ШАТРОВЫЕ ТРУППЫ,

или Театрально-коммерческий роман

 

«Нет, пожалуй, самым главным было то, что совершается, по-видимому, какое-то недоразумение».

М. Булгаков. «Театральный роман».

Страна уже попривыкла к торжеству рыночных отношений, стремительной коммерциализации всех сфер нашей жизни. Новый русский капитализм весьма ощутимо расслаивает общество не только по социальному положению, но и по интеллектуальному уровню. Пронзительные ветры экономических новаций не обошли стороной и культуру. Всегда ли во благо? Какие сейчас самые рейтинговые передачи и сериалы на телевидении? Какие фильмы наиболее популярны? Какие книги особенно востребованы? Ответ очевиден. Теперь вот в Северной столице грядет ещё одна культурная революция — театрально-коммерческая реформа.

Постановление Смольного № 789 «Об утверждении предельной штатной численности работников государственных учреждений культуры, финансируемых за счёт бюджета Санкт-Петербурга», предусматривает, что руководители всех подчинённых городу театров должны с 1 января 2008 года сократить штаты своих работников на десять процентов. Иными словами, произвести, так сказать, децимацию — существовала в древнеримские времена такая форма наказания каждого десятого в случае ненахождения виновного. Приговорённые к изгнанию с подмостков, по понятиям мудрых чиновников, — это так называемые мертвые души: либо пожилые, либо нечасто занятые в спектаклях актёры. Отныне им вежливо предлагается не появляться на сцене, а  культурно выстроиться в очередь на биржу труда.

Бюджетная казнь каждого десятого актера — только часть задуманной новации. По замыслу её творцов, некоторые театральные труппы обрекаются подобно шагреневой коже на почти полное усыхание. Коллективам Большого театра кукол, Мюзик-холла и «Балтийского дома» предложено поучаствовать в увлекательном административно-хозяйственном эксперименте: с нового года здесь сперва выгонят всех актеров, а затем призовут для заключения с каждым отдельным артистом гражданско-правового договора на каждый отдельный спектакль. Если провести аналогию с производством, то лицедеев переводят на сдельщину: сколько минут отыграл — столько и получи.

Характерная особенность многих современных российских реформаторов – непоколебимая убеждённость в том, что всё ими придуманное непременно принесёт благо испытуемым, то есть реформируемым. Ставший уже классическим пример – монетизация льгот. Театральный случай, похоже, исключением не станет.

Чиновники клянутся, что прежде всего они пекутся об улучшении материального положения подопечных. Директор театр-фестиваля «Балтийский дом» Сергей Шуб, например, доказывает: «Если актёр захочет работать, то его зарплата будет варьироваться от двадцати до тридцати тысяч рублей, тогда как сейчас примы театра получают не больше десяти тысяч». Господа артисты в этом сильно сомневаются. У актрисы «Балтийского дома» Марии Мещеряковой совсем иной расклад получается:

— На собрании профсоюзного комитета было заявлено, что эксперимент нужен для того, чтобы  играющие артисты получали достаточное количество денег, а неиграющие не получали. Я – играющая актриса. За главные роли мне предлагают унизительно маленькие суммы — четыреста рублей за спектакль. Правда, за главную роль в «Мастере и Маргарите» предложили аж  восемьсот. Как видите, Маргарита немножко дороже получается. Я готова играть тридцать спектаклей в течение тридцати дней, но мне дают возможность быть занятой лишь в шести спектаклях. Таким образом я получу за месяц две тысячи четыреста рублей минус тринадцать процентов подоходного налога. У меня маленький ребёнок. Я остаюсь просто нищей, выкинутой на улицу.

Экспериментаторы между тем всё просчитали: гонорары будут зависеть и от мастерства, и от опыта, и от звания, и от такого весьма эфемерного, прямо скажем, показателя, как значимость и важность исполняемой роли. С Маргаритой ещё, кажется, повезет, с Гамлетом тоже вроде всё ясно. А вот как быть с Дюймовочкой или лакеем Фирсом? Вопрос, однако.

Документ «О предельной штатной численности» подписали в июле. Минуло лето — пора гастролей и отпусков. Настала осень — пора претворения в жизнь принятого решения. Актерское сообщество взбудоражилось. Мало того, что многих «уйдут» со сцены, но и оставшиеся лишатся всех социальных гарантий: оплаты больничных листов, отпускных, отчислений в Пенсионный фонд. Юристы подтверждают: заключение гражданско-правовых договоров в том виде, в каком они замысливаются, нарушает действующее трудовое законодательство. Но не только о хлебе насущном беспокоятся недовольные реформой. Её противники говорят, что «гражданско-правовые» актерские ансамбли приведут к разрушению репертуарного театра, когда труппа формируется неспешно, внимательно и надолго под идеи и замыслы одного режиссёра. Именно такой театр, по мнению многих критиков, внёс в прошлом столетии значительный вклад в мировую культуру. Многие известные артисты и театральные деятели считают реформу не продуманной ни с юридической, ни с финансовой стороны, не говоря уже о моральных её аспектах.

 

Ирина Мазуркевич, народная артистка России:

—  Возможно, для театра переход на срочные контракты будет шагом вперёд. Но это хорошо лишь в том случае, если на контрактной основе окажутся не только актёры, но также и режиссёры и прочие театральные руководители. Ведь не совсем правильно, когда режиссёр – царь и бог, и только он один решает, кому оставаться на сцене, а кому уходить, а сам ни за что не отвечает. Контрактная система хороша для частных театров, в которые хозяева вкладывают собственные деньги и распоряжаются ими по своему усмотрению.

 

Рудольф Фурманов, художественный руководитель Санкт-Петербургского театра «Русская антреприза» имени А. Миронова, заслуженный деятель искусств России:

— В театральной реформе, которая так неграмотно началась сегодня в Петербурге, виноватыми стали не режиссёры, не технические работники театра, а только артисты — самые зависимые люди. Непрестанно апеллируя к западному опыту, к контракту, мы начисто забываем об их сильных профсоюзах, о разветвлённой системе театральных агентов и о том, что актёру достаточно сняться в одном фильме, и он пожизненно будет получать авторские отчисления, на которые можно жить. Это там — на Западе Но мы-то живём здесь.

 

Андрей Толубеев, народный артист России:

— Это просто абсурд! Как можно устраивать такой переворот в отдельно взятых нескольких театрах: такое впечатление, что документы экспериментаторам готовили совершенно некомпетентные люди. Вообще, прежде чем заниматься театральными реформами, нужно изменить социальную среду, а потом уже браться за культуру, за театр. Петербургские чиновники, видимо, очень захотели продемонстрировать свой энтузиазм, создать видимость бурной деятельности. И получилась глупость.

Реформа вполне однозначно решает участь пожилых актёров: вон. Расставание с Мельпоменой было драмой во все времена. И дело не в том, что предстоит им коротать век на нищенскую пенсию — большинство наших стариков так живут. Здесь другое. Прослужившие в театре не один десяток лет, они уже не мыслят своего существования без шороха занавеса, запаха грима, света софитов. Для мхатовских «великих стариков» даже пьесы специальные писали, и спектакли эти шли с аншлагом. Но то когда было! Теперь другие времена, царят совсем иные нравы.

— Театр не предполагает гуманности, театр — не богадельня, — сказал побывавший недавно в Питере руководитель Роскультуры Михаил Швыдкой, вспомнивший, как ему довелось поучаствовать в увольнении 450 работников Большого театра. – Интересы менеджмента и гуманное отношение к пожилым актерам часто не совпадают. Нельзя держать на арене цирка старую лошадь, хотя её очень жаль.

Пустъ это будет чересчур злая и жёсткая аллюзия, но вспоминается название одного старого американского фильма «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» У нас вот теперь выводят за штат.

В начале ноября актёры «Балтийского дома», ТЮЗа и других театров, несогласные с предстоящей реформой, поделились своими сомнениями с губернатором Валентиной Матвиенко и попросили пересмотреть концепцию задуманной реформы. Прошло больше месяца. Смольный молчит, а реформа уже  идёт. В январе четверо актёров не выйдут на сцену Театра юного зрителя. Этот шаг, по словам актёра ТЮЗа, заслуженного артиста России Дмитрия Лагачева, директор Светлана Лавренцова предприняла во исполнение решения комиссии, которую сама же и учинила. В то же время снимаются с репертуара спектакли по той причине, что в них некому играть.

Опровергая доводы оппонентов, господа чиновники приводят множество аргументов в пользу реформы: замшелая театральная система, стагнация местных театров, невозможность пробиться на сцену молодым дарованиям, предельно критический средний возраст трупп, провальные спектакли и т.п. Разумеется, проблем накопилось немало. В прошлом сезоне, скажем, из ста выпускников профильных вузов только троим посчастливилось протолкнуться на профессиональную сцену. О художественной несостоятельности некоторых постановок того же «Балтийского дома» судачат даже неискушенные дилетанты. Зрители порой не очень верят причитаниям Джульетты, которой уже под пятьдесят, и трудно бывает объяснить ребёнку, почему шестидесятилетний Зайка не хочет скакать под ёлкой.

— Люди плохо встречают нововведения, — сетует председатель Комитета по культуре, народный артист России Николай Буров, в прошлом актёр знаменитой Александринки. — И всё же я считаю, что петербургским театрам встряска необходима.

Всё так, и время перемен уже давно требует своего выхода на сцену. Вот только из всех возможных  вариантов «встряски» выбран самый несуразный и болезненный — взять да и порезать по живому, не прибегая ни к какой анестезии.

Ну и чем всё это кончится? Комментируя набирающую скандальные обороты ситуацию, петербургская газета «Дело» пишет: «Судьба актёрской гильдии Санкт-Петербурга всецело в её руках. Если театральные артисты подобно докерам и рабочим завода «Форд» сумеют солидарно надавить на работодателя (в данном случае Смольнинский  комитет по культуре), то эксперимент, волюнтаристский и хамский по отношению к людям, будет признан «не до конца проработанным» и тихо свёрнут в трубочку. Не смогут договориться и выступить единым фронтом – перейдут на сдельщину и поденщину».

 

Санкт-Петербург.