О русской природе рассказываем сами

Краснодарская киностудия, созданная в начале 2000-х гг. режиссёром-документалистом Валерием Тимощенко, носит имя одного из первых русских кинематографистов – Николая Минервина. Этот мастер дореволюционной съёмки в начале 1900-х гг. запечатлел, в том числе, восхождение альпинистов на Эльбрус.

Валерий Тимощенко с небольшой группой помощников за минувшие полтора десятилетия создал двенадцать фильмов в цикле «Чистая победа» и семь фильмов в цикле «О времени и о реке», регулярно выходящих в эфир на ТК «Россия-Культура». Эти и другие фильмы имеют множество фестивальных наград: «Россия» (Екатеринбург), «Радонеж», «Лучезарный ангел» (Москва), «Вечевой колокол» (Краснодар) и других.

На киностудии работает и команда молодых кинематографистов под руководством В. Тимощенко. Ими созданы также премированные уже на фестивалях документальные фильмы «Реанимация», «Жизнь с бактериями». Сегодня режиссёр Краснодарской киностудии им. Н. Минервина Станислав Ставинов работает над фильмом «Ковчег». Это фильм о Большом Кавказском биосфероном заповеднике, о дикой природе, о людях, которые там трудятся, и о философском смысле заповедных мест на земле.

Перед началом нашего разговора с создателем фильма я заглянула в старенький репринт словаря В.И. Даля, чтобы узнать, а что же значит вообще это слово: заповедник. И вот, что для себя открыла: «Заповедать лес, запретить в нём рубку; это делается торжественно: священник с образами, или даже с хоругвями, обходит его, при народе и старшинах, поют «Слава в вышних» и запрещают въезд на известное число лет…». Такое отношение к лесу было в православной России. Мы беседуем с режиссёром Станиславом СТАВИНОВЫМ.

— Станислав, почему фильм назван «Ковчег», ведь речь идёт не о библейской истории, а о современных экологических проблемах?

— На самом деле, Кавказский заповедник – это естественный ковчег. А потоп — это мы. Тысячелетиями мы выдавливали всё, что живёт рядом, заменяли на то, что можно быстро и предсказуемо вырастить, продать, съесть. И «каждой твари по паре» уходили от нас подальше, прятались в местах укромных, недоступных. А мы расширялись, снова и снова. Непроходимые, неприступные горы Кавказа, оказались одним из тех немногих мест на планете, где можно затаиться, и попытаться переждать человека. Именно сюда, постепенно стекались животные, когда-то обитавшие на всей территории современной Европы и северо-западной части Азии. Те, кому повезло спастись. Кабаны, медведи, леопарды, олени, туры, серны, грифы, зубры… Список можно продолжать и продолжать.

И растительность здесь полна древнейших эндемиков. Произрастает, как по линейке сверху вниз, от деревьев характерных для типичной лесотундры, до высоченных, сказочных пихт.

Именно поэтому на Западном Кавказе самый большой уровень биоразнообразия в Европе. А благодаря тёплому и влажному воздуху с Чёрного моря, деревья вырастают под стать горам – до шестидесяти метров высотой. И снежный покров выпадает самый глубокий в нашей стране – до семи метров толщиной.

— Вы только что вернулись из командировки, больше недели прожили в заповеднике. Расскажите, что там за мир?

— Это Западный Кавказ. С одной стороны — Сочи, с другой — Майкоп, с третьей — Карачаево-Черкессия. В России есть несколько заповедников. В Кавказском, например, самый высокий уровень биоразнообразия в Европе.

В эту поездку в заповедник мне довелось принять участие в такой работе, как учёт зубров. Сначала, правда без меня, провели вертолётный учет, и насчитали около 450 особей. А потом, также на вертолёте, нас забросили на Бурьянистый хребет, это достаточно близко к вершине Джуги — горы, расположенной в самом центре Кавказского заповедника. Главной задачей было — постепенно спускаясь в зону леса, и далее, к слиянию рек Малой Лабы и Ачипсты, понаблюдать по следам животных их распределение, характерное, для ранней весны. И если на высоте более двух тысяч метров нам попадались только зубры, то в зоне леса уже стали появляться следы медведей, потом оленей, косуль, серн и так далее. В этом году зима была очень снежной и передвигаться было тяжело даже на снегоступах.

— На Кавказе ведь после революции исчезли зубры?

— В самом конце XIX века эти места арендовала у Кубанского казачьего войска августейшая семья Романовых, для так называемой Великокняжеской охоты. При этом обширная территория строго охранялась. За 10 лет существования великокняжеской охоты было отстреляно всего меньше десятка зубров, из пятитысячной популяции. А через четыре года после окончания гражданской войны, в 1924 году, был убит последний кавказский зубр.

Чудом на планете осталось единственное животное этого вида. Император Николай II, подписавший в 1908 году указ о «создании заповедника для охраны Кавказского зубра», передал одному из немецких зоопарков телёнка, пойманного невдалеке от пастбища Абаго в 1907 году. И от этого выросшего в германском зоопарке быка по кличке «Кавказус» произошли все нынешние, живущие в Кавказском заповеднике, горные зубры.

Их вернули сюда, на Кавказ, перед самой Великой Отечественной войной. И немцы в 1942-м были остановлены у самой последней точки на пути в заповедник — у кордона Гузерипль. Здесь тоже случился свой маленький «Сталинград».

Советский период — это почти 80 лет сложнейшей научной и полевой работы. А в 1990-х гг. началось браконьерство, «беспредел», когда зубров и оленей высокопоставленные «охотники» стреляли из пулемётов с вертолетов, даже не забирали туши.

И всё же популяция зубров человеческими усилиями была восстановлена, сохранена и стала крупнейшей на планете. Сегодня — это редкий сюжет, поскольку он внушает надежду, что есть люди способные осознать свои экологические и мировоззренческие ошибки, а затем и положить жизнь, чтобы эти ошибки исправить. В почти безнадёжной ситуации несколько поколений учёных добились успеха. Но самое важное в том, что многолетние усилия по восстановлению и сохранению зубра помогли сохранить и весь дикий мир Западного Кавказа. В этом смысле Кавказ уникален.

— Вы — отец двоих маленьких детей. Этот фильм снимаете, в том числе, для них?

— Это счастье — находиться там, в заповеднике. Когда это снимают и показывают нам «Би-би-си», это хорошо, но они всегда гости, и делают это не часто, да и форма подачи у них довольно специфическая. Вы же не будете, когда захотите угостить кого-нибудь кавказской кухней, вести его в Макдональдс в Краснодаре. И поэтому было бы здорово, чтобы мы сами могли рассказать про то, что живёт и растёт у нас дома, что нужно сохранять и беречь. И наши дети, узнавая о самых красивых точках этого мира, знали бы, что они живут рядом с ними. Речь не о конкуренции. Здорово, если люди в разных точках мира будут снимать свою природу и показывать, от кого-то защищать её или раскрывать: какая это сказка. Наша задача – попытаться сделать это хорошо и русским языком рассказывать о самих себе, о своей природе.

— Кто ещё из Ваших коллег снимает сегодня дикую природу?

— Есть замечательный режиссёр Дмитрий Шпиленок, он снимает на Камчатке, в Кроноцком заповеднике. За последние годы выпустил два потрясающих фильма «Медведи Камчатки. Начало жизни» и «Нерка. Рыбка красная», советую всем посмотреть. А сейчас он уже второй год снимает фильм о лисах.

Есть Александр Семёнов, морской биолог, который снимает подводный мир Белого моря. Говорю о тех, кого знаю лично, а так есть довольно много режиссёров, которые работают в этом направлении.

— Станислав, какие у Вас лично есть переживания по теме Вашего кинофильма?

— Кавказский заповедник — это самое богатое в Европе место по разнообразию дикой природы. Всё, что в нём обитает, подвержено заболеваниям. И если случится, не дай Бог, какой-то мор, это может отразиться на экологии всего мира. Мы привыкли, что, если зубр пропадёт, это трагедия. Но ведь если пропадёт травинка, которой он питается, это тоже трагедия. Сейчас, например, на Кавказе практически полностью уничтожен самшитовый лес. Несколько лет назад завезли небольшую бабочку из Китая, которая достаточно быстро выела его практически под ноль. А это не просто лес, а целая отдельная экосистема, которая тысячи лет формировалась, со своими насекомыми, беспозвоночными, бактериями. И у нас даже адекватных методов сейчас нет, чтобы оценить масштаб этой потери.

Мы всё время отжимаем территорию у дикой природы. Как только мы где-то строим дорогу, ставим здание, распахиваем поле, мы лишаем возможности дикий мир вернуться туда, где он когда-то обитал. Это похоже на то, когда человек всю жизнь положил на обустройство квартиры, и в итоге у него нет ни семьи, ни детей. И все, кто к нему придут, они придут только за деньгами.

Смысл заповедника в том, чтобы быть источником гармоничного мира. Надеюсь, когда-то мы сможем жить гармонично, (если до этого времени всех зверей не перебьём).

— Вы планируете дальше работать над этой темой?

— Да, конечно, если будет такая возможность, я буду счастлив этой темой заниматься. Есть такая точка зрения, что людей не исправишь, и подобные фильмы смотрят только те, кто и так старается беречь природу. Не могу сказать, что я её разделяю, но думаю, что даже если наш фильм увидят только любители дикой природы и их дети, и нам удастся своей работой подарить им один час радости, наша работа уже будет проделана не зря.

Беседовала Ирина УШАКОВА