Как стать легендой

Этот обзор книжных новинок московского издательства «Вече» начну с представления читателям новой книги современного исторического беллетриста Андрея Воронова-Оренбургского.

«Пиковая Дама — Червонный Валет». Книга эта по замыслу автора, за творчеством которого я внимательно слежу на протяжении двадцати лет, продолжает романный цикл «Эшафот», включающий пять романов о кавказских войнах позапрошлого столетия («Рай под тенью сабель», «Кавказ - проповедь в камне», «След Барса», «Волчье эхо», «Дарго — кровь за кровь»). Однако, назвать новую книгу историческим романом — нельзя. Скорее это криминальный роман в стиле «ретро», что тоже не совсем точно в определении этого жанра. Было бы более точно, с моей точки зрения, назвать его «романом воспитания», поскольку в центре повествования — начало жизненного пути Алексея Кречетова — юноши из провинциального Саратова.

В двух других романах этого подцикла — «Дикое золото» и «Охота на царя» , которые будем надеяться появятся в недалеком будущем в редакционном портфеле издательства «Вече», автор прослеживает историю своего героя ставшего по воле судьбы блестящим актёром Александринского театра и «телохранителем Его Величества» — кадровым агентом русской военной разведки.

Но не станем забегать вперёд. Пока что перед нами роман «Пиковая Дама — Червонный Валет», в котором герой, попавший в тенёта воровского мира, остается на распутье.

Читателю знакомому с исторической беллетристикой Воронова-Оренбургского (в издательстве «Вече» был опубликован его роман «Ярое Око» о трагической битве на реке Калке в 1380 году), новый роман откроет писателя с неожиданной стороны, как превосходного стилиста русской литературной традиции, которая утверждалась на страницах «Современника» и «Отечественных записок». Что же до криминальных страниц сюжета «Пиковой дамы», то и здесь можно вспомнить уголовные мотивы «Преступления и наказания» и «Братьев Карамазовых». Правда, до психологических глубин Достоевского автор далеко не дошёл.

Однако, в его книге куда больше правды жизни, чем у мастеровитого создателя фандорианы.

Ещё одну новинку издательства «Вече» по праву можно отнести к линейке детективных книг-легенд от Шерлока Холмса до Юлиана Семёнова. Во времена моей далёкой юности в библиотеках записывались в очередь на прочтение этого томика из воениздатовской серии «Библиотечка военных приключений». Книга Льва Овалова «Приключения майора Пронина» было бесспорным бестселлером 50–60 –х годов прошлого столетия. И практически никто из читателей этой книг не знал, что за фамилией автора Лев Овалов скрывается причудливая судьба Льва Сергеевича Шаповалова, выходца из дворянской семьи.

В 15 лет он вступил в комсомол и возглавил сельскую комсомольскую ячейку, а через год возглавил уездный комитет комсомола. В 1923 г. Лев Шаповалов был направлен на учёбу в МГУ, учился на медицинском факультете. Тогда же активно занялся журналистикой под псевдонимом Лев Овалов.

В 1930-х годах работал в редакции газеты «Комсомольская правда», возглавлял редакции журналов «Вокруг света» и «Молодая гвардия». Первый рассказ о майоре Пронине «Синие мечи» был опубликован в 1939 году, после чего шесть рассказов о герое были напечатаны в 1939—1940 годах в журналах «Вокруг света» и «Знамя», затем вышли отдельным изданием в серии «Библиотечка красноармейца», а в 1941 году вошли в сборник «Приключения майора Пронина». В том же году в журнале «Огонёк» был опубликован роман «Голубой ангел», продолживший серию о майоре Пронине. Чем не блестящая писательская карьера?

Однако…

Грянула война и 5 июля 1941 года Лев Овалов был арестован по обвинению в разглашении секретных сведений (некоторые исследователи утверждают, что литературный отец майора Пронина, поплатился за мастерское описание деятельности советской контрразведки. Версия спорная, но исключать её нельзя). Так или иначе Лев Овалов был осуждён, после чего 15 лет провёл в трудовых лагерях и ссылке.

В 1956 Лев Овалов был реабилитирован и вернулся в Москву. С 1957 года им были написаны и изданы ещё два романа из цикла о майоре Пронине, последним из которых стал роман «Секретное оружие».

В дальнейшем Овалов писал произведения на социально-производственную и историческую тематику. И к Пронину не возвращался.

Майора Пронина можно рассматривать как аналог агента 007 — Джеймса Бонда, созданного фантазией служившего в разведке британского писателя Яна Флеминга, с той лишь поправкой, что романы о Бонде начали писаться в 1950-х годах, а романы и рассказы о Пронине — в конце 1930-х. И в разведке Овалов никогда не служил, хотя, возможно, с ее сотрудниками состоял в доверительных отношениях.

В томик «Майор Пронин» «вечевской» издательской серии «Библиотека контрразведки» включены все рассказы и повести о майоре Пронине. За издательским бортом пока остались романы «Медная пуговица» и «Секретное оружие». Очень надеемся, что ПОКА.

А теперь поговорим о классиках, книги которых украшают серию «100 великих романов». (Любят в «Вече» символическую цифру 100. Не зря основополагающей серией книг, с которой начиналось издательство «Вече», недавно отметившее свое тридцатилетие стала линейка «100 великих». Она уже давно перевалила за сто и за двести книг, но остается «вечно молодой»).

Тоже самое можно сказать и о линейке «100 великих романов». Мировой классики здесь издано куда больше сотни. Но сегодня мы остановимся на двух книгах, каждая из которых стала судьбоносной вехой в творчестве её создателей.

Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев) – один из ярчайших представителей русского символизма и модернизма Серебряного века. Писатель известен, как смелый новатор, предвестник будущих направлений развития литературы.

Роман «Маски» вторая книга исторической эпопеи «Москва», которую Андрей Белый написал в противовес своему нашумевшему роману о Петербурге. В этом произведении он сталкивает в Москве две эпохи – старую дореволюционную и новую послеоктябрьскую. В своем предисловии к «Маскам» Белый пишет, что в ходе работы он учился  «словесной орнаментике у Гоголя; ритму — у Ницше; драматическим приемам — у Шекспира; жесту — у пантомимы, музыка, которую слушало внутреннее ухо, — Шуман; правде же я учился у натуры моих впечатлений от Москвы 1916 года, поразившей меня картиной развала, пляской над бездной».

Роман «Маски» — произведение абсолютно новаторское, куда более сложное, чем главный роман Белого «Петербург».

«Разобраться в «Масках» нелегко, — отмечал критично настроенный по отношению к автору современник Белого Георгий Адамович. — По сравнению с этой книгой, прежние романы Белого — в частности «Петербург» или «Серебряный голубь» — были прилизанными, аккуратными вещицами, написанными старательным беллетристом школы Потапенко или, скажем, Шеллера-Михайлова. Чтение «Масок» требует напряжённейшего внимания, — однако вовсе не для того, чтобы поспеть за развитием необычайного действия или уследить за полетом авторской фантазии, а лишь для того, чтобы в потоке безудержных словесных «эксцессов» не потерять фабульной нити. Андрей Белый прав, когда говорит об «очень простом сюжете» своего романа, — но он сделал все возможное, чтобы создать впечатление сложности».

Читать эту книгу действительно непросто, поскольку по признанию самого автора :«моя проза — совсем не проза; она — поэма в стихах (анапест); она напечатана прозой лишь для экономии места; мои строчки прозы слагались мной на прогулках, в лесах, а не записывались за письменным столом; «Маски» — очень большая эпическая поэма, написанная прозой для экономии бумаги. Я — поэт, поэмник, а не беллетрист; читайте меня осмысленно…».

Сегодня так никто уже не пишет. Хорошо это? Или плохо? Скорее грустно. Во всяком случае кандидатур попасть в серию «100 великих романов» из современных нам прозаиков заметно поубавилось.

Есть писатели, оставившие после себя десятки томов, которых и не упомнишь, а есть и другие, те кто вошел в литературное бессмертие с двумя–тремя книгами, ставшими для нас «вечными спутниками».
К их числу можно по праву отнести Юрия Олешу, который остался в пантеоне русской литературы с единственным романом «Зависть», сказкой «Три толстяка» и мемуарной книгой «Ни дня без строчки».

Жизнь этого писателя, которого современники именовали «королём метафор» извилиста и трагична.

В 1922 году, одессит Олеша переехал в Москву, где примкнул к славной плеяде фельетонистов газеты «Гудок», где также обосновались Михаил Булгаков, Валентин Катаев, Илья Ильф и Евгений Петров.

В 1924 году Олеша написал своё первое большое прозаическое произведение — роман-сказку «Три толстяка», — произведение проникнуто романтическим революционным духом.

В 1927 году в журнале «Красная новь» был опубликован роман «Зависть», одно из лучших произведений советской литературы о месте интеллигенции в послереволюционной России. В «Зависти» романтизм революции и связанные с ней надежды, присущие сказке «Три толстяка», захлебнулись в новых условиях НЭПа и бюрократизации.

В пейзаж новой «индустриальной» литературы Олеша вписаться не смог. «Он создавал арки и не мог сомкнуть их своды», — писал о нём Виктор Шкловский. Невостребованность в новом советском государстве его героев-мечтателей трансформировала их в «новых лишних людей».

А такие герои литературе соцреализма были не только не нужны, но и осуждаемы.

На Первом съезде Союза писателей Олеша произнёс покаянную речь, где уподобил себя главному герою романа «Зависть» Николаю Кавалерову: «Кавалеров — это я сам. Да, Кавалеров смотрел на мир моими глазами: краски, цвета, образы и умозаключения Кавалерова принадлежат мне. И это были наиболее яркие краски, которые я видел. Многие из них пришли из детства или вылетели из самого заветного уголка, из ящика неповторимых наблюдений. Как художник, проявил я в Кавалерове наиболее чистую силу, силу первой вещи, силу пересказа первых впечатлений. И тут сказали, что Кавалеров — пошляк и ничтожество. Зная, что много в Кавалерове есть моего личного, я принял на себя это обвинение в пошлости, и оно меня потрясло».

Литературовед А. Гладков назвал это выступление «автобиографическим самооговором»: «Запретив себе в искусстве быть самим собой, Олеша стал никем. Таков суровый и справедливый закон творчества. Или ты — это ты, или — никто».

В последние годы жизни Олешу часто можно было видеть в Доме литераторов, но не выступающим в залах, а внизу, в ресторане, где он просиживал со стаканом водки. Денег у него не было — удачливые советские литераторы почитали за честь угостить истинного писателя, прекрасно осознавая его огромный талант.

О том, что дар художника не был им утрачен, свидетельствуют многочисленные дневниковые записи Олеши, обладающие качествами подлинно художественной прозы. Уже при жизни писателя, в 1956 году, под названием «Ни дня без строчки» были опубликованы первые выдержки из его дневника. Позже, в 1961 году, появилось расширенное издание. В отборе и составлении книги принимал участие Виктор Шкловский. Отдельное издание вышло в 1965 году. В книге Олеши прихотливо перемешаны автобиографические сюжеты, размышления автора об искусстве и о происходящем вокруг.

Кстати, сегодня для многих писателей, я говорю о настоящих литераторах, а не о подвизавшихся на литературной ниве подельщиков, мемуарный жанр стал одной из немногих отдушин в литературной традиции. Или, как сказал Альфред де Мюссе: «горькой усладой воспоминаний».

Виктор ПРИТУЛА