем, нечистою силою... Так то не пороки, то червоточины! В укор ли они красну яблочку?! Нет, не в укор!»…
Курский прозаик Николай Гребнев – из учительской семьи, и свой трудовой путь начинал сельским учителем. Несомненно, это сказалось на формировании характера и развития творчества, на построении судьбы.
Николай Гребнев, «Восток» – Озерки»:
«Отец сошёл с подножки, поправил на свой привычный манер волосы, одёрнул китель и стал в сторонке как-то торжественно и картинно, будто на него навели фотоаппарат либо это была общешкольная торжественная линейка...
Он подозвал меня, положил руку на плечо.
– Вон в том самом месте, где взошло солнышко, – родина твоя, Коммунар, там четырнадцать лет назад ты и родился. Так совпало: от 9 августа оставалось ровно девять месяцев до 9 Мая – Дня Победы! Но радость случилась вперемешку с печалью – пришло известие: твой дядя Коля, мамин брат, сгорел в танке... Так что жить тебе и стараться за двоих.
– Я и так вроде бы...»
Вот сказал я – «курский прозаик» и задумался: а почему, собственно, курский? В чём и чем курский? В русском языке мы единая нация, единая во всех своих этнических принадлежностях, и единый народ, самостоятельный, самодостаточный и самодержавный народ благодаря нашей общей русской литературе. Русской – и с Рытхэу, и с Гамзатовым, и с Каримом, с Ионеску и Мокшони.
Хотя несомненна питерская школа, есть и вологодская, и орловская. Как они складываются? Кем? Где-то целая плеяда равнозначных гениев равномерно растягивается во времени, а где-то вырастает школа из единого корня-основателя. Вот и писатели-куряне навсегда связаны именем Евгения Носова. Хотя вся читающая Россия знает высочайшей пробы прозу Николая Еськова, Владимира Авдеева, Николая Гребнева…
 
Василий ДВОРЦОВ.

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: