Страсти по спискам

Наша газета «Слово» откликается на самые болевые моменты современной действительности. Мне, учителю, кажется, что самой болевой точкой нашей жизни является школа. Виктор Гюго сказал, что будущее страны – в руках учителя. А после войны 1941—1945 годов немецкие учителя спасли Германию. А мы, что, хуже?! 
Сегодня учителя России в состоянии тихой войны с либерально-демократической номенклатурой от образования. Я уже писал в «Слове», что Запад недаром дал деньги на проведение школьной реформы. Это уничтожение некогда лучшей в мире системы обучения и воспитания поколения будущих строителей государства. В школьные программы вводятся элементы высшей школы, что прививает не любовь и интерес, например, к русскому языку, а, наоборот,отвращение к предмету. Из литературного курса вытесняется сочинение. На него просто нет часов. А опытные учителя знают, что без сочинения преподавание литературы теряет всякий смысл. Сверху слышатся призывы об объединении в один предмет русского языка и литературы, чтобы, сокращая часы, выделить какие-то другие дисциплины. Им, составителям, невдомёк, что без знания языка и литературы никакие другие дисциплины освоить невозможно.
Я не методист. Я простой русский учитель. И написанное ниже – лишь моё личное мнение, а не руководство к действию.
Русская классическая литература – это единый живой и цельный организм, из которого нельзя вырезать порождённые эпохой литературные произведения. «Что делать?» Н.Г. Чернышевского — одно из таких произведений. Один седовласый профессор в Доме учителя на Пушечной изгалялся над великим романом. Он так подробно анализировал мельчайшие детали, что я подумал: диссертацию он писал по этому роману. А теперь в угоду поганому времени вытирал о него ноги. А я сегодня знаю московских учителей, которые не отказались от «Что делать?». Вот мой диалог с учительницей о Чернышевском.
Она: «Что делать?» — это роман-утопия, роман-мечта. Почему «Город солнца» итальянцы берегут и пестуют? Почему английские утописты в почёте дома? А мы?
Я: Ну, Чернышевский там вроде к топору зовёт…
Она: (перебивает): Какой топор?! Где вы его увидели?! Мы для чего перед классом стоим? Так вот, чтобы показать ученикам, какие светлые отношения между мужчинами и женщинами. Старики в почёте, дети в тепле и неге. Вот о чём мечтал Чернышевский.
Я: А комиссии, проверки…
Она: (опять смеётся. Такая приятная женщина): Они бумаги, журналы проверяют, а у меня с этим полный ажур.
Я: А директор, завуч…
Она: Директор и завуч захвачены бумажным бураном: им не до меня.
И подумалось мне с печалью: министры, подминистры, парламенты сами по себе, а учителя сами по себе. И слава Богу! Они списки для обязательного чтения сочиняют, а учителя про Николая Алексеевича Островского рассказывают и читают главы из романа «Как закалялась сталь». А в списки те вставляют кого ни попадя. Там есть авторы, которых учителя не знают. Как рекомендовать ученику неведомого тебе автора. А ещё хуже рекомендовать, например, Улицкую. Она, мне кажется, сексуально озабоченный человек. Только одна цитата из её повести: «Я сегодня под тремя клиентами полежала…», — далее рассказ о каждом из них. «А третий, — она захохотала, — лапочка! Молодой япошка, ну совсем без хера. Но вежливый…»*. Да меня после таких рекомендаций родители обвинят в педофилии и правильно сделают. Мне кажется, и Акунин не нужен в школе. Нам не нужны идеализированные злодеи. И не надо перегружать программу антисоветской литературой. Есть «Матрёнин двор» А.И. Солженицына, и достаточно. Нам нужен не «Доктор Живаго» Пастернака, а «Молодая гвардия» Фадеева. Не «Колымские рассказы» Шаламова, а «Батальоны просят огня» Бондарева.
Школьное литературное образование (читай — и воспитание души) должно опираться на русскую классическую литературу. Ведь такого литературного олимпа, как наша литература XIX века, история не знает. Это признаёт весь цивилизованный мир. Вся русская классика проповедует идеи добра и справедливости. А составители программ и стандартов или никогда не работали в школе, или «…на шее одного из них благоуханна и гола сияет антиголова», — пришли на ум строки А. Вознесенского. Я уже сказал, что в 10 и 11 классах сочинения не планируются, не предусмотрены уроки на анализ письменных работ. Но в 9 классе есть одно сочинение. Вот его тема: «В чём особенности изображения внутреннего мира героев русской литературы XIX века». Антиголова — лучше не скажешь. Мне кажется, это тема докторской диссертации. Изучение литературы в 9 классе – это неперевариваемый, и учениками не переваренный винегрет от «Слова о полку Игореве» до Ахматовой и Твардовского включительно. Что-нибудь понять и запомнить пятнадцатилетнему пацану не по силам, даже если он этого очень захочет.
И последнее. Списки писателей и произведений, рекомендованных для прочтения, составлять не надо. Ученики не читают программные книги. Получается: уроки на преподавание литературы сокращают, а читать надо больше. Это лицемерие со стороны составителей программ и списков. А о современных писателях надо говорить очень осторожно. Мы не знаем, кто из них станет классиком. Я думаю, что это А.В. Ларионов и его «Раскаянье», «Рок». Я думаю, что это А.А. Проханов и его «Холм», «Чеченский блюз», «Дворец». Но этих моих современников никто и нигде не упоминает. Но, слава Богу, у меня своя голова на шее вертится.
И ещё, никак не пойму, почему никто в образовательном сообществе, наша интеллигенция не могут повлиять на разрушительные действия чиновников от образования. Или ленинское определение интеллигенции было и правда верным.
Пётр КУЗНЕЦОВ.
* Цитаты из Улицкой — повесть «Сквозная линия» и сборник «Двойное лицо». Цитаты выписал, а книжки в поезде оставил.