Пакт Молотова — Риббентропа. Триумф советской дипломатии или «сговор двух дьяволов»?

Путь ко Второй мировой войне изучен достаточно подробно — с приходом нацистов и при попустительстве западных держав демонтаж (унизительного) Версальского мирного договора 1919 года, ремилитаризация Германии, ввод армии в Саарский район, «проба зубов» в гражданской войне в Испании, сближение с фашистской Италией, антикоминтерновский пакт с Японией, аншлюс Австрии, многие иные события в этом ряду и, наконец, раздел Чехословакии. Последний стал возможен в результате Мюнхенского соглашения сентября 1938 года, известного в российской историографии как Мюнхенский сговор. На нём и остановимся несколько подробнее: именно он, по мнению многих историков и политиков, российских и зарубежных, предопределил дальнейшее развитие событий.
Ещё в 1934 году Франция и СССР предприняли неудачную попытку создать систему общеевропейской безопасности (так называемый Восточный пакт) с участием ряда государств Восточной Европы, однако Англия, Германия, а затем и Франция общих позиций не обнаружили и сочли более эффективной систему двусторонних договоров. Но на обломках Восточного пакта всё же выросли два договора 1935 года о взаимной помощи — между СССР и Францией и между СССР и Чехословакией. По сути, это был тройственный пакт, предусматривавший в любой конфигурации совместные военные действия трех сторон.
Годом ранее в Судетской области Чехословакии при непосредственной поддержке Германии и по лекалу НСДАП была создана Судетская немецкая партия из проживавших там 3,5 млн этнических немцев (почти четверть населения страны). Весной 1938 года эта партия при шумной поддержке Германии выдвинула правительству ряд ультимативных требований якобы в защиту прав судетских немцев. Берлин использовал ситуацию для предъявления территориальных претензий к ЧСР и для их обоснования в дипломатических и политических контактах с Парижем и Лондоном. К концу сентября союзники уступили германскому нажиму, Англия и Франция поставили ЧСР перед свершившимся фактом. Мюнхенский сговор — при участии Гитлера, Муссолини, Даладье и Чемберлена — стал реальностью.

 

Несколько вещей часто выпадают из пунктирного рассказа об этом событии. Напомним, что ни СССР, ни Чехословакию в Мюнхен даже не пригласили — при том что СССР и Франция были связаны взаимными обязательствами военной помощи ЧСР! Кстати, в Мюнхенском ультиматуме Праге содержалось, в частности, требование расторгнуть все международные договоры ЧСР, т.е. в том числе Договор о взаимопомощи с Москвой.
На протяжении 1938 года правительство ЧСР неоднократно взывало к Парижу, Москве и Лондону с просьбами о поддержке и помощи. Каждый раз Москва подтверждала свою готовность оказать помощь Чехословакии, если она решит обороняться и даже если Франция останется в стороне. Москва вела соответствующие военные приготовления и обязалась предоставить миллионную группировку в случае открытого столкновения. В этот период силы и средства Красной армии выдвигались к собственной границе и далее через румынскую территорию. Президент ЧСР Э. Бенеш, по свидетельству тогдашнего советского полпреда Александровского, «судорожно хватался за возможность нашей помощи и вызывал меня для разговора как раз тогда, когда получал очередной крепкий удар от Англии и Франции. Как только он несколько оправлялся или думал, что находил новый выход из положения с помощью нового дипломатического хода, он немедленно проявлял значительно меньшую заинтересованность в нашем отношении».
Последний такой разговор с Бенешем состоялся 19 сентября, в день, когда Прага получила англо-французский ультиматум. Президент ЧСР вновь запросил Москву о готовности помочь — в рамках «тройственного» договора с Францией либо под эгидой Лиги Наций. И вновь получил вполне внятный утвердительный ответ. Но Бенеш так и не задал вопроса, готова ли Москва действовать самостоятельно, без Франции. Чехословакия как независимое государство формально просуществовало еще только несколько месяцев, до весны 1939-го.

 

Ещё один аспект этой истории редко упоминается в широкой печати: вместе с Германией в разделе Чехословакии приняли участие Венгрия и Польша. Польша, прочно освоившая роль невинной жертвы нацистской агрессии, за которую союзники в итоге вступили в войну в сентябре 1939-го, не просто участвовала в разделе ЧСР. Она была одним из энтузиастов этого «проекта», что дало повод остроязыкому Черчиллю назвать её «жадной гиеной Европы».
Польша (кстати, первой в Европе подписавшая пакт о ненападении с гитлеровской Германией еще в 1935 году) активно развивала отношения с Берлином все предвоенные годы и, по всей видимости, рассчитывала стать доминирующей державой на востоке Европы. В январе 1938 года Гитлер в очередной раз удостоил аудиенции главу польского МИД Юзефа Бека, после чего Польша начала — по примеру Германии и Судет — выдвигать Чехословакии претензии по поводу судьбы этнических поляков в Тешинской области ЧСР. Эти претензии подкреплялись размещением польских войск на границе и созданием отрядов боевиков, которые совершали вылазки через границу, нападая на чешских пограничников и полицейских.
Непосредственно в Мюнхенской конференции Польша участия не принимала, весовая категория всё же не та. Но польские дипломаты в Лондоне и Париже постоянно толкали под локоток своих английских и французских коллег, настаивая на «равном подходе к решению проблем немецких Судет и польского Тешина». 2 октября 1938 года польские войска в ходе операции «Залужье» полностью оккупировали Тешин и остановились на линии демаркации между польскими и германскими войсками. (Критикам пакта Молотова—Риббентропа и секретного протокола: как вам такой поворот событий, ничего не напоминает?)
Добавим, что именно Польша резко возражала против привлечения СССР на помощь Чехословакии и отказывалась предоставить коридоры для прохода частей Красной армии на соответствующие рубежи.
Буквально на следующий день после Мюнхенского соглашения фактический пакт о ненападении с Гитлером подписал британский премьер Чемберлен, а в декабре — французский президент Даладье. Так что пакт Молотова — Риббентроппа оказался в этом ряду последним.

 

В докладе Верховному Совету 31 августа 1939-го о подписании пакта с Германией В. Молотов уделил основное внимание не столько этому документу, сколько неудачным попыткам достичь договоренностей о взаимопомощи с Англией и Францией: «Эти переговоры натолкнулись на то, что Польша, которую должны были совместно гарантировать Англия, Франция и СССР, отказалась от военной помощи со стороны Советского Союза. Преодолеть эти возражения Польши так и не удалось. Больше того, переговоры показали, что Англия и не стремится преодолеть эти возражения Польши, а, наоборот, поддерживает их. Понятно, что при такой позиции польского правительства и его главного союзника к делу оказания военной помощи со стороны Советского Союза на случай агрессии англо-франко-советские переговоры не могли дать хороших результатов. После этого нам стало ясно, что англо-франко-советские переговоры обречены на провал». Из текста ясно, что альянс именно в такой конфигурации — Англия-Франция-СССР — был для Москвы приоритетным и желательным. Но после безуспешных попыток 1938—1939 гг. пришлось спешно искать иные варианты, а их было не много…
По возвращении в Лондон после подписания Мюнхенских соглашений премьер-министр Чемберлен был встречен толпами восторженных сограждан. Премьер показывает собравшимся машинописный листок, заявляя: «Я привез мир нынешнему поколению». Эта «медийная картинка» хорошо известна. Но очень резким было и сопротивление политике умиротворения. Виднейшим ее противником был Уинстон Черчилль, сменивший Чемберлена на премьерском посту весной 1940-го, когда война уже бушевала вовсю. Но ещё годом ранее, когда Москва продолжала попытки создать коалицию с Парижем и Лондоном, Черчилль заявлял в палате общин: «Мы окажемся в смертельной опасности, если не сможем создать великий союз против агрессии. Было бы величайшей глупостью, если бы мы отвергли естественное сотрудничество с Советской Россией». Ему вторил лидер либералов Ллойд-Джордж, предупреждавший Чемберлена: «Действуя без помощи России, мы попадём в западню».
Во всех странах, затронутых Второй мировой, до сего дня продолжаются попытки вновь и вновь осмыслить события предвоенных лет и осознать истинные последствия войны и цену поражения или победы. Британский историк Роберт Кроукрофт, например, называет победу для своей страны «абсолютной катастрофой», стоившей Британии и империи, и собственной экономики. По мнению Кроукрофта, Британии вообще не следовало ввязываться в дела Восточной Европы и давать какие-либо гарантии странам региона.
Другой современный британский автор, Тим Бувери, считает, что ключевые деятели того времени не осознавали истинного характера безумного гитлеровского режима, а из этого непонимания проистекали все последующие ошибки, в том числе отказ от создания альянса с Советской Россией в 1938 году, когда такой союз мог стать решающим. Он также отмечает классовый интерес в британской политике тех времен, когда аристократия приветствовала нацизм как бастион в борьбе с коммунизмом. Так, Стэнли Болдуин, предшественник Чемберлена на посту британского премьера и один из виднейших деятелей Консервативной партии в период между двух войн, бросил знаменательную фразу: «Если Европе суждено стать ареной военных действий, я бы предпочел, чтобы их вели большевики и нацисты».

 

Да, отличие Мюнхена от пакта Молотова — Риббентропа состоит в том, что страны Запада, хотя и отдали Чехословакию на съедение, но не участвовали в разделе её территории. Это верно. Но обратное было бы проблематично хотя бы потому, что ни одна из этих стран не граничила с Чехословакией. И кроме того, не следует забывать, что западным странам была отнюдь не чужда идея территориальной экспансии за счёт поверженного противника — ни после Первой, ни после Второй мировой войны. Собственно, союзники по антигитлеровской коалиции приступили к разделу Германии и перекройке её границ еще в 1942 году, когда до победы было очень далеко. Был в ходе войны и как минимум ещё один секретный протокол, подписанный в 1944 году Сталиным и Черчиллем и позже согласованный с Рузвельтом, так называемое Процентное соглашение о разделе сфер влияния в Восточной Европе и на Балканах. В рамках этого соглашения Британии досталась Греция. Всего через полтора месяца после освобождения Греции от нацистов в декабре 1944 года англичане повернули штыки против партизан, которые три года воевали на стороне союзников, и раздали оружие сторонникам Гитлера — чтобы только не допустить победы коммунистов в этой стране.
Сама концепция раздела стран и мира приобрела в наши дни другой вид: речь не идет о прямой оккупации стран-объектов. Сейчас они включаются в сферы влияния крупных игроков и посредством экономических, политических и военных союзов превращаются в «клиентские» образования. Да и вообще, следует, наверное, отказаться от попыток судить прошлое исходя из представлений современности. Британский герой-спаситель Уинстон Черчилль был, кстати, по нынешним представлениям, первостатейным расистом, однако в вину ему это никто всерьез не ставит: время было такое.
Порой можно услышать, что, если бы не пакт Молотова — Риббентропа, то не было бы и Второй мировой войны. Сослагательное наклонение в истории, как известно, не работает. Но вопросы могут возникнуть: а был бы пакт Молотова — Риббентропа, если бы не было Мюнхенского сговора? А была бы Вторая мировая война, если бы в 1934-м европейские страны пошли на создание коллективной системы безопасности? Если бы в 1938-м и 1939-м откликнулись на предложения СССР совместными силами дать отпор германской агрессии? Если бы тот же Черчилль, в конце концов, занял премьерский пост на год раньше? Однако список таких вопросов сколь велик, столь же и бесполезен.

 

За считаные дни до нынешнего юбилея Москва обнародовала рассекреченные документы, связанные с пактом 1939 года, в том числе пресловутый секретный протокол. Думается, этот шаг следует расценивать как ещё один покаянный жест, как подтверждение слов В. Путина десятилетней давности: «Попытки умиротворить нацистов, заключая с ними различного рода соглашения и пакты, были с моральной точки зрения неприемлемы, а с практической, политической точки зрения — бессмысленными, вредными и опасными. Конечно, нужно признать эти ошибки». Безусловно, это заявление относится не только к советско-германскому договору и секретному протоколу. Оно касается и Мюнхенского соглашения 1938 года, и других многочисленных подковёрных договоренностей и действий, предпринимавшихся главными и второстепенными актерами на мировой политической арене той поры.
Российское руководство свои ошибки признало, парламент страны осудил пакт Молотова — Риббентропа. По словам Путина, «мы вправе ожидать того, чтобы и в других странах, которые пошли на сделку с нацистами, это тоже было сделано. И не на уровне заявлений политических лидеров, а на уровне политических решений». Это ещё одна попытка достучаться до западных «партнеров» и призвать их посмотреть правде в глаза, осудить тогдашнюю политику, которая привела к срыву усилий по созданию антигитлеровской коалиции в 1938—1939 гг. и сделала советско-германский пакт в значительной мере неизбежным. Но самое важное в этих словах — призыв извлечь из тех давних событий урок для нынешних времен.