Спасти русский театр!

Непрофессиональный и бездарный персонаж, если ему каким-то образом удаётся занять руководящую должность, создаёт множество проблем в любой сфере деятельности. А для искусства, культуры, где авторитет таланта и творческой состоятельности играет особую роль, отсутствие у назначенного лидера необходимых качеств, как правило, оборачивается настоящим бедствием.
Катастрофическую иллюстрацию такого развития событий являет происходящее сейчас в коллективе МХАТ имени М. Горького — одного из ведущих театров страны. Всё началось именно после роковой смены его руководства полтора года назад. Совершенно неожиданная и безосновательная отставка народной артистки СССР Татьяны Дорониной вместе с одновременным возведением на пост художественного руководителя-директора МХАТ мало кому известного Эдуарда Боякова на многих произвели ошеломляющее впечатление. «Переформатирование», а фактически уничтожение знаменитого русского театра очень скоро пошло, можно сказать, по всем направлениям. Репертуар, стиль работы, атмосфера в коллективе, актёрский состав и т.д., то есть всё, что неимоверными трудами под началом Татьяны Васильевны Дорониной создавалось за тридцать лет её подвижнического руководства, теперь пущено на распыл.

При вручении в ноябре прошлого года Т.В. Дорониной ордена «За заслуги перед Отечеством» первой степени, ей удалось поговорить с президентом страны. В.В. Путин слушал внимательно и пообещал «разобраться», заметив, что для этого нужно будет время. Правда, сколько времени конкретно потребуется, не сказал. Из этого читатели делают разные выводы. Одни — абсолютно безнадёжный: «Если уж президент ничего не смог сделать, значит, точка». Но другие судят иначе: «Напоминайте высшему начальству: вопрос-то исключительно важный!» Вот примерно так высказалась и моя сегодняшняя собеседница.
С Лидией Сергеевной ФОМИНОЙ мы познакомились в помещении Пресненского районного суда г. Москвы, где Лидия Сергеевна как председатель Московской организации Российского профсоюза работников культуры вместе с адвокатом Ксенией Михайличенко горячо защищали в судебном процессе актёров, которых Бояков всеми неправдами выдавливает из театра. Мне понравились её выступления в суде, а разговор с ней, начатый в перерыве между заседаниями, захотелось продолжить.
— Позицией вашего профсоюза я искренне восхищаюсь. Вместе с рядом изданий и наиболее принципиальной частью театрального сообщества вы твёрдо встали на защиту Татьяны Дорониной и её театра, над которым нависла смертельная угроза. Однако приходится признать, что борьба — и ваша, и наша, в которую вкладывается много сил, — результаты имеет пока совершенно недостаточные. Вы согласны с этим?
— К сожалению, надо согласиться.
— А поскольку речь идёт о проблемах воистину государственной значимости, давайте попробуем вместе выделить и заострить наиболее важные из них.
— Проблемы глубоко и органично взаимосвязанные, неразрывные. С одной стороны — МХАТ, с другой — состояние всей нашей драматической сцены. Ведь почему такой взрыв негодования вызвало пришествие к руководству МХАТ имени М. Горького «менеджера широкого профиля» Боякова? Да потому, что в глубинах нашего сознания, в национальном культурном коде МХАТ и Малый театр оставались незыблемыми столпами русского сценического искусства. И внедрение сюда абсолютно чуждого (по всем статьям!) Эдуарда Боякова истинными патриотами и поклонниками русского театра было воспринято как оскорбление святыни.
И это ведь ещё до того, как явью стало перенесение на великую сцену спектаклей из бояковской «Практики». Ну такого-то, наверное, в самых дурных снах нам не виделось…
— Согласен! Искусство катилось всё ниже и ниже. Мы совсем потеряли русскую, советскую песню и почти совсем наше великое кино. А театр, некогда столь яркий, глубокий и многообразный, тащится теперь кое-как, при усиленном взбадривании псевдоубеждения, будто что-то он ищет.
— Даже в официально объявленный Год театра самыми знаковыми разрушительными событиями стали низвержение великой Татьяны Дорониной и вознесение Эдуарда Боякова. Вот что, по-моему, словно током высокого напряжения, ударило многих. Заставило остановиться и оглянуться: да куда же в самом деле нас занесло?..
У меня во всяком случае такое впечатление. Будто от шока раскрылись глаза: если уж в МХАТ допускается такое, то что же тогда о других-то театрах говорить? Какое у них будущее? Скорее всего, не будущее, а небытие.
Чувство такой страшной угрозы и подняло, по-моему, довольно энергичное возмущение начавшимся разорением МХАТ, прибавило ярости в его защите. И если говорить сегодня о надежде на что-то в такой насущной для нас духовной сфере культуры, как театр, то это, наверное, пробуждение верного народного чувства. К чему мы настойчиво должны стремиться.
— Давайте вспомним изгнанного из МХАТ молодого артиста Дмитрия Корепина. А также ведущих актёров этого театра, признанных вдруг «неликвидными» и вынужденных теперь искать правду в судах. Собственно, почему все они стали для начальства нежеланными персонами? В чём конкретно их вина?
— Постараюсь ответить максимально чётко. Никакой их вины перед театром, которому верно они служили, не было и нет. Когда каждый из них решил пойти против течения, они защищали отнюдь не себя. У них-то на тот момент, можно сказать, всё было в порядке. А выступили они как раз в защиту театра и своего руководителя — Татьяны Васильевны Дорониной, с которой обошлись ужасающе несправедливо.
Они могли бы промолчать, закрыть глаза на всё, что закрутилось с приходом нового руководства, как молчит другая часть труппы. И это было бы, абсолютно в их личных интересах. Все из них знали, поступая иначе, навлекут на себя огромные неприятности. Им и «сверху», и из той, другой части коллектива говорили об этом напрямую. Но они не сдались. Восхищаюсь ими. Считаю, что все, кому по-настоящему дорог МХАТ, должны низко им поклониться.
— Да-а… Бояков явился разрушить МХАТ. Здесь не просто личная неприязнь — столкнулись разные представления об искусстве и культуре. Как вы думаете, когда выступившие против Боякова это поняли?
— Думаю, очень скоро. Он начал-то с того, что безостановочно уверял всех в своём уважении к Дорониной и в нерушимости традиций МХАТ. Но его слова полностью разошлись с его делами. Да одного «Последнего героя» — пьесы, которую Бояков определил как основу для программного спектакля «нового МХАТ», вполне достаточно было, чтобы понять главное об Эдуарде Боякове.
— Сущая правда! Помню, с какой невероятной брезгливостью читал я этот грязный текст, извлечённый из интернета. Мысль в итоге была одна: неужели такое можно ставить на сцене? Однако тогда же увидел и услышал, что Бояков придаёт какое-то запредельное значение постановке этой жалкой поделки. Мне довелось быть на его встрече со зрителями, перед которыми в то время он всячески лебезил. Так вот, реагируя на всеобщее возмущение принятой пьесой, он чуть не на колени встал. И буквально умолял: «Только дайте нам возможность завершить работу над этим спектаклем — и вы сами убедитесь…»
В чём должны были убедиться зрители? На премьере, как известно, зал скандировал: «Позор!»
— Показать этот провальный премьерный спектакль в течение года после его сотворения решились всего пять или шесть раз. При почти пустом зале…
— Итак, основная творческая заявка Боякова в зрительском восприятии обернулась полным провалом. Ну а какие же выводы после этого сделало начальство нынешней российской культуры?
— Вы сами писали про визит на «Последнего героя» заместителя министра культуры Виктора Степанова. Посмотрев первый акт, он бросил реплику: «Что ж, видел я спектакли и похуже». Более ничего, никаких мер не последовало от зам. министра, ведавшего, заметим, театрами федерального значения в стране. Со второго акта он просто ушёл. А теперь, говорят, его повысили в должности, назначили директором департамента сопровождения деятельности Правительства РФ…
Всё, что связано с назначением людей на руководящие должности в сфере культуры, покрыто мраком. Кого, например, мы должны благодарить за «гениальное» решение обменять» Доронину на Боякова?
— Известно, что реализовали такое решение бывший министр культуры РФ Мединский и советник президента по культуре Владимир Толстой.
— Так это «реализовали». А идея чья? Кто будет нести ответственность за это назначение? Кто ответит за то, что сегодня происходит в МХАТ им. М. Горького? Когда я думаю о продолжающемся уничтожении великой нашей театральной культуры, понимаю, что всё это возможно из-за проводимой культурной политики, из-за безответственности, бесконтрольности и безнаказанности в нашей отрасли, из-за отсутствия достаточного профессионализма у вновь назначаемых руководителей.
— Да, если раньше каждый театральный сезон в Москве радовал интересными премьерами, о которых говорили, спорили, на которые и попасть было нелегко, то теперь вместо этого театры соревнуются в скандалах. Пресловутый Серебренников со своим «Гоголь-центром», Константин Богомолов, заполучивший недавно Театр на Малой Бронной, Виктор Рыжаков, которому ни с того, ни с сего вручили «Современник», — всё это мастера скандального жанра, особо отличающиеся неузнаваемой перелицовкой русской и мировой классики.
У меня твёрдое ощущение, что настало время провести представительный и высокий форум, посвящённый критическому состоянию нашего театрального искусства и путям выхода из него. Особое внимание — русской классике на сцене и состоянию (крайне плачевному!) современной драматургии. Напрашивается и вопрос о повышении роли Союза театральных деятелей, Совета по культуре при Госдуме, других общественных и государственных организаций, причастных к театральному делу. Почему, например, они устранились от вмешательства в крайне болезненную ситуацию, созданную в коллективе МХАТ? Ненормально это!
— Я тоже недоумеваю по этому поводу. Вот и смена министра культуры пока себя не оправдала.
Первостепенная задача сегодня — переломить утвердившееся извращённое представление о том, что такое в театре хорошо, а что плохо. Ведь сейчас здесь всё зачастую перевёрнуто с ног на голову, потому и становится возможным внедрение Боякова во МХАТ. Иначе о подобном даже помыслить было бы нельзя. А если его вкус торжествует при определении лауреатов «Золотой маски» и прочих престижных театральных наград, то и берёт верх коллективная бояковщина.
Кстати, обратите внимание. С прежних мест руководства в регионах — Пермь, Воронеж и т.д. — Боякова за его «достоинства» просто изгоняли. А в Москве, в столице, принимают с распростёртыми объятиями. И он тащит сюда за собой «своих людей», уже сполна доказавших, что им не место в искусстве. О чём-то это говорит?
— Есть необходимость сказать наконец о роли денег сегодня и об их влиянии на творческий процесс. Конечно, без определённых финансовых вложений ни спектакль не поставить, ни фильм не снять. Но разве вы не замечаете, что вложения эти с утверждением у нас капитализма стали оказывать в искусстве не только созидательное, но и разрушительное воздействие?
— Замечаю. Мне кажется, что соблазн присвоить часть отпущенных на благое дело средств, «распилить» и поделиться с тем, «кто нужен», действует ныне всё шире.
— Да, это явление, которое теперь уже мало кого удивляет. Между тем, когда мысли о деньгах, извлекаемых за счёт искусства, становятся для творца гораздо более довлеющими, нежели само искусство, он как творец постепенно кончается. То есть талант уничтожается корыстью! Вспомните потрясающий гоголевский «Портрет». Его тема — именно гибель таланта художника, который творчество разменял на модный успех и большие деньги.
— В этом, безусловно, одна из причин нынешнего театрального кризиса — стремление к деньгам, которые для кого-то вышли на первый план, оттеснив главные, то есть творческие задачи.
Вот и в замене великой Татьяны Дорониной Бояковым, я считаю, это сыграло свою роль. В здании на Тверском бульваре, 22, где размещается МХАТ, запланирован капитальный ремонт, и на него должно быть отпущено много-
много денег. Но договориться с Дорониной о их дележе невозможно. И как мне кажется, совсем другое дело с Бояковым, с его богатым соответствующим опытом, судя по многочисленным публикациям в СМИ.
А в качестве «репетиции» Боякову отвалили аж 150 миллионов рублей на так называемые «Открытые сцены»: уроки йоги, кулинарного искусства и т.д., не имеющие к театру никакого отношения. Но это же легче, нежели поставить достойный спектакль.
— Да уж, выдающихся спектаклей Бояков за всё время, вопреки громогласным обещаниям, так и не смог представить. А деньги помогает ему собирать сдача сцены в аренду другим коллективам...
— Жаль, что к такой злободневной теме, как соотношение таланта и денег, мы подошли уже в конце нашего разговора…
Наш профсоюз и помогающих нам юристов очень беспокоит абсолютная незащищённость актёров и других творческих работников, вызванная серьёзными недостатками в действующем Трудовом кодексе. Он требует обязательных изменений, за что мы уже начали борьбу. Ведь суды рассматривают всё больше дел о несправедливом увольнении талантливых артистов, нарушении их трудовых прав, а помочь им нередко мы не можем. Хотя они абсолютно правы.
— Значит, иски мхатовских актёров, о которых мы говорили, не уникальны?
— Что вы! Например, два ведущих артиста Театра на Таганке (заслуженные артисты России) уже почти год судятся с руководителем коллектива Ириной Апексимовой. Сама она актриса, но вот получила власть и, подобно Боякову, расправляется с теми, кто ей не по нраву. Лишила артистов ролей, на которые их назначил сам Юрий Любимов, а затем ещё и значительной части зарплаты, всё по знакомому сценарию.
— Вы сказали, что из-за несовершенства трудового законодательства защищать актёров бывает нелегко. А всё-таки удаётся?
— Да. Скажем, нашей общей победой с адвокатом Ксенией Михайличенко стало восстановление на работе девяти артистов Театра на Перовской. Там директор, как и Бояков, грубо нарушал права работников. Пришлось немало сил затратить, чтобы доказать его вину. В результате было возбуждено ещё и уголовное дело, и теперь он отбывает срок за растрату.
— О, действительно успех!

 

Беседовал
Виктор Кожемяко.