От земляка и друга

Лев Анисов известен широкому читателю как автор интересных книг, серьезный и ответственный исследователь, знаток русской истории и культуры. О том, что у него много читателей и почитателей его таланта, свидетельствует тот факт, что каждая новая книга расходится в считаные дни, вызывает бурные обсуждения, споры, но уж точно никого не оставляет равнодушным.
Конечно, в каждой работе так или иначе проявляется личность автора. Но ведь многое «остается за кадром». Поэтому мне хотелось бы скрасить юбилейную торжественность и официальность воспоминанием об одном из эпизодов жизни юбиляра.

Где-то в середине 80-х годов прошлого столетия (страшно подумать!), находясь далеко от Москвы, получаю от Льва Анисова письмо, где он сообщает о своей недавней творческой поездке в одну из республик Северного Кавказа... А в заключение — несколько строк о предстоящем участии в лермонтовских торжествах в Тарханах.
Я погоревал немного, что сам не могу туда выбраться, а ему ответил в том духе, что завидую и мысленно буду с ними. И тут я вспоминаю, что несколько месяцев назад Лев, как и я, такой же завзятый книжник и ходок по букинистическим магазинам, похвалялся новым приобретением — старинной книжицей, где в весьма нетрадиционном для нас свете упоминался пресловутый убийца великого нашего поэта — Мартынов. Тогда я почитал ее, несколько удивился, но потом за делами своими запамятовал. И вдруг неожиданно об этом вспомнил. Зная страсть Анисова доносить до читателя и слушателя все свои исторические и литературоведческие находки, я своим богатым воображением домыслил, как он может донести это до участников Тарханской встречи и, поскрипев перышком под шум балтийской волны, отправил Анисову своё видение его предстоящего выступления в стихотворной форме:

 

ПИСАТЕЛЮ  ЛЬВУ АНИСОВУ,

вычитавшему в старинной книге, что Мартынов был неплохим по натуре человеком.
Тарханы. Модой и теплом
Страдальцы муз влекомы снова
Здесь собрались. И о былом
Им Лев Анисов молвил слово.

На вещи взгляд имея свой,
Расхожих мнений груз отринув,
Он рассказал, какой простой
И свойский малый был Мартынов.

Как, не имея в сердце зла,
Бежать пытался ссоры праздной.
Но здесь народ собрался разный —
Речь мрачно встречена была.

Дождь начался внезапно. Лучик
Последний скрылся. И на миг
Льву показалось, что поручик
Ему открыл угрюмый лик...

Глаза сверкнули исподлобья,
Пронзили сердце, как стрела.
Лев осмотрелся. В лютой злобе
Аудитория была.

«Агент масонов. Друг Дантеса, —
Прочел он в лицах на лугу, —
Открыл бы нам для интереса,
За сколько продался врагу?»

Анисов нить утратил речи.
Хотел их разуверить, но
Участники тарханской встречи
Смотрели мрачно и темно.

И литсобратья тоже косо
Бросали на него свой взгляд.
Анисов с гордостью Портоса
Сошел с трибуны в первый ряд.

Он весь дрожал. И был неистов.
Но все мрачнели облака…
Как будто проходил Анисов
Сквозь строй Тенгинского полка.

Враги. В смятении и злобе
Молчали обе стороны...
Казалось, с творческой дороги
Вступил он на тропу войны.

Был чужд он всем. И даже детям.
Катилась на пиджак слеза.
«Зачем, — он думал, —
людям этим
На факты я открыл глаза?

Ведь взял из книг я факты эти,
Когда для них готовил речь...
Собрать бы книги все на свете
За мой позор. Собрать и сжечь!»
Надо сказать, что Анисов мне так и не признался, предвосхитил ли я события того дня или ошибся в их изложении.Но по его хитроватому виду и по тому как он решительно смахнул со щеки скупую мужскую слезу при прочтении сего опуса (от смеха), я понял тогда, что был недалек от истины. С днем рождения тебя, Лев, дорогой друг и земляк замоскворецкий. Здоровья и До-о-олгая лета.

Михаил КРЫЛОВ.