Осенний вернисаж

Елена Фёдоровна — филолог, поэт, критик. Член Союза писателей России. Заслуженный деятель искусств республики Крым (2020 г.). Лауреат Всероссийской литературной премии имени Н. Гумилёва (Москва) и литературной Пушкинской премии (Крым). Лауреат международных литературных конкурсов им. И. Крылова, А. Куприна, поэтических фестивалей «Пристань менестрелей», «Чеховская осень», «Город у моря: Москва-Крым», «На берегу муз». Автор девяти поэтических книг.

Елена ОСМИНКИНА

МУЗЫКА ОСЕНИ

Парил, кружил и падал
с лёгким хрустом
На землю рыжий, пересохший лист,
Невидимый озябший пианист
Играл знакомый вальс
изящно-грустно.
И слышалась мелодия то там,
В прозрачности разбуженного сада,
Как лёгкая хрустальная награда,
То словно здесь, у почерневших рам,
Где на скамье роса слегка дрожала,
И яблока желтел холодный бок,
А ветер дул упрямо на восток,
И подчинялось облако устало.
Неспешно осень шла,
прощально, гордо…
Весь день звучала музыка во мне:
В покое дня, в вечерней тишине
Мерещились рояльные аккорды.

* * *
Захмелели октябрь и я
от медовой янтарной кисти,
от ядрёного духа дня
с золотой монограммой листьев.
Породнились мы с ним уже,
примирившись с потерей лета,
с неизбежностью неглиже
погрустневших, озябших веток.
Рассыпает октябрь деньки,
предложив договор поэту:
я о нём напишу стихи —
он расплатится бабьим летом.

ЧЕХОВСКАЯ ОСЕНЬ

В Приморском парке —
с золотой каймою
Плащи деревьев, зонтики кустов,
В созвучии и шепелявость моря,
И шелест первых яшмовых ковров.
По набережной эхом лёгким, звонким
Мне чудятся писателя шаги.
Вот профиль дамы
утончённо тонкий
И взмах с изящным зонтиком руки.
Собачка на зевак задорно лает —
К себе хозяйка тянет поводок,
Осенний
Но бронзовеет стан,
и складки платья
Уже не развевает ветерок.*
И, пережив писательское время,
Как воплощенье мысли и пера,
Застыла — и столетие не бремя.
А рядом — рыжей осени игра.
* Бронзовая композиция «Антон Чехов и дама с собачкой» скульпторов Ф. и Г. Паршиных в Ялте.

АЛУШТА

Ветер море раскачал:
волны — в брызгах, с шумом пляшут;
и осенний пуст причал,
звонко падают стекляшки
крупных капель: дождь решил
всей ноябрьской позолоте
вновь вернуть и блеск, и шик
по своей небесной квоте.
И алуштинский пейзаж,
потемневший от ненастья, —
тот же милый вернисаж,
то же трепетное счастье.

ОСЕННИЕ ЭТЮДЫ

Осень рисует дождями
лужи и капли на ветках.
Осень рисует ветрами
голые кроны и редкий
лист золочёный, пурпурный,
красок опять добавляя
жёлтых, коричневых, бурых,
словно других и не знает.
То растворится печалью
серой, туманной и влажной,
густо застывшей над далью,
в крымских картинах пейзажных.
То на просторе безлюдном
под голубеющей высью
снова рисует этюды
смелой, размашистой кистью.

* * *
И дует печально, протяжно
Октябрь в золотой саксофон.
Щемящий рефрен.
И неважно,
Что вновь повторяется он.
Навязчивым блюзом прольются
Потоки холодных дождей,
И зонтики ярко зажгутся
В руках у спешащих людей.
Я в тактах осенних теряюсь,
Шагая ещё невпопад.
И птиц торопливую стаю
Вернуть бы скорее назад.
Но там, впереди, только осень
И белые косы зимы,
С которых осыплется проседь
До ноток свирельных весны.

* * *
Да не оскудеет рука дающего…
Под осенней липой в ветхом платье
Теребила клетчатый платок,
Прошептала трудное «подайте»,
Ощущая в сердце холодок.
Но к старухе в утренних заботах
Жалость ни в одном не проросла:
Торопились люди на работу,
Сеял дождь, не отпускала мгла.
Била мелко дрожь, и руки стыли,
И судьба горька и недобра:
Оставалось уповать на милость
В людном одиночестве двора.

ДЕРЕВЕНСКИЙ ДВОР

Здесь и бедность, и унынье,
И пейзажный тихий рай,
Скособоченный сарай
В горьком запахе полыни.
Добавляет осень хмуро
В бесхозяйственный «ландшафт»,
Весь успевший обветшать,
Острова из листьев бурых.
Жухнут травы у дорожки,
Разорён скворечник-дом,
Бывший радостным гнездом,
А теперь предмет делёжки
Между дочкой и отцом.
Только щедрая рябина
Золотисто хороша,
И поёт её душа
В каждом ягодном рубине.

ДИПТИХ
1.
Роняет осень семена,
В которых (маленькое чудо!)
Творцом давно заключена
Вся информация подспудно
О том, каким расти цветку,
Кусту сирени или клёну.
Алеть, быть может, лепестку,
А лист проклюнется зелёным.
И форма плода и листа,
Срок роста, жизни и цветений
Уже заложены всегда
В упавшем семени на землю…
2.
И в нас заложена судьба,
Черты от прежних жизней зыбких,
Итоги, опыт и мольба
Исправить давние ошибки.
И возвращается душа,
Земное обретая тело,
Чтоб вдохновением решать
Всё то, что раньше недоделал.
И, опыт благостный храня
Трудов и лучших побуждений,
Мы поднимаем якоря
Для внеземного притяженья.

* * *
Дождинки тычутся в окно —
Ноябрь унылый.
И ветер бьётся о стекло —
Лихой проныра.
И не проси, не отворю
Тебе, бедняжке.
С душицей чаю заварю
В любимой чашке.
А ветер дразнит и в окно
Бросает листья,
Но не поддамся всё равно
Повадкам лисьим.
Сижу с собой наедине
Под ветра ритмы,
Пишу стихи, и, наконец,
Приходят рифмы.

* * *
В осенний сад спустились звёзды
И словно виснут на ветвях.
Мне не заснуть, хотя и поздно,
И в ненаписанных стихах —
Пока лишь тонкое наитье:
Полуштрихи, полуслова.
Быть может, радости открытий,
А может, сорная трава.
Я не спешу и жду мгновений,
Когда предчувствие стихов
Вдруг оправдается рожденьем
Живых, пульсирующих слов.
Осенний Будапешт
В парковом шелесте листьев
Чудятся россыпи вальсов —
Бросили тонкие пальцы
Юного Ференца Листа.
Слушаю музыку Пешта
И попадаю в объятья
Осени, жаждущей платья
Жёлтые мерить неспешно.
В гуще небесной увязли
Купол и крест Базилики,
Где просветлённые лики,
Свечи, подсвечники, вазы…
Осень тепло источает
Вне календарного срока.
Солнце — янтарное око —
В чашке венгерского чая.

НОЧНОЙ ЛИССАБОН

Ну, неужели продрог
город в осенней поре
в щупальцах ярких дорог,
в бусах ночных фонарей?
Зябко, похоже, лишь мне,
и Лиссабон ни при чём,
в бледно-лиловом окне
тихий закат обречён.
Ночь пролилась на мосты,
на кафедральный собор
и на речные холсты
брызнула вдруг серебром.
Время настало иное:
в гавани нет каравелл.
Крепко просоленный морем
ветер по-прежнему пел.

ИЗМАЙЛОВО

На двадцать восьмом этаже
Измайлово — как на ладони,
И ветер над крышами стонет,
И вечер октябрьский свежей,
И солнца ночных фонарей
Рассыпаны в призрачных далях —
Блестят, и мигают, и тают.
И ночь, опускаясь быстрей,
Упала на лес, на дома,
На плечи продрогших прохожих,
Их всех превратив в темнокожих,
Безликих таких, как сама.
А в номере жёлтый торшер,
Сражаясь с густым полумраком,
Уютным мне кажется благом.
И всё ещё полон фужер,
В котором искрится мускат,
И с нотой вина Коктебеля
Запомню на долгое время
Осенней Москвы аромат.

* * *
В рубиновых коронах клёны,
И воздух свеж и сыроват.
И зелень яркую не помнит
В декоре жёлтом листопад.
Печально зреет в небе туча,
Готова прорыдать дождём.
А для меня — момент из лучших:
В пустынном парке мы вдвоём.
То говорим, то тишиною
Как будто снова обросли…
Два осенью спасённых Ноя
На самом краешке земли…

* * *
Твои руки пахнут октябрём,
Золотом опавшего ненастья,
Моросящим утренним дождём,
Хризантемовым коротким
счастьем.
Вновь октябрь ложится у дверей
Звёздами кленовыми, печалью,
Шёпотом раздетых тополей
И туманов сыроватой шалью.
На плече лежит твоя ладонь,
И с ветвей октябрь
следит за нами.
Воспою его багряный трон
Новыми осенними стихами.