slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

СЛОВО о Василии БЕЛОВЕ

Белов

Русская деревня предстала на страницах произведений Ф. Абрамова, В. Астафьева, В. Белова, Б. Можаева, Е. Носова, В. Распутина, В. Шукшина и других ведущих писателей как факт сердца и судьбы, истории и веры. Это «рай утраченный» в метаниях их героев между чужим городом и малой родиной, но и «рай обретённый» в вечном  возвращении русского человека к матери-земле. Это сфера идеологических интерпретаций авторов и ожесточенных классовых схваток их героев в период коллективизации и раскулачивания. Но это и мера национальной состоятельности, народной воли к выживанию.Как убедительно показывают канонические произведения В. Белова — «Привычное дело», «Плотницкие рассказы»,  книга народной эстетики «Лад», — главным в земледельческом мироощущении всегда было чувство общности и любви к земле, деревне, дому. У русских писателей, выходцев из крестьян, именно эти константы народного самосознания вызывают самые искренние, нежные и высокие эстетические чувства:

Как убедительно показывают канонические произведения В. Белова — «Привычное дело», «Плотницкие рассказы»,  книга народной эстетики «Лад», — главным в земледельческом мироощущении всегда было чувство общности и любви к земле, деревне, дому. У русских писателей, выходцев из крестьян, именно эти константы народного самосознания вызывают самые искренние, нежные и высокие эстетические чувства:

Деревья, избы, лошадь на мосту,

Цветущий луг – везде о них тоскую.

И, разлюбив вот эту красоту,

Я не создам, наверное, другую…

(Н. Рубцов)

 

Подобное понимание мира как всеединства, пронизанного эстетическим измерением, в высшей степени свойственно такому чуткому художнику, как В. Белов.  Ведь издавна «всё было взаимосвязано, и ничто не могло жить отдельно или друг без друга, всему предназначалось своё место и время, — пишет он в «Ладе». — Красоту нельзя было отделить от пользы, пользу — от  красоты. Мастер назывался художником, художник — мастером». 

Очевидно, взять в своих творческих раздумьях столь высокую и проникновенную ноту позволило Белову не только корневое знание крестьянских реалий, но и поэтические истоки его дарования. Ведь начинал он как поэт, и склонность к лирическому, страстному восприятию действительности осталась в нём на всю жизнь, наложив отпечаток на созданные им образы, темы, сюжеты… Не в том ли и таится разгадка необычности его лишь на первый взгляд «привычного» творческого почерка?

Василий Иванович Белов родился 25 октября 1932 г. в крестьянской семье в селе Тимониха Вологодской области. После окончания семилетней школы уехал в г. Сокол, учился в ФЗО.  Работал столяром, плотником, мотористом-дизелистом, служил в армии. В конце 1950-х сотрудничал в местной вологодской газете. В 1959 г. поступил в Литературный институт им. Горького, окончил его в 1964 г.  По свидетельству Федора Абрамова, первооткрывателем таланта Белова был Александр Яшин.

Начинал Белов как поэт, впервые напечатался в журнале «Звезда» (1956, № 5). Первой его книгой стал сборник стихов «Деревенька моя лесная» (1961). В том же году вышла его первая прозаическая публикация — повесть «Деревня Бердяйка». Уже в первой половине 60-х появились рассказы «На Росстанном холме», «Весна» (1964), повесть «За тремя волоками» (1965) и другие прозаические произведения.

Однако, по единодушному мнению критики, широкое признание Белову принесла в 1966 году именно повесть «Привычное дело», положившая начало (вслед за «Матрёниным двором» А. Солженицына) деревенской прозе как собственно литературному направлению. Появление этой повести в журнале «Север» открыло писателю путь в центральную печать. Уже к 1981 году вышло 33 издания его прозы на иностранных языках.

Ныне В. Белов — один из самых дискутируемых представителей деревенской прозы. Оценки его творчества колеблются от безоговорочного признания «беловского лада» до яростного отрицания как беловских поисков «мирового зла», так и внешней «безличности» его героев. 

Его «Привычное дело», ставшее художественным манифестом нового литературного направления, многие критики считают теперь апофеозом патриархального крестьянства. Это и так, и не так. Скорее, спор идёт об особенностях беловского традиционализма, противоречивость которого нашла яркое воплощение в образе главного героя повести — деревенского мудреца и бунтаря Ивана Африкановича Дрынова.

По мнению американской критики, Иван Африканович «совсем не похож на стереотипных сельчан, населяющих образцовые колхозы в произведениях сталинских классиков». Обычный крестьянин  и, возможно, даже простак, Иван Африканович привычен к тяжёлому труду, но иногда позволяет себе и безрассудные поступки. Этот герой, вместе с солженицынскими героями открывающий ряд традиционных русских характеров 1960—70-х, представляет собой по сути не один, а два типа, нашедших затем развитие в деревенской прозе: традиционного крестьянина (праведника) и «вольного человека». Однако приоритет первого типа — «хранителя древностей» — здесь очевиден.

Драматичность и противоречивость образа Ивана Африкановича у Белова показывает, что в большинстве случаев и традиционные типы крестьян в русской прозе представлены на изломе судьбы (личной и общественной), в тяжёлых социальных обстоятельствах, что обусловлено общей исторической ситуацией и коренными переменами в жизни традиционной России  и русского крестьянства в ХХ веке. Как справедливо отмечал А. Солженицын: «Русский характер сегодня — весь закачался, на перевесе. И куда склонится?» Ответу на этот важнейший вопрос и посвящены все последующие творческие поиски В. Белова.

Хрупкое равновесие в сложном творческом движении писателя поддержало появление книги «Лад» (1979—1981), убедительно доказавшей, что в центре художественного мира писателя — гармония народной жизни, зыбкая и уязвимая перед историческими переменами. Уловив в этой книге традиции «Поэтических воззрений славян на природу» А. Афанасьева, критики стали настаивать на главном разграничении: подлинный Белов — поэт, а не обличитель. Проблема «подлинного» и «мнимого» Белова встала  особенно остро в связи с публикацией «перестроечного» романа «Всё впереди» (1985) — очевидно, самого полемичного из его произведений.

Начало нового столетия отмечено выходом новых книг В. Белова, неистощимого в своих творческих исканиях и экспериментах. Это «Рассказы о всякой живности»  и прочие истории о русском мире и войне, это и «Повесть об одной деревне», в которой угадываются печально-проникновенные интонации «Привычного дела».  Новая «скромная повесть», по мнению критики, прозвучала не только как эхо  канонического произведения былых лет, но и как обвинительный акт против нынешних десятилетних «реформ», окончательно раскрестьянивших великую некогда аграрную державу.  И всё же…

Литература и в первую очередь такие умелые её мастера, как Василий Белов, творит невозможное, воскрешая завещанное предками: ту модель общественного уклада, основанного на единстве человека и космоса, вечно жизненных ценностях товарищества, добротолюбия, свободного труда на своей земле, уважительного отношения к себе и соседу, которую искали и находили наши великие писатели. Созидатели общекультурного, общецивилизационного «привычного дела», о  котором, быть может, речь опять впереди?..

Алла Большакова.

МИРЯНЕ

 

Слово мир в русском языке означает всю вселенную. Мир — значит мироздание, временная и пространственная бесконечность. Этим же словом называют и беззлобие, отсутствие ссор, дружбу между людьми, гармонию и спокойствие.

Совпадение отнюдь не случайное. Но раскроем учебник по истории древнего и средневекового мира (опять мира!). Полистав, просто устаешь от бесконечных войн, стычек, захватничества, убийств и т. д. и т. п. Что же, неужели человечество до нас только этим и занималось? К счастью, народы Земли (мира опять же) не только воевали, но и сотрудничали, жили в мире. А иначе когда бы они успевали растить хлеб и скот, ковать орудия труда и быта, строить каналы, корабли, храмы и хижины? К международному антагонизму прошлого мы почему-то более внимательны, чем к свидетельствам дружбы и мирного сотрудничества народов, без которого мир давно бы погиб.

Земля и раньше была не такой уж необъятной. Корабли викингов плавали через Атлантику. Геродот знал, как хлестались банными вениками наши далекие предки. Тур Хейердал доказал всем, что возможность пересечения Тихого океана существовала задолго до Магеллана. Афанасий Никитин ездил в Индию из Твери на лошади, и притом без всяких виз. Русские поморы знали о великом Северном морском пути за много веков до «Красина» и «Челюскина». А почему на древних базарах Самарканда и Бухары прекрасно звучала и уживалась речь на всех главных языках мира? Звучала и не смешивалась? Люди разных национальностей отнюдь не всегда в звоне кинжалов и сабель выясняли свои отношения.

 Доказательств тому не счесть. И если б кто-нибудь всерьез копнул одну лишь историю торговли и мореплавания, то и тогда общий взгляд на прошлое мог бы стать намного светлее. Но межплеменное общение осуществлялось не только через торговлю. В характере большинства народов есть и любопытство, эстетический интерес к другим людям, на тебя не похожим. Чтобы остаться самим собою, вовсе не обязательно огнём и мечом уничтожать соседский дом, совершенно не похожий на твой. Наоборот. Как же ты узнаешь сам себя, как выделишься среди других, если все дома будут одинаковы, если и еда и одежда на один вкус? Древние новгородцы, двигаясь на восток и на север, не были по своей сути завоевателями. Стефан Пермский, создатель зырянской азбуки, подавал в отношениях с инородцами высокий пример бескорыстия. Русские и зырянские поселения и до сих пор стоят бок о бок, военные стычки новгородцев с угрофинскими племенами были очень редки. Во всяком случае, куда реже, чем с кровными братьями: москвичами и суздальцами...

Гостеприимство, остатки которого сохранились во многих местах необъятного Севера, в древности достигало, по-видимому, культового уровня. Кровное родство людей разных национальностей не считалось у русских грехом — ни языческим, ни христианским, хотя и не поощрялось, так сказать, общественным мнением. То же самое общественное мнение допускало легкую издевку, подначку над людьми другой нации, но не позволяло им дорастать до антагонизма. Зачем? Если тебе мало земли, бери топор и ступай в любую сторону, корчуй, жги подсеки.

Захватчик чужого добра, кровавый злодей, обманщик не делали своему племени ни чести, ни пользы. Уважение к чужим правам и национальным обычаям исходило прежде всего из чувства самосохранения.

Но это вовсе не означает, что русский человек легко расставался со своими землями и обычаями. Даже три века господства кочевников не научили его, к примеру, есть конину или умыкать чужих жен.

Мир для русского человека не тем хорош, что велик, а тем, что разный, есть чему подивиться.

Из книги «Лад».

 

Свои поздравления юбиляру прислал в редакцию «Слова» его давний и преданный друг, выдающийся русский писатель Валентин Григорьевич Распутин.

 

Дорогой Василий Иванович!

Поздравляю с юбилеем, со взятием головокружительной высоты, которая поддается только смелым и умелым. Но выше и красивей всего в твоей победе – это талант, дар божий, нашедший избранника, чуткость к слову и любовь к человеку. Редкая удача: в тебе есть всё и от родной земли, и от родителей, и от народного быта, и от русского слова, от природной музыкальности и от застольных песен. Ты родился и воспитался в царствии народном – оттого и говорил во всю свою литературную жизнь так чисто, красиво и точно.

Обнимаю тебя, кланяюсь, люблю, читаю и верю в следующие праздники.

Твой Валентин Распутин.

Иркутск, октябрь, 2007.

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: