Родной земли заступник

В рассказах и статьях Николая Офитова есть неподдельная искренность, сопереживание, неравнодушие – те свойства, которые в последние десятилетия как-то незаметно оказались вытесненными из отечественной литературы. Хотя настоящая литература немыслима без внутренней свободы писателя. Что значит слово в нашей жизни? И что значит художественное произведение, созданное этим словом? Возможно ли наше существование без книги? Как дико эти вопросы звучали бы ещё 25 – 30 лет назад, когда огромная страна не мыслила своего существования без литературы.

Вот и Николай Офитов даёт на эти вопросы однозначный, жёсткий, принципиальный ответ своим сборником «На Ключищинском косогоре»*. С того времени, о котором он нам повествует, многое изменилось. Главное таинство литературы (настоящей, такой, которую предлагает читателям Офитов, а не самодельных подделок) сокрыто в создании образа. Не во плоти и крови, но в то же время живого – страдающего, любящего, ненавидящего, заблуждающегося, предающего, раскаивающегося, жертвующего… Образа, который в полноте своей вмещает иную человеческую жизнь. Другими словами – отражает её, жизнь, во всём многообразии.
И труд этот немыслимо осуществить, лишь приложив (пусть кропотливые, долгие, искренние) старания. Здесь нужно нечто совсем иное, что, за не умением более точно осмыслить и обозначить это понятие, мы дали ему название, взяв из Евангелия, из притчи, рассказанной Иисусом Христом своим ученикам о талантах. Мы назвали это состояние человеческого духа – талантом. Иначе – способностью, сострадая, впуская в свою душу только зарождающуюся иную жизнь, ещё только смутно постукивающую в сердце художника робким пальчиком, явить её в итоге со временем миру полной, состоявшейся.
Так в соединении плоти, интеллекта, духа и рождается образ. Мы его называем литературным. Мы уже не можем представить своей жизни без «Евгения Онегина», «Войны и мира», «Идиота», «Преступления и наказания», «Тихого Дона» – величайших книг. Но кроме образов, населяющих эти книги ещё миллионы и миллионы литературных героев наполняют наше духовное пространство. Хотим мы того или нет, но они в совокупности влияют на нашу жизнь, на наши поступки, на наше мироощущение.
Иными словами – только живой образ, рождённый, созданный писателем из своего внутреннего духовного резерва, делает литературу литературой. Ведь в нём должна найти убежище душа. Потому что тут происходит соединение писателя с Богом, соединение «твари, явленной из праха земного» – с Творцом. Но произойти это может только в свободной воле. Если же мы истребляем, теряем национальную литературу, то тем самым как народ теряем свободу духа, свободу мысли, свободу созидания.
Подзабытый у нас в последнее время В.Г. Белинский в статье «Стихотворения М. Лермонтова» справедливо писал: «…Каждое лицо в художественном произведении есть представитель бесчисленного множества лиц… В науке и искусстве действительность больше похожа на действительность, чем в самой действительности, – и художественное произведение, основанное на вымысле, выше всякой были…»
Но вернёмся к прозе Николая Офитова. Он создаёт образы не из «умозрительного пространства», а извлекает их из собственной памяти, души, сердца. Потому-то они так живы, достоверны, близки нам. Для меня общение с этим писателем дорого не только потому, что мы земляки, что отцы наши родились и жили на юге Нижегородской губернии, а значит, многое из того, о чём рассказал писатель в своей автобиографической прозе, непосредственно находит отклик и в моём сердце. Нет, главная ценность нашему родству душ идёт от тех оценок, что выносим мы с Николаем Викторовичем времени, как прошлому, так и нынешнему, – в котором жила и живёт наша страна.
Офитов написал рассказы, но все сюжеты их не выдуманы, а взяты из собственной жизни. И о трудном военном детстве («Хлеб плакал», «На Ключищинском косогоре», «По дрова», «Хлеб войны»), и о тепле материнской заботы («Жаворонки»), и о крестьянском быте («У самовара», «Дарьял», «Душа русской избы»)… Да, проза Офитова зачастую публицистически остра. Но эта публицистичность не самоцель в его произведениях. Это говорит в писателе обострённое чувство справедливости, горечи за поруганные святыни, оболганную историю, разворованные богатства страны.
Потому Николай Викторович Офитов и имеет право спрашивать с тех, кто принёс столько бед и страданий русскому народу за прошедшие постперестроечные годы. Имеет право на такие выводы, исходя из опыта собственных прожитых лет: «Я всегда довольствовался малым и прежде всего ценил справедливость, честь и совесть. Ценил хлеб, выращенный в поле, зная, как нелегко он доставался крестьянину, ценил родниковую воду, топливо, которое достать и привезти в те лихие годы было нелёгким делом. И, конечно, старался хранить огонёк и тепло родного очага, как самое необходимое, без чего невозможно человеческое существование и жизнь на земле. Ныне это забывается. Пришло другое время и иной, можно сказать, бесчеловечный капиталистический строй с его наживой любой ценой. Пришли ценности потребительства. Ложь, обман. Если и дальше будут культивироваться эти ценности, то будет нам ещё хуже. И жаль, что исконные ценности русского народа подвергаются забвению. И в цене ныне: «обмани ближнего своего».
Ещё одна черта прозаического творчества Николая Офитова – глубинная, преданная любовь к матери. Когда я бываю в Москве, в гостях у Николая Викторовича, то каждый раз невольно любуюсь фотографией, на которой запечатлён образ этой простой русской женщины, лицо которой лучится доброй приветливостью. И одновременно в этом образе читается такая непростая, с лишениями и скорбями, судьба. Может быть, потому, что вся скорбь жизни постигнута собственной судьбой. Оттого-то она так и добра к другим людям. Добра и сострадательна.
Отца Николай почти не помнит. Рядовой Виктор Офитов так и не вернулся с Великой Отечественной войны. Лишь однажды пришёл он к сыну – во сне. Радостной и горькой одновременно была эта встреча.
Я люблю слушать, когда Николай Викторович рассказывает о своей прошлой жизни – деревенской, студенческой (а он закончил факультет журналистики Московского государственного университета имени М. Ломоносова), издательской (готовил тома советской детской энциклопедии), о девяностых годах разрухи, пережитых нашей Родиной в конце ХХ века. Сюжеты многих рассказов, что вошли в книгу «На Ключищинском косогоре» я впервые услышал в устном повествовании автора. Эта книга душеспасительна. Это — разговор с вечностью. Это — призыв как к нашему собственному спасению, так и спасению Отечества в целом – любимой нами России.

* Николай Офитов. На Ключищинском косогоре. Рассказы (Эпизоды жизни). – Нижний Новгород: «Вертикаль. ХХ век», 2018 – 312 с.