Шаги модернизации

  В начале текущего месяца в здании Мэрии Москвы на Новом Арбате состоялся V Съезд Вольного экономического общества России, посвященный 245-летию его основания. Тема научной части: «Коренная модернизация экономики — основа движения России вперед». В работе приняли участие около 500 делегатов и 300 почётных гостей из всех регионов России и зарубежных объединений экономистов. С докладами на пленарном заседании юбилейного съезда выступили многие видные ученые нашей страны, в частности, Глазьев С.Ю., Гринберг Р.С., Ивантер В.В., Клейнер Г.Б., Попов Г.Х. В их числе был и постоянный автор газеты «Слово» доктор экономических наук, профессор Цаголов Г.Н. Сегодня мы публикуем текст его выступления.

На первый взгляд может по-казаться, что тема насто-ящего обсуждения сформулирована обыденно. Но это не совсем так. Что означают слова — «Коренная модернизация экономики»? Не содержится ли в них разгадка всей проблемы, или, во всяком случае, ключ к её раскрытию?
 

  В нескончаемых дискуссиях о модернизации, ставшей поистине терминологическим культом, наблюдается немалая путаница. Не избежали её и экономисты. В переводе на русский язык слово означает обновление или движение навстречу требованиям современности. Но без ограничения проблемы определёнными рамками смысл её теряется. Пафосная риторика и всеохватность без конкретизации — признак непонимания сути вопроса или нежелания решать его по-настоящему. Купили новую мебель — модернизация. Сменили компьютеры — модернизация. Внесли коррективы в движение транспорта или места парковки – модернизация. Глядишь, вскоре модернизация у нас станет всем, а всё — модернизацией.
  Чтобы избежать подобной «каши» и найти подходы к выяснению реальных процессов и явлений, действительно скрывающихся за завесой (если не сказать ширмой) модной фразеологии, представляется целесообразным ввести в оборот экономической науки понятия модернизации в узком и широком смысле слова.
  Модернизация в узком смысле — это характеристика технологических, технико-производственных процессов, состояния производительных сил. Послужившая стартом бурному потоку материалов на рассматриваемую тему, статья президента Д.Медведева «Россия, вперёд!» начиналась со слов: «Сначала давайте ответим себе на простой, но очень серьёзный вопрос. Должны ли мы и дальше тащить в наше будущее примитивную сырьевую экономику»? Речь в данном случае шла о необходимости модернизации в узком понимании.
  А вот модернизация экономики в широком смысле включает в себя и систему производственных отношений, экономический строй общества. Повестка дня нашего съезда предполагает расширительную трактовку. В ней подразумевается, что и сама система также, а может быть и прежде всего, нуждается в переменах. Один из тезисов моего выступления и будет состоять в том, что модернизация в узком смысле (технологическая) требует радикальных изменений нашего капитализма, или, другими словами, «коренной модернизации экономики».
  Нередко говорят и о модернизации в области политики, государственного устройства, права, что относится уже к сдвигам в надстройке общества. Не проводя различия понятий, можно уподобиться тем, кто говорит про Ивана, а им про болвана. Но дело не только в этом. Без такой градации модернизация России затруднительна в целом. Ибо между тремя вышеназванными составляющими современного (как, впрочем, и всякого другого) общества существуют определённые зависимости и строгая субординация, игнорирование которых не позволяет прийти к правильному решению поставленной задачи.

  Для тех, кто внимательно следит за судьбой начавшейся у нас с прошлой осени шумной кампании по модернизации, предстаёт довольно-таки противоречивая и странная картина.
  Успех её связывают с созданием инновационного центра в Сколкове, требующего для своей реализации немало лет и уйму денег. По данным Счётной палаты, за девять месяцев текущего года по разделу «Модернизация» больше всего бюджетных средств (4 млрд руб.) получил Фонд развития Центра разработки и коммерциализации новых технологий.
  Официальные власти, Вексельберг, Чубайс и другие участники проекта источают по этому поводу нескрываемый оптимизм и раздувают пиар. Среди броских штрихов последнего времени – октябрьский визит губернатора Калифорнии и знаменитого киноактёра А. Шварценеггера с обещаниями всяческой поддержки сколковскому начинанию. Или заявление приглашённого в сопредседатели Консультативного научного совета подмосковной «Чудной долины» профессора Стэнфордского университета и нобелевского лауреата по химии Роджера Корнберга: «Проект «Сколково» имеет величайшее значение для будущего России, её экономики, народа и всего человечества».
  Однако наряду с подобными демонстрациями и панегириками очевидно и то, что будущее модернизации в нашей стране находится под большим вопросом. Когда в мае прошлого года президент Медведев встал во главе созданной тогда «Комиссии по модернизации», он не без иронии заметил, что берёт на себя груз ответственности, ибо «тема провальная». И это была та шутка, в которой доля истины малой может не показаться. А позже первый заместитель главы президентской администрации и главный идеолог Кремля Владислав Сурков в одном из интервью сказал, что для решения проблемы модернизации не хватает главного элемента — спроса. И далее разъяснил почему: «Ни для кого новая технология не является аргументом в конкурентной борьбе или единственной возможностью выжить на рынке. Компании доминируют сырьевые, а люди, которые стали богатыми и сверхбогатыми, сделали состояние не на новых идеях и технологиях, как Гейтс, Эдисон, а на разделе совместно нажитого советским народом имущества».
 

  Но если это так, то камень преткновения, прежде всего, не в отсутствии у нас Силиконовой долины, а в ущербности экономической системы. Поменяйте её на ту, которая сама по себе непрестанно генерирует технический прогресс и в которой господствует конкурентная среда, минимизированы иные способы обогащения, кроме как через инновационное развитие производства, сферы услуг и инфраструктуры. В которой государственное вмешательство помогает, а не мешает этому. И всё пойдет как по маслу. Вот задача. Но так вопрос почему-то не ставится. А напрасно.
  Существующий у нас строй иногда называют псевдокапитализмом, что не вполне ясно. Тем более расплывчаты утверждения, что мы имеем дело с переходным состоянием общества. Спрашивается — от чего и к чему? И как долго так будет продолжаться?
  Между тем название сформировавшейся в России системы на языке экономической науки хорошо известно. Это спекулятивно-олигархический капитализм, основные черты которого: атрофия в нём созидательных, конструктивных начал, монополизм, рейдерство, многоуровневая всепроникающая коррупция, бюрократические препоны, вопиющие социальные контрасты и антагонизмы, разносторонняя зависимость от Запада, что особо ярко проявилось в кризисное время. Это, подчеркнём, целостная система, требующая действительно коренных, а не косметических перемен, одновременной, а не поочередной борьбы — сегодня с коррупцией, завтра с рейдерством, послезавтра с монополизмом.
  Но может ситуация не столь драматична? Возможно, приведённая выше характеристика российского капитализма была справедлива для прежней эпохи, но уже оторвана от позитивных тенденций и реалий сегодняшнего дня? Увы, и это не так. Более того, ситуация усугубляется. Сырьевая направленность нашей экономики продолжает увеличиваться, а объём инвестиций в основной капитал — уменьшаться и всё больше недотягивать до требуемого при проведения модернизации экономики (если брать в расчёт нормы успешного опыта их проведения в других странах) хотя бы 30% от ВВП. Не в лучшую сторону меняются и «правила игры» в деловом сообществе.
  В начавшейся серии передач «Капитал.ру» на канале НТВ отечественный олигархат выглядит вполне благопристойно. Из него тщатся создать положительный образ. Почти ни слова о грабительских залоговых аукционах или узурпации прежде принадлежащих всему народу природных богатств кучкой придворных дельцов. С экрана вещают простые парни, расхаживающие по стройкам в резиновых сапогах, трудоголики, в поте лица своего создающие новые рабочие места и услуги. Да ещё и филантропы. Чем не герои нашего времени? Но всё это далекий от правды рекламный флёр.
  Недавно в интервью газете «Ведомости» хозяин инвестиционных компаний «Тройка диалог» и президент престижной бизнес-школы «Сколково» Рубен Варданян поделился мотивами принятого им решения вскоре покинуть бизнес. «Кризис показал, — заявил он, — что никакого капитализма у нас нет. Крупнейшие магнаты национализируют убытки, а себе забирают прибыль. Основная же часть бизнеса, лишённая доступа в кабинеты чиновников, пребывает в растерянности. Сделки в большей степени идут по понятиям, чем исходя из рыночных соображений. Возросла коррупция, а перераспределение активов происходит нерыночным способом. Общий уровень неуважения к российскому бизнесу продолжает возрастать».
  Факты свидетельствуют, что мы не только не начали модернизацию, но катимся по линии деградации существующей у нас экономической модели. Как сказали бы раньше политэкономы: всё больше обостряется противоречие между потребностями общества в поступательном развитии и порочными тенденциями, наблюдаемыми в его способе производства.

  Что же делать? Как известно, руководство страны приняло решение запускать процесс модернизации «в ручном режиме». Но как найти правящему тандему столько рук, сил и воли, чтобы заставить бизнес развернуться в сторону модернизации? Ведь в рамках российского капитализма действует мощная самодовлеющая сила, обусловливающая, по выражению профессора С.Меньшикова, вращение всей экономики по своим орбитам и в заколдованном кругу перекосов и диспропорций.
  Конечно, там, где существует более или менее здоровая конкурентная среда, — а такие ниши тоже имеются — модернизация происходит автоматически. Многие российские фирмы, занятые в сфере услуг или в лёгкой и пищевой промышленности, стараясь производить более качественный сервис или продукцию, расширять продажи и завоевывать рынки, закупают на Западе современное оборудование. Корпорации в сфере инновационных технологий не могут обходиться без новинок. Небезызвестный Евгений Касперский создал международную группу компаний, специализирующуюся на разработке систем защиты от компьютерных вирусов, спамов и хакерских атак. А холдинг компаний IBS Анатолия Карачинского, ставший одним из лидеров отечественного компьютерного бизнеса, осуществляет экспертную и аналитическую работу при организации крупных государственных и международных проектов в области современных технологий.
  Но, увы, всё это не относится к преобладающей массе и сердцевине российской экономики. У олигархов и без всяких рисков, сопряжённых с модернизацией и разработкой инновационных технологий, требующих «длинных денег», хватает массы других надёжных и быстрых способов приумножать свои капиталы. «Коррупция и рейдерство рентабельнее инноваций», — подмечает аналитик Роман Вишневский в статье «Почему получилось у Сталина и не получится у нас».
  Правда, от расположения высших должностных лиц упрочившегося государства теперь многое зависит. И попытки Кремля и Белого дома направить крупный бизнес в русло экономической политики, соответствующей и общенациональным интересам страны, не вполне бесплодны. В связи с этим в либеральных СМИ уже пишут о «принуждении к инновациям». Но так ли велика «угроза»?
  В перечне «золотой сотни» россиян Евгений Евтушенков продолжает оставаться единственным «высокотехнологичным» миллиардером. В холдинг АФК «Система» входит один из мобильных операторов «большой тройки» МТС и концерн «Ситроникс», специализирующийся на производстве микроэлектроники. Но в кризис Евтушенков воспользовался новым переделом собственности, сделавшись и «сырьевым» магнатом. В его портфеле теперь находится контрольный пакет акций компании «Руснефть» и права на собственность крупных нефтяных предприятий Башкирии. Добыча и переработка «чёрного золота» дают ему в итоге основную часть прибылей. В этом направлении он намерен продвигаться и далее.
  Претензии на звание «прораба модернизации» имеются и у главы группы ОНЭКСИМ Михаила Прохорова, обладателя второго по размерам в России личного состояния (13,4 млрд долл.) На правительственных комиссиях он не упускает случая рапортовать об участии в инновационных разработках, строительстве предприятия в Екатеринбурге по производству светодиодных ламп. В последнее время особо пиарятся планы выпуска совместно с компанией «Яровит моторс» в Петербурге городского автомобиля «Ё», работающего на гибридном топливе (бензине и сжиженном газе). Судя по объявленным характеристикам, «Ё-мобиль» ничем не превосходит передовые достижения современной техники. Припоминается, что несколько лет назад объединённая тогда ещё группа Потанина и Прохорова уверенно заявляла о готовящемся проекте разработки новой машины на водородной основе, о чём больше с тех пор так ничего и не слышно.
  Властям вроде бы легче воздействовать на государственные корпорации, чем на частный бизнес. Минувшим августом подготовить программы по инновациям их обязала Комиссия по высоким технологиям и инновациям под руководством премьера Путина, а Минэкономразвития было поручено обеспечить организационную и методическую поддержку. Эти программы должны быть рассчитаны на 5—7 лет и «интегрированы в бизнес-стратегию развития». Госкомпаниям предписано выработать показатели финансирования и результативности НИОКР, технологического лидерства, результативности корпоративной системы управления инновациями. «Ростехнологии», например, на правлении утвердили порядок принятия инвестиционных программ, а к 1 декабря такие программы должны представить все входящие в неё холдинги.
  Но стоит ли ожидать быстрых результатов от кремлёвских «чеболов»? На поддержку контролируемого Сергеем Чемезовым «АвтоВАЗа» уходят десятки миллиардов из государственного бюджета. Дополнительную помощь этому предприятию оказывает и продлённая правительством государственная программа утилизации старых машин. Топ-менеджмент флагмана российского автопрома радуется растущим продажам «приор» и «самар». Но соответствуют ли они стандартам автомобилестроения XXI века? И какой оригинальный инновационный продукт был предложен той же группой в последние годы?
  Первое время казалось, что государственные корпорации могут стать действенным созидательным противовесом чисто спекулятивным магнатам. Но позже выявились дискредитирующие их моменты. Они стали всё более похожими на тех, кому должны были показывать хороший пример.
 

  Итак, технологическая модернизация требует серьёзных изменений в системе нашего капитализма. В последнее время в печати раздаются голоса, что нужный для этого стратегический план действий пока отсутствует — так же, как он отсутствовал во времена перестройки социализма. Упрёк серьёзный и небезосновательный.
  Ошибка «нового мышления» состояла в том, что из образа желаемого общества исключался капитализм, а говорилось лишь о совершенствовании социализма. Помнится девиз М.Горбачева — «больше социализма». А требовалось как раз наоборот — добавить к социализму порцию капитализма. Позже это с перебором сделал Б.Ельцин. В конечном счёте, мы не только полностью вышли из прежней системы, но и угодили в один из худших видов капитализма.
  Ответственна ли экономическая наука за это сальто-мортале? Если и да, то лишь отчасти. Наши учёные теоретики десятилетиями спорили о том, чем является социализм — товарным или нетоварным способом производства. По сути, сторонники «планомерности» из университетской школы, руководимой моим отцом Цаголовым Н.А. (1904—1985), были правы. Теперь это подтверждают и представители противоположного академического лагеря. Тем не менее в середине 80-х годов «рыночники» оказались на коне, хотя о возможной конвергенции социализма с капитализмом тогда ещё не могло быть и речи. Теоретические заблуждения и идеологические шоры мешали не только правильным представлениям о соотношении плана и рынка, но и выработке требуемой стратегии экономических реформ. Если социализм – рыночное хозяйство, то чем его больше, тем лучше для самой системы. Но это оказалось не так.
  Директивное плановое хозяйство на ранних этапах развития нашей страны обладало более или менее достоверной информацией о том, что обществу действительно нужно, а что нет. И в последующем в сфере производства угля, стали, нефти, газа или электроэнергии центр в состоянии был устанавливать пропорции и цены не хуже, чем частный бизнес. Но в области изготовления тысяч различных индивидуальных товаров и услуг он уже должен был уступить часть своих функций обособленному производителю, знающему свой рынок лучше государственного чиновника и способного выполнять их грамотнее последнего. Напрашивался переход к грамотному соединению планомерно регулируемой социалистической экономики с рыночно-капиталистическими укладами в ряде секторов и отраслей. Но произошло иначе. Руками Гайдара и его сподвижников плановое хозяйство было стремительно и полностью ликвидировано, а мы оказались в пучине анархии и криминализованного дикого рынка, из которого позже выпестовался спекулятивно-олигархический капитализм. При этом разрыв с социализмом долгое время не декларировался.
  В сегодняшней стратегии модернизации экономики и всего нашего общества следует помнить о тех ошибках. Но не следует забывать и о грехах последующих лет. Надо признать окончательное банкротство либеральной политики с её верой во всемогущество рынка и целевой установкой на строительство «энергетической сверхдержавы». Не надо замалчивать то, что стратегический курс на модернизацию непременно включает в себя задачу диверсификации экономики, а также восстановления утраченного за последние два десятилетия научно-технического и промышленного потенциала. Что курс на модернизацию – это немой укор былой практике стерилизации доходов Стабфонда — какую-то их часть следовало и раньше вкладывать в развитие отечественного производства, инфраструктуры и инновационной деятельности. Что курс на модернизацию — свидетельство того, что для изменения в концепции рыночного фундаментализма потребовался грандиозный кризисный удар, что в итоге постсоветского периода мы в лучшем случае лишь топчемся на том же месте, что ликвидация экономической отсталости продолжает оставаться задачей первостепенной важности.
  Сейчас в научных кругах зреет понимание необходимости движения к смешанной, конвергентной модели общества как требуемому и наиболее оптимальному ориентиру и варианту. Если прежде наш главный идеологический посыл заключался в том, что всё должно быть подчинено общественному интересу, строительству коммунизма, то в ходе антисоциалистической революции и позже исходили из того, что всё надо сделать наоборот, что частная инициатива — и только она — способна привести к всеобщему расцвету. И опять ошиблись. Основные богатства страны были захвачены спекулятивной кучкой алчных олигархов, народ оказался обречён на нищету и прозябание, а экономика в целом существенно деградировала.
  И сейчас задача состоит в том, чтобы поправить настоящее, не возвращаясь к прошлому. А истина нередко лежит посередине. Должен быть найден требуемый баланс между общественными интересами и интересами частными. Надо сознательно стремиться к созданию модели развития, сочетающей наиболее сильные, эффективные стороны капитализма и социализма и одновременно отсекающей их пороки. Совместить одно с другим, найти нужные пропорции и постоянно поддерживать их, корректируя по мере надобности, – вот что требуется.
  В самой природе человека заложены два начала: эгоистическое и общественное. Поэтому и социально-экономическая система в её оптимальном варианте должна давать простор для раскрытия потенциала обеих сторон человека и общества. Именно такие модели побеждают в мире. Они функционируют на Западе и на Востоке. И в Швеции и в Китае. Они лучше всего справляются с трудностями кризисного периода. Они предполагают сочетание рыночных и планово-регулирующих начал. Одни выражают частные цели, другие — общие, социалистические.
 

  Для успеха модернизации экономики в узком смысле слова, для того чтобы технический прогресс охватил различные отрасли и главные сферы хозяйства страны и непрестанно происходил в автоматическом режиме, необходимо изменить сам экономический базис, или строй общества, который в существующем виде тормозит совершенствование производительных сил. Такой вывод представляет собой подтверждение давно установленной зависимости. Это наиболее общий и универсальный экономический закон, действующий во всех формациях и на протяжении всей истории человечества. Как и всякий другой закон, он, говоря словами Гегеля, «выражает такую связь двух явлений, когда при наличии одного явления всякий раз происходит и другое». Закон соответствия производственных отношений характеру производительных сил общества был открыт Марксом в ХIХ веке и вскоре стал общепризнанной истиной. Однако в наше время часто случается, что, низвергая былых кумиров, мы забываем и о правде. Не стоит, конечно, этого делать.
  Механизм перехода от одного состояния общества к другому заслуживает особого рассмотрения. Понятно, что он чрезвычайно сложен: выпущенного из бутылки джинна нелегко загнать обратно. В общем виде стратегия эта сродни нэпу при Ленине. Поставить такую задачу и перейти от «военного коммунизма» к многоукладному обществу было тогда непросто. Сейчас сделать это ещё труднее, ибо затрагиваются могущественные олигархические интересы, ставшие доминирующими. Тем не менее поступать так, похоже, придётся. Ибо других путей к прогрессу не просматривается. Ясно и то, что механизм перехода будет включать в себя возрождение регулирующих функций государства в виде главным образом индикативного, а отчасти, возможно, и директивного планирования, подчинённого защите общенародных интересов. В рамках установленного сегодня регламента мы не имеем возможности подробнее останавливаться на этих аспектах. Но необходимость такого перехода и его конечный пункт – конвергенция – не вызывают сомнений. Даже далёкий от премудростей экономической науки, но весьма проницательный Никита Михалков в своём недавнем манифесте заявил о необходимости сочетания здорового рынка с подконтрольными народу планово-регулирующими началами. Если ясно, куда двигаться, то остаётся лишь определиться с оптимальными средствами передвижения и дорожной картой.