США экономика и политика перед выборами

До последнего времени предвыборная кампания в США была сосредоточена почти исключительно на экономике. И это логично, т.к. страна уже больше года переживает кредитно-финансовый кризис, который специалисты считают сильнейшим за последние десятилетия.

Хотя кризис в меньшей степени коснулся производственной сферы, если не считать жилищного строительства и отчасти автомобильной промышленности, экономика в целом много месяцев висит на волоске от общего падения, что отражается на росте безработицы и реальных заработках.

Как я писал в предыдущей статье, по сложившейся в США традиции партия, находящаяся у власти, терпит поражение, если в год президентских выборов происходит кризис. Американский избиратель, как правило, голосует желудком. Следуя этому правилу, барометр общественного мнения вплоть до июля неизменно предвещал поражение кандидата в президенты от республиканской партии сенатора Джона Маккейна. Перевес кандидата от демократов Барака Обамы считался неоспоримым. С этим чернокожий политик уехал в отпуск на Гавайи. А когда вернулся, выяснилось, что пауза в избирательной кампании стоила ему потери былого преимущества. Воспользовавшись «кавказским» кризисом и развернувшейся в стране антироссийской кампанией, Маккейн набрал предвыборные очки и сравнялся с соперником.

 

 

Теория заговоров

в действии

 

Случайное совпадение? Республиканскому сенатору просто повезло? Или же состоялась сознательная военно-политическая провокация реакционных кругов с целью подыграть потенциальному президенту новой холодной войны?

В вариант заговора верят серьёзные политики, отнюдь не склонные к ложной сенсации, например Владимир Путин, о чём он поведал в публичном интервью. Белый дом поспешил всё опровергнуть. Американская сторона вообще отвергает своё участие в инспирировании нападения Саакашвили на Южную Осетию.

История эта запутанная. Можно допустить, что со своих геостратегических позиций американцы не были заинтересованы в рискованной, плохо подготовленной военной авантюре, скорее всего обречённой на провал. В конце концов факт нашего признания Южной Осетии и Абхазии — их чистый проигрыш. Но с точки зрения узко корыстных интересов Маккейна и стоящих за ним экстремистов из республиканской верхушки, стремящейся к возобновлению холодной войны, нагнетание военной истерии — это тактический пропагандистский выигрыш в предвыборной борьбе.

Главный аргумент: только он, старый вояка, сумеет в качестве президента противостоять «сорвавшемуся с цепи русскому медведю», тогда как неопытному Обаме это будет не по силам. Но удастся ли республиканцам переключить внимание с экономики на «русского медведя»? Сомнительно, учитывая сравнительно сдержанную общую реакцию Запада на признание Россией новых кавказских республик. Что касается Обамы, то он, выбрав своим напарником, т.е. кандидатом в вице-президенты, многоопытного и старого русофоба сенатора Джозефа Байдена, с лихвой перекрыл главный аргумент своего конкурента.

Кроме того, на стороне Обамы сильная экономическая программа, в частности обещание снизить налоги лицам с низкими и средними доходами, повысив их богатым. Тем самым возникает реальная перспектива покончить с разорительной для трудящихся, провальной, как Обама её называет, экономической политикой Буша. Маккейн же, наоборот, требует ещё больше понизить налоги «инвесторам», т.е. на состоятельное меньшинство, иначе говоря, добавляет новую порцию всё той же провальной политики.

Но, конечно, исход предвыборной схватки зависит не только и не столько от обещаний, а прежде всего от развития самого экономического кризиса.

 

Зигзаги кризиса

 

Между тем кризис шёл своей извилистой дорогой. Как отмечалось в предыдущей статье, для экономики США сегодня характерны стагфляция нового типа – с крутыми скачками цен, вызванными приливами спекулятивного капитала. В начале июля подгоняемые бурным повышательным ажиотажем цены на нефть достигли пика – 147 долларов за баррель. Этот рост с начала года был непрерывным, и казалось, ничто не может его остановить. Но затем произошло неожиданное. Цены нефти покатились вниз и к началу сентября упали ниже 110 доллара за баррель, т.е. сократились относительно пика почти на 30 процентов. Причина падения была исключительно в исчезновении ложного, сугубо спекулятивного спроса при том, что реальное потребление жидкого топлива за это время мало изменилось. Нечто подобное произошло и на других товарных рынках, что привело к некоторому ослаблению общей инфляции.

Удешевление нефти имело и другие последствия. Ослабло давление на доллар, курс которого по отношению к евро повысился с 1,58 доллара за евро в начале июля до 1,43 в начале сентября – рост американской валюты составил почти 10 процентов.

Здесь также сыграл свою новую роль спекулятивный капитал. Обычно при значительном отставании учётной ставки в США (2 процента годовых) от учётной ставки в еврозоне (4,25 процента) краткосрочный капитал должен бежать из Америки, а доллар падать. Так оно и было до последнего времени. Но теперь разрыв стал слишком велик, и спекулянтам стало выгодно покупать дешёвые доллары, получая в них дешёвые кредиты, улавливая затем часть разницы от более высоких ставок в еврозоне. На языке денежного рынка эта операция называется валютно-кредитным свопом. Именно благодаря ей капитал из Европы потянулся в США, а доллар поднялся.

К началу сентября сложились своеобразные «качели» доллар — нефть. Доллар растёт, когда нефть падает в цене и наоборот. Это объясняется краткосрочными переливами капитала из спекуляций нефтью в спекуляции валютой и обратно.

На этом фоне стагфляция в США несколько ослабла. Во втором квартале физический объём валового продукта даже вырос на 3,3 процента в годовом измерении. Правда, немалую роль в этом повороте к лучшему сыграл внешний фактор – резкий рост экспорта в связи с относительным удешевлением американских товаров, а также с сокращением импорта. Но выросло на 1,7 процента и личное потребление товаров и услуг, занимающее в ВВП страны около 70 процентов. В летние месяцы стал немного расти и месячный индекс промышленного производства.

 

Роль антикризисной политики

 

Некоторое, хотя и слабое улучшение конъюнктуры, конечно, играет на руку республиканской партии и её кандидату в президенты. Тем более, что администрация Буша сыграла в этом улучшении определённую позитивную роль. Её главные усилия были направлены на сдерживание финансового кризиса и предотвращение его переноса на реальную сферу – производство и розничную торговлю.

Что не удалось и что удалось? Не удалось прервать катастрофическое падение жилищного строительства, покончить с ипотечным кризисом, который заставил списать на многие миллиарды долларов неоплаченные кредиты крупнейших банков. Но удалось предотвратить их банкротство, предоставив помощь из казны и государственные гарантии.

Самые трудные времена пришлись на весну и лето. В марте пришлось срочно выкупать близкий к разорению уолл-стритовский инвестиционный банк «Бэр Стирнс». В июле резко упали акции двух полугосударственных компаний ипотечного кредитования «Фэнни мэй» и «Фредди мэк», на которых держится всё, что ещё осталось от этого рынка. Государству вновь пришлось вмешаться, чтобы спасти положение. А в сентябре министерство финансов взяло обе компании под прямой контроль и сменило их руководство.

Кроме того, всё это время Федеральному резервному управлению (центральному банку США) приходилось заботиться о поддержании ликвидности банковской системы, накачивая в неё дополнительные финансовые ресурсы и обеспечивая дешевизну кредита. С сентября 2007 по март 2008 года учётная ставка была понижена 7 раз – с 5,25 до 2,00 процента. Благодаря этому потребность экономики в кредитовании поддерживалась на минимально приемлемом уровне. В значительной мере поэтому самый сильный за последние десятилетия финансовый кризис не превратился в повторение великой депрессии 1930-х годов.

 

Возможно, даже этих мер кредитно-финансовой политики не хватило бы, если бы не чрезвычайная налоговая программа, осуществлённая администрацией Буша в первом полугодии нынешнего года. Благодаря ей рядовые потребители получили кассовое прибавление к своим доходом общим размером до ста миллиардов долларов. Новаторский характер этой меры, совершенно не свойственный, как правило, крайне консервативной политике Буша, заключается в отказе от антициклической догмы. До сих пор с кризисами боролись понижением ставок налогообложения. Но это расходилось с политическими установками Буша, выступавшего против снижения налогов для массы населения. Другое дело — однократный возврат налогов, уже взятых по сохранённым высоким ставкам. Так, не изменив своим идейным установкам, правительство вливало в экономику недостающий платёжеспособный спрос. Метод этот более эффективен, чем снижение налогов, т.к. действует быстрее: живые деньги поступают к потребителям сразу и могут расходоваться ими безотлагательно.

Всё это вносит существенные поправки в наши представления о возможностях регулирования кризисов в капиталистической экономике. Прежний теоретический и практический арсенал антикризисных средств состоял главным образом из способов воздействия на макроэкономику в целом. Например, кейнсианство делало акцент на поощрение агрегатного спроса, монетарная школа — на рост денежной массы, теория предложения — на повышение прибыльности. Каждый из этих методов действовал медленно, часто не справляясь с быстротечной цепной реакцией рвущихся экономических и финансовых взаимосвязей. Если в какой-то точке рвалась цепь платежей, то пожар распространялся быстро, и макроэкономические противодействия не могли сразу локализировать его. Отставала и система оперативного оповещения о микроочагах, грозящих превратиться в большой кризис.

Сейчас система слежения стала лучше, но и она даёт крупные проколы. Федеративная резервная система начисто прозевала наступление ипотечного кризиса, позволив ему разрастись до катастрофических масштабов. Но в последующем ФРС действовала своевременно, не делая крупных ошибок. А главное — сумела погасить локальные пожары в банковской сфере, не допустив дело до волны банкротств.

Значит ли это, что положение стабилизировалось и что кризис идёт к концу? Такой уверенности нет. И в оставшиеся два месяца до выборов могут случиться новые катаклизмы. Особые опасности таит спекулятивная сфера, которая практически не поддаётся регулированию. Никто не гарантирован от нового всплеска цен на нефть и других товарных рынках и соответственно — от нового резкого падения доллара.

Недавно обнаружилась ещё одна спекулятивная язва. Стали быстро множиться контракты под названием «свопы кредитного дефолта». С их помощью биржевики страхуются от отказа в платежах по облигациям и другим долговым обязательствам. Такие контракты стали объектом игры, они многократно перепродаются, образуя сложную паутину платёжных взаимосвязей, где далеко не всегда ясно, кто кому сколько должен. Общая стоимость таких свопов достигла 60 триллионов долларов, что в два с лишним раза больше фондовой биржи США. Если этот невидимый рынок рухнет, последствия, по словам экспертов, будут непоправимыми.

В результате администрация Буша оказалась в затруднительной ситуации. По-прежнему тлеющий кризис ухудшает положение республиканского кандидата, причём разрыв в опросах общественного мнения в пользу Обамы вновь увеличивается. В августе число рабочих мест сократилось ещё на 750 тысяч. Белый дом хотел бы помочь Маккейну, но во внутренней политике у него почти не осталось возможностей для стимулирования экономики. Рассматривался вариант повышения рекордно низкой учётной ставки, чтобы умерить инфляцию, но это могло бы отрицательно сказаться на производстве, и от этого замысла отказались. Не исключены новые провокации на внешней арене. В чём это конкретно выразится, покажут буквально ближайшие недели.

 

Спад в Европе
не помогает

 

Тем временем экономическое положение в других частях индустриального мира заметно ухудшается. Еще недавно считалось, что американский кризис обойдёт Западную Европу стороной. Поначалу, причём с большим опозданием, ипотечный и жилищный кризисы коснулись Великобритании, Ирландии и Испании, но не более того.

Однако в конце весны и летом в еврозоне и Великобритании обнаружились первые признаки общего спада экономики. Во втором квартале текущего года ВВП в еврозоне сократился на 0,2 процента. Падение небольшое, но оно отмечается впервые с 1995 года, т.е. с тех пор, как этот сводный показатель стал исчисляться.

Одним из лидеров оказалась на этот раз Германия, страна с наибольшим объёмом производства и экспорта в регионе. В предкризисной стадии оказались Великобритания и Япония. Так постепенно кризис, начавшийся за океаном, приобретает признаки мирового. Причём если раньше считалось, что спад в других странах — это лишь отражение американского, то теперь становится ясно, что он имеет и собственные корни.

Например, указывают на три главные причины сокращения: производства в Еврозоне.

1. Впервые за долгое время упал импорт в США, а американский рынок является крупнейшим, в том числе для западноевропейских товаров.

2. Чрезмерное вздорожание евро по отношению к доллару уменьшило конкурентоспособность западноевропейской продукции. Рост курса евро к доллару продолжался несколько лет, и только месяц назад начался поворот в обратную сторону. Но этого слишком мало, чтобы поправить дело. По мнению экспертов, евро и поныне остается переоценённым.

3. В еврозоне кредитная политика в последние два года ставит своим приоритетом борьбу с инфляцией. Поддерживается сравнительно высокая учётная ставка процента Европейского центрального банка (ЕЦБ), что сдерживает кредитную экспансию и подавляет рост производства. Ставка в 4,25 процента поддерживается и поныне, несмотря на начавшийся общий спад. Такая кредитная политика явно усугубляет негативную конъюнктуру.

 

Сама структура Европейского союза жёстко ограничивает возможности антициклической политики входящих в него государств. После создания ЕЦБ центральные банки стран лишились права самостоятельно регулировать свою собственную учётную ставку. Например, Германия испытывает сейчас спад экономики, а её Бундесбанк не может удешевить кредит на территории страны и вынужден послушно и, конечно, неоправданно следовать жёсткому курсу ЕЦБ.

По Маастрихтскому договору 1992 года есть определённые ограничения для самостоятельной бюджетной и налоговой политики стран, входящих в Евросоюз. Например, та же Германия не смогла бы использовать налоговые стимуляторы, если её бюджетный дефицит превышал 3 процента от ВВП. Если бы подобные ограничения существовали в США, Буш попросту не смог бы провести в жизнь описанную выше налоговую программу, и кризис там оказался бы много сильнее.

В отличие от США еврозону не поджимает политика. Выборы прошли сравнительно недавно, власти в главных странах старой Европы: Германии, Франции, Италии – сменились на более консервативные, а для них борьба с нарастающим спадом не является приоритетом.

Как это всё влияет на ситуацию в США? Пока они были в одиночестве, вся ответственность за кризис возлагалась на администрацию Буша. Теперь же можно ссылаться на то, что это явление мировое, и республиканская партия, мол, ни в чём не виновата.

Для США экономические трудности Европы даже выгодны, т.к. на их фоне американские показатели (рост на 3,3 процента во втором квартале в сравнении с сокращением ВВП в еврозоне) выглядят не так скверно.

Республиканцам тут даже есть чем похвастаться. Но решают американские избиратели, а они в массе своей судят прежде всего по данным о потере сотен тысяч рабочих мест, по безработице, превысившей 6 процентов, по реальным доходам, ежемесячно поедаемым инфляцией. Им, избирателям, по большому счёту до Европы и её проблем нет дела.