Съезд— разъезд

Есть какие-то, похожие на заклинания, выражения в писательском обиходе. Например, «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». Но я, например, не знаю и знать не хочу. Имеется в виду, надо понимать, сор жизни, его отбросы. В переводе: вот была пьяная ночь разврата, но в стихах мы её изобразим волшебной, чарующей. Так, что ли?

УБлока того чище. В пересказе: «Космос, как порядок, гармония, хаос — разрушение. Из хаоса вырастает гармония». Но это даже не красивость, претензия. То же, что уверения, что возникла жизнь из первичного космического бульона. Или от всяких живых клеток, инфузорий-туфелек, которые развились, увеличились, стали обезьянами, полезли на деревья, потом спрыгнули, хвост отпал, они от радости заговорили и поехали в античность. Далее по тексту.
Что угодно будут говорить идеологи обезбоженного мира, лишь бы доказать, что не Господь сотворил видимый и невидимый мир, что жизнь на Земле обошлась без Него. От этих теорий эволюции возник фашизм. Как? Ну, если человек от обезьяны дошёл до человека, то надо идти дальше, к сверхчеловеку. Но кто-то пойдёт, а кому-то и не дадут, надо же сверхчеловекам обслугу. Нас, славян, как раз в неё записывают. А это уже фашизм. Уже бывали всякие теории расовой чистоты, уже звучали гитлеровские лозунги: славяне — удобрение для немецкой нации.
Но что с Гитлера взять, не сам до такого додумался. У Гегеля учился. Который икона для марксо-лениных. Гегель считал славян неисторической расой, определённой на духовное рабство.
Но то немцы. А как культурные англосаксы? Вот они, вот их идеолог Марк Твен: «Мы англосаксы. А когда англосаксу что-то надо, он приходит и берёт». Маугли у Киплинга, выросший среди зверей, исповедующий законы звериного царства, куда благороднее людей.
Ссылок достаточно, чтобы определить главную задачу русского писателя. Как он может смотреть на то, что люди российские обмануты всесветной ложью безбожия? Что мир якобы не сотворён Господом, а возник из какого-то взрыва? Дикость. Поверившие в эту дикость уже сами творят взрывы, от которых сами же и гибнут.
Главная задача русского писателя — служить Богу, любить Россию и заражать этой любовью читателей. И они потянутся именно к такому писателю. Никто не отменял высшее звание писателя — это защитник народный. Господь даёт талант слова для служения этим словом Отечеству. И такие писатели есть сейчас и работают. Ничтожны тиражи и гонорары, а то и вовсе их нет, но лучшие писатели сердцем чувствуют: люди ждут от них слова правды. Но в силу двух причин влияние писательского слова на жизнь в России в последние годы резко упало. Первая причина внешняя — грязь, которая льётся на Союз писателей, убавляет к нему уважение, и вторая, внутренняя, неурядицы в самом Союзе писателей. Сейчас он уже стал притчей во языцех. Для обывателей. И недоумением для властей. Что слышно о нас: делёж собственности, разборки и при этом барабанный бой объявления всё новых и новых классиков.
А может, они и есть? Хорошо бы. Но мы же в России. А в России писателю надо вначале умереть и подождать лет 15, тогда только более или менее начнёт проявляться его значение. А оно в главном: что он такое для России? Как он ей служил? А служить России — это прежде всего служить Богу.
И, конечно, мы — пишущие старики — смотрим на вслед идущим с тревогой и надеждой. Нам было трудно, но нынешней нашей смене многократно труднее. Смена поколений была всегда, неизбежна и сейчас. Но доселе она была, в основном, традиционно нормальной. Мы подпирали фронтовое поколение, нас подпёрли вслед идущие. Но идущие теми же путями, что и мы, что и фронтовики. Исповедующие те же нравственные устои общества: любовь к Отечеству, целомудрие, честность. И это объединяло сердца писателей и их читателей.
А сейчас началось время разноголосицы и сумятицы. Идущие за нами уже не подпёрли нас, элементарно отодвинули и попёрли. Количеством написанного завалены не только полки магазинов, экран Интернета, но и умы. Это количество растёт и будет расти, ибо производство ноутбуков множится, писать становится всё легче, массовый читатель пошёл невзыскательный, чего не писать. Сейчас всё массовое: враньё в политике, похабщина в театре, пошлость в телевизоре… в общем, время цифры.
Цифровое поколение. Понимает ли это поколение, что количеством в литературе ничего не возьмёшь. В литературе всё определяет качество текста и чистота убеждений. Да, раз в сто сократилось число читателей. Самое малое. Фактически это всероссийская катастрофа культуры. Но мы, благодаря запасам классики, выжили! Сохранилось же малое стадо настоящих читателей? Да. Понятие «малого стада» взято из Священного Писания. Истина не в толпе, а в тех, кто идёт за Христом. И им сказано Господом: «Не бойся, малое стадо!» И чего нам бояться: мы же в России.
Малое стадо. Оно-то не даёт совестливым писателям уменьшить требования к себе, писать левой лапой, спустя рукава. Таким писателям надо держаться, они — преданные служители слова — последняя надежда на то, что нравственный свод над Россией не рухнет на головы. А если ещё в теперешнее, тревожнейшее время писатель будет склочничать, рваться к власти, то и данный ему Господом талант Господь же и отнимет. Время Апокалипсиса отодвигается молитвой, вот и надо и самому идти и читателей вести к Богу. Высокая цель возвышает чувства, очищает душу. Душа-то бессмертна. Тело сгниёт, а ей отвечать.
Живём в последние времена. Но с чего тут паниковать? Последние времена начались с момента Вознесения Господа с Елеонской горы. И о них всегда справедливо говорили, что они неизбежны. Что же их отодвигало? Праведная жизнь, молитвы, исповедь… Нет этого, не умываемся слезами покаяния, умоемся кровью. И Распутин, и Белов — великие страдальцы за Русь Святую. Они всегда исповедовались и причащались. Как и Солоухин. Представим, что они сейчас с нами. Да так оно и есть. Живы их книги, и они живы. И с ними возвращаются великие слова: Господь, совесть, любовь, Родина, земля Родины, жертвенность, радость друг за друга. Тут не место словам: зависть, жадность, славолюбие, сребролюбие.
Спросим себя: а наши книги переживут нас? Этого я не знаю. Но наши предшественники нам пример. И тем пример, кто идёт за нами, на кого оставим нашу, ставшую одинокой в мире, Россию. Вспомним завет преподобного Серафима — прежде всего спасать свою душу, и тогда около тебя тоже спасутся. Это и к России относится.

 

Владимир КРУПИН.