Талант неравнодушия

В сентябре 2016 года на Московской международной книжной выставке-ярмарке была представлена первая книга прозаика Елены ТУЛУШЕВОЙ «Чудес хочется!». Месяц спустя она была удостоена серебряной награды на VII Славянском литературном форуме «Золотой Витязь».
Несмотря на молодость, Елена широко публикуется. Её рассказы печатают ведущие московские издания и русскоязычные журналы в Германии, Канаде, Эстонии, Беларуси, Казахстане. Рассказ Е. Тулушевой «На последнем» был опубликован в газете «Слово». Произведения Елены переведены на китайский, арабский, венгерский, сербский, болгарский и другие языки. Редакция сочла актуальным разговор о творчестве молодого прозаика и предложила рассказать о книге «Чудес хочется!» критику Ирине ШЕЙКО.
«То, что Елена Тулушева заметное явление в нашей молодой прозе — это бесспорно», — утверждает Сергей Есин в предисловии к книге. Высокая оценка опытного писателя и наставника, многие годы возглавлявшего Литинститут, побуждает внимательно отнестись к рассказам и писательской судьбе Елены.

Тулушева дебютировала в 2014 году в мартовской книжке ведущего столичного журнала «Наш современник». По традиции ещё с советских времён журналы отдают мартовские выпуски женщинам. Однако содержание первых рассказов Елены не укладывалось в понятие «женская проза». Подросток-скинхед, едва не убивший мигранта-дворника, юный наркоман, которого безуспешно пытается спасти его сестра, выучившаяся на врача, приёмный ребёнок, внезапно узнавший, что он не родной сын воспитавшей его женщины, — эти рассказы, вошедшие теперь в книгу, превратили дебютную публикацию Е. Тулушевой в сгусток боли, клубок неразрешимых проблем.
Александр Казинцев, заместитель главного редактора журнала, предварил подборку словами об основной профессии Елены. Она — медицинский психолог в Центре по работе с юными наркоманами и жертвами насилия. Её герои — реальные люди, с которыми она работает не один день, пытаясь понять, где истоки обрушения молодых судеб. «Писательство для Елены, — подчеркнул А. Казинцев, — ещё одна возможность продолжить борьбу за своих подопечных… Она даёт им высказаться, а подчас и выплакаться… А это уже немало».
Казинцев отметил основные особенности писательской манеры Тулушевой: динамичность, мастерские диалоги, объективизм. «Тулушева, — писал он, — держится в стороне, предпочитая внимательно наблюдать за героями. Они занимают всю сцену, действуют, думают, печалятся, злятся. Это придаёт повествованию энергию и убедительность».
Казинцев особо выделил социальное неравнодушие молодого автора. О том же в предисловии к книге пишет Сергей Есин: «Стихия Елены Тулушевой — это мир трудного детства и юности, это тяжёлые семьи и тёмные углы жизни, которые по традиции власть прячет, а русская литература по традиции раскапывает».
В рассказах «Слава», «Виною выжившего», «Мамы», «В хорошие руки», «Другая война», делая срез общества, прозаик рисует подростков и молодых людей с духовным надломом.
Главный герой «Славы», совершая преступление, жалеет об одном — не добил. Почему полный ненависти ко всем близким людям и инородцу Сулейману мальчишка больше похож на матёрого зека, чем на ребёнка? Кто виноват? Пьяница отец или «ударившаяся в религию» мать?
Недолюбленный, невыслушанный, вечно куда-то сдаваемый самым родным человеком, Слава главную причину своего одиночества видит в Боге: «Он возненавидел её Бога и всю Его церковь. Возненавидел со всей детской беспощадной ревностью».
«Бог есть любовь» — сказано в Новом Завете. И в первую очередь к ближнему. Лишённый этой любви и заботы, мальчик вырос в озлобленного на весь мир зверёныша.
«Виною выжившего» — ещё одна семейная драма. Марина, героиня рассказа, так же, как и Слава, обделена семейным теплом и вниманием. Для родителей она всегда была «вторым номером» после подающего большие надежды брата Миши. Однако на этот раз писатель предлагает нам принципиально иную модель поведения. Показывает — на невнимание и даже жестокость родных вовсе не обязательно реагировать так, как Слава. В отличие от него Марина не ожесточилась, не замкнулась в себе. Когда брат, не вынеся груза возложенных на него надежд, сломался и стал наркоманом, она выучилась на врача, чтобы его спасти. И теперь, когда попытка не удалась, корит себя.
«В хорошие руки» — история десятилетнего Саши, успевшего пережить смерть матери-пьяницы и побывать в приюте. Рано повзрослевший ребёнок уже знает о том, что Деда Мороза — бородатого старика, приносящего подарки, не существует, Новый год ассоциируется у него не с весёлым семейным праздником, а со смертью матери. Пьющей маме было не до Сашиного воспитания. «Воспитали» в приюте: если не смог ударить — лузер. А примером для подражания стал Костик, малолетний уголовник с Казанского вокзала.
Оставленный один на один со своим одиночеством, подобно Славе, Саша привык никому не верить. Как вытащенный из панциря зверёк, он чувствует только одно — страх. Если не отдадут деду — умрёт последняя надежда на дом, семью. От этого страха и злоба: «…Незнакомая прежде ярость ударила ему в голову. — Тётка, ишь, заботу изображает: «Нам каждый ребёнок нужен», а ведь ей на него плевать, Саша это сразу понял. И дед не лучше! За столько лет даже не поинтересовался, как там внучек… Один проживу! С Костиком на вокзале!»
Саша хорошо усвоил: окружающий мир враждебен, а значит, надо быть готовым к защите. И виноваты в этом не психолог или работница приюта, а самые близкие люди. Почему так вышло? Не повторит ли Саша судьбу Славы из одноимённого рассказа? Над этими вопросами Елена предлагает задуматься читателю.
«В хорошие руки» — один из лучших рассказов книги. В нём есть всё, что отличает писательскую манеру Е. Тулушевой: динамичные диалоги, психологическая проработанность образов, точные детали. Одну из таких выразительных деталей выделяет молодой критик Андрей Тимофеев, обстоятельно разбирающий творчество Елены в статье «Новые традиционалисты» как будущее русской литературы» («Наш современник», № 10, 2016): «Вот Саша из рассказа «В хорошие руки», уже ставший сиротой, сидит на слушании, посвящённом передаче родительских прав его деду… Дед стоит, засунув руки в карманы, и начинает раскачиваться, и мальчик вдруг пугается, «что, качнувшись в очередной раз, он пойдёт к выходу». В этом психологическом жесте сошлись воедино и волнение мальчика, и равнодушие деда, и уже не нужно никаких поясняющих ремарок».
В прозе Елены Тулушевой чётко просматривается связь трагедии главного героя с его окружением, семьёй. В рассказах «Слава», «Виною выжившего», «В хорошие руки», «Клад», «Ревность» взрослые, внутренне опустошённые неустроенностью жизни, руганью, пьянством, наркоманией идут ко дну. Сколько поколений погибает, затянутые в образовавшуюся воронку!
Именно такое «затянутое» поколение ставит автор в центр своего рассказа «Когда я умру, я стану собакой». Он и она. Случайно ли, но автор не обращается к своим героям по имени? Эти двое предельно разобщены: полуобъятия и манера общения, основанная на колкостях и поддёвках. «Детка, гадкий, бестолочь, ёж» — все эти слова, отобранные автором, вовсе не создают ощущения гармоничности союза.
Главные герои — приверженцы так называемых свободных отношений, не обременённых «обсуждениями, сценами ревности и планами на будущее». «Солнце, если рождение детей сделает из твоего тела такой же пудинг, я предпочту не рисковать. Усыновим арабчонка!», — небрежно кидает он, не оставляя сомнений насчёт своих далеко идущих планов. Связь главных героев рассказа — попытка уйти от безысходности и тошноты от жизни, нерешённости проблем, круговерти повседневности, пустоты.
Трагическое завершение истории видится вполне логичным, но для главной героини, сбросившей балласт нездоровых отношений, открыт путь дальнейшего выбора, который может оказаться верным.
Рассказ Елены Тулушевой «Чудес хочется!» заставляет сопереживать, негодовать, улыбаться. Один из главных героев произведения Игорь Владимирович — врач-акушер в роддоме.
Через его восприятие мы узнаём четыре истории: о матери-«кукушке», двух счастливых семьях, для которых появление ребёнка — событие долгожданное, и драматическую историю суррогатной матери, отказавшуюся отдать ребёнка после родов.
С самого начала может показаться, что сердце Игоря Владимировича за много лет огрубело. Во время приёма роженицы, рассказывающей о том, что беременность у неё первая, врач думает, что она обо всём врёт. В другом эпизоде на родах 19-летней матери он поспешно относит её к «залётным»: «Сначала не понимают, что беременны, потом боятся сказать, а потом уже поздно аборт делать».
Но не стоит спешить вешать на главного героя ярлык! События дня заставят врача вновь задаться вопросами, посещавшими его, наверное, не раз: почему судьба готовит одному маленькому человеку приём в дружную семью «с шариками и надписями на асфальте», а другому «встречу с родной матерью, которая останется единственной»? «…Матери… как они так: девять месяцев ходят и знают, что отдадут?» Из внутреннего монолога акушера следует очень важный вывод: ответственность за ребёнка у обоих родителей одинакова: «А мужики-то их — тоже странные. Это ж твоя кровь, как ты её отдать можешь кому-то? Ничего не может быть в этой жизни настолько твоим, как ребёнок…».
Игорь Владимирович — доктор с большой буквы. Работа сталкивает его с десятками судеб матерей, младенцев, отцов. И каждую историю Игорь, несмотря на многолетний опыт, принимает как свою, его дело дорого ему. Это видно и из выработанной за много лет своеобразной «классификации» рожениц: «деревенские — плотные, мясистые, с крупными бёдрами и сильными руками... Такие инстинктивно знали, когда и как тужиться, как дышать. Городские же — вот это морока…»; и из отеческой заботы о младенце, которого врач спасает от смерти: «Давай, парень, давай. Мы с тобой прорвёмся!»...
Елена точно определяет корень описанных ею трагедий внутри отдельно взятых семей и целых поколений. Пытаясь найти выход из сложившейся ситуации умирания института семьи, Тулушева обозначает ту силу, которая способна остановить этот процесс, а именно «восстановить ту любовь во внутрисемейных отношениях, которые позволят детям жить ради самой жизни, как умели наши предки, не изводя себя вопросом: стоит ли?». И силу эту Елена определяет как «единство родовой духовности и самобытности» русского человека.
Завершить статью я хочу словами известного прозаика Романа Сенчина, вынесенными на обложку книги: «Елена Тулушева пишет строгую, жёсткую и притом тонкую, истинно художественную прозу. Её рассказы оставляют ощущение документальности. Не думаю, что они действительно абсолютно документальны, но настоящий реализм и должен быть достоверным. Реализм призван к тому, чтобы люди поверили: вот так и было на самом деле. В этом его сила, в этом сила и редкий нынче дар Елены Тулушевой».
Ирина Шейко.