Парадоксы прочтения Шекспира

Казалось бы, какие могут быть загадки Шекспира после того, как уже не одно поколение самоотверженных шекспироведов дотошно штудирует его творческое наследие? Разве что остаётся открытым вопрос — а был ли Шекспир? И кто он?
И вот… Обращаясь к теме «Шекспир и история России», Наталья Гранцева вступает на зыбкую территорию неизведанного, что более трёхсот лет находится в зоне умолчания респектабельного шекспироведения. И обнаруживает чёткий «русский след» в трёх пьесах Великого Барда: «Бесплодные усилия любви», «Сон в летнюю ночь», «Цимбелин», связанных, как полагает исследовательница, с сюжетами Смутного времени и между собой.

Пьеса «Бесплодные усилия любви» признана одной из ранних и почти не интересует исследователей. Внешне сюжет её прост: любовные игры подростков. Но в ней есть нечто странное, замечает Н. Гранцева, от объяснения чего уклоняются шекспироведы: они игнорируют присутствие в пьесе «наваррцев», прибывших из Москвы, а также существо брачно-финансовой коллизии. А ведь четверо юношей-иноземцев, обучающихся в английском колледже, предстают перед юными гостьями-британками в русских костюмах,  а барышни прямо говорят, что их кавалеры — замёрзшие москвичи и приплыли из Москвы. Естественно, напрашивается вывод: на берега туманного Альбиона юные герои и их опекуны прибыли из подлинной Москвы. Но шекспироведение считает, что они прибыли из Наварры...

Жанр пьесы Н. Гранцева определяет не как комедию, как традиционно принято считать, а как хронику под видом комедии, где брачный союз между русским юношей и британской красавицей обретает реальную основу.
Но, конечно же, в первую очередь мы вправе задать себе вопрос: действительно ли в основе пьесы лежит подлинный исторический сюжет и связан ли он с московским государством рубежа XVI–XVII веков? Или мы имеем дело с фантазиями увлекшегося автора?
Однако источник сюжета, на первый взгляд экзотического, исследовательница обнаруживает в анналах нашего непредсказуемого прошлого, в частности, в книге А. Арсеньева «История посылки первых русских студентов за границу при Борисе Годунове» (СПб., 1887). Там же названы и имена четвёрки «боярских детей».
Удивительно ли, что такой въедливый и целеустремленный исследователь, как Н. Гранцева, попыталась по совокупности документальных и шекспировских данных идентифицировать героев хроники, воссоздать портреты девяти членов московской миссии 1602 года, восстановить их реальную биографию и прояснить их истинную роль в драматических событиях той эпохи? И ей удаётся доказать, что в основе фабулы пьесы «Бесплодные условия любви» лежит конкретный исторический факт пребывания группы москвичей в высших учебных заведениях Британии; выдвинуть предположение, что одним из них был самый статусный подросток России 1602 года – царевич Федор Годунов; проследить дальнейшую судьбу русских «посланцев» за знаниями.
Поэтическое изображение конкретных эпизодов русской истории Н. Гранцева обнаруживает и ещё в двух пьесах, пьесах с русской тематикой. Это пьеса-комедия, а по существу очередная хроника «Сон в летнюю ночь» – продолжение истории девяти годуновских невозвращенцев. И это трагедия «Цимбелин» — самая сильная, по мысли автора, пьеса, повествующая о крахе властителя эпохи Смуты Бориса Годунова (он и изображён в образе Цимбелина).
Сопоставление реальной исторической фактуры и анализа шекспировского текста приводит Н. Гранцеву к очень нетривиальным догадкам и выводам.
Нет, речь не идёт о том, что Великий Бард посещал Москву или был русским. Но другое дело, что можно задуматься, кто мог стать для Шекспира (кем бы он ни был) подлинным кладезем достоверной информации о персонажах русской истории, обитавших в Кремле в эпоху Фёдора Иоанновича и Бориса Годунова? И, основываясь опять-таки на официальных документах и на шекспировской поэтике, на пьесах Великого Барда, Н. Гранцева выдвигает список претендентов на роль информаторов, «соавторов» Шекспира.
Наивно думать, что Шекспир или те, кто стоял за ним, не были хорошо осведомлены о событиях в Московии, Московия отнюдь не являлась «отрезанным» ломтём Европы, всё происходившее в ней вписывалось в общеевропейскую историю рубежа XVI–XVII веков.  Так почему же часть шекспировских сюжетов не может быть основана на эпизодах русской истории? Ведь и другой современник Великого Барда, испанец  Лопе де Вега буквально по горячим следам событий в Московии в 1606 году написал пьесу «Великий князь Московский или Преследуемый Император».
Ещё раз приходится убедиться, насколько неполной является политическая история России, в данном случае доромановской, романовской же историографией. И обращение к «русским хроникам» Шекспира дает гипотетическую возможность увидеть незнакомые нам черты нашего непредсказуемого прошлого – взгляд со стороны. А может, и изнутри?
Подсказки для расшифровки дел  «давно минувших дней» Н. Гранцева ищет и с помощью сравнительного анализа произведений Шекспира, трагедий А. Пушкина «Борис Годунов» и М. Хераскова «Борислав». И обращаясь к авторитетам в области культуры и шекспироведения, в частности, таким, как И.В. Гёте, У. Эко, Х. Ортега-и-Гассет, У.Х. Оден, М. Гаспаров, И. Гилилов, А. Барков, И. Шайтанов.  Г. Брандес.
Теме – история России в пьесах Шекспира – посвящена вторая часть книги, «Московиты в Британии».
А в первой части книги в совершенно неожиданном ракурсе предстают перед читателем, казалось бы, хорошо знакомые трагедии У. Шекспира: «Ромео и Джульетта», «Гамлет», «Макбет», «Отелло», «Король Лир», «Зимняя сказка», «Буря» – им посвящены семь аналитических эссе. Другие трактовки действий героев пьес, мотивов их поступков, другие истолкования финалов. Автором поставлены непривычные для нас вопросы.
«Ромео и Джульетта» – коллизия «запретной любви» или нечто иное, выходящее за рамки чистого юношеского чувства?
Действительно ли мавр Отелло задушил собственными руками своё белокурое счастье – ни в чём не повинную Дездемону? Или за коллизией «безумной ревности» скрываются чьи-то жёсткие прагматические интересы?
Обращаясь к одной из лучших трагедий Шекспира «Король Лир», Н. Гранцева допускает, что рассматривать её можно не как трагедию о «легендарном» короле Лире, но, скорее, как комедию из жизни филологов, комедию масок. За этим ошеломляющим выводом стоит скрупулёзная работа. Из текста самой пьесы, из прочтения конкретных фраз, где за образом стоит вполне реальное действо, она делает неожиданный, но убедительный вывод, что вырванные и растоптанные глаза графа Глостера — всего лишь стеклянные очки, уже имевшие хождение в эпоху Шекспира.
Понимание Шекспира, считает Н. Гранцева, возможно лишь за пределами обыденного знания – в области поэзии, обнаружить тайну самого Шекспира можно только в его текстах. Так считают и другие специалисты-шекспирологи. Так действует и автор книги «Герои России под маской Шекспира»*: преодолевая наслоения, искажающие первоначальные смыслы шекспировской драматургии, разбираясь в аллегориях, символах и эмблемах, внятных современникам Шекспира и неведомых нам, восстанавливая реалии далёкого прошлого, Н. Гранцева обнаруживает в пьесах невидимые прежде нашему взору летописные страницы сражений властных европейских элит Смутного времени. Читателю есть над чем подумать.

Елена ЗИНОВЬЕВА.

* Наталья Гранцева. Герои России под маской Шекспира. СПб.: Союз писателей СПб, 2015. – 368 с., ил.