Не только море... Соловецкие юнги

«Кто что любит, чем интересуется, то и знает лучше, а что лучше знает, то лучше и изображает».

Виссарион Белинский (1811—1848 гг.)

 

О чём ещё могут вспоминать се-годня убелённые сединой ве-тераны, детство которых было прервано войной, и они добровольно надели флотские бушлаты. Конечно, о море...

В этом году многие, кому суждено, отмечают 80-летние юбилеи, а многих уже нет среди нас. Короток человека век, но те, которые горят, а не тлеют, оставляют в нём заметный след.... Соловецкие юнги, рядовые бойцы Великой Отечественной войны, — песчинки в той массе, кто ковал Победу. Но их помнят, почитают, им воздвигают памятники, их именами называют улицы и площади.(Памятник Соловецким юнгам на площади имени Соловецких юнг в Москве, памятник Соловецким юнгам в Архангельске и т.д. — В.К.). За что им такая честь?

Секрет прост — они мальчишками ушли в пекло войны защищать свою Родину, сегодня они седые ветераны. Их жизнь — наглядный пример живой связи поколений нашей Родины, раскинувшейся от Балтики до берегов Тихого океана. Сегодня оставшиеся ещё в живых ветераны — Соловецкие юнги — в глазах мальчишек былинные герои. Я видел блеск в глазах «пацанов», задававших вопросы на встречах юнг со школьниками, причём вопросы весьма «профессиональные». Это говорит о том, что молодёжь знает Соловецких юнг не только по встречам, но и по книгам, которые создавали известные писатели XX века, даже трудно дать им определение по тематике — они были маринистами и историками — Валентин Пикуль и Виталий Гузанов. Соловецкие юнги первого набора...

25 мая 1942 года приказом Наркома ВМФ была создана Школа юнг на Соловецких островах. Сотни мальчишек 14—15 лет по путёвкам комсомола Москвы, Свердловска, Куйбышева, Ульяновска и других городов приехали сюда, чтобы получить морскую специальность и громить врага на море. Среди добровольцев были подростки из партизанских отрядов и сыны полков. Например, прямо из смоленских лесов прибыли в Школу юнг Алексей Юденков, Александр Редьяков и Борис Усов. Из блокадного Ленинграда — Валентин Пикуль и из Горьковской области — Виталий Гузанов. Первые юнги своими руками строили себе землянки, столовую, клуб и другие помещения. Начальником Школы юнг был назначен капитан 1 ранга Николай Юрьевич Аврамов, а его заместителем по политчасти — капитан 3 ранга Сергей Сергеевич Шахов, оба известные моряки.

За три военных набора Соловецкая школа юнг подготовила около 4200 корабельных специалистов для Военно-морского флота. Осенью 1945 года состоялся последний выпуск. В боевых действиях участвовали около трёх тысяч Соловецких юнг, и треть из них не встретили светлый день Победы. Братской могилой им стало море. В море нет обелисков. Оставшиеся в живых Соловецкие юнги не оставили в забвении имена своих товарищей, а сегодня и сами становятся легендой. Память — вот что имеет вечную ценность.

За мужество, героизм и отвагу в боях с врагами Родины многие юнги были удостоены высоких наград. Владимир Моисеенко был удостоен звания Героя Советского Союза, а юнга Саша Ковалёв стал легендой флота (Настоящее имя Саши Ковалёва — Рабинович Александр Филиппович. — В.К.). За мужество Саша уже был награждён орденом Красной Звезды, когда совершил свой героический поступок, за который посмертно был награждён орденом Отечественной войны 1-й степени.

Те, кому повезло выжить в горниле войны, не посрамили памяти юнг — многие из них стали морскими офицерами, руководителями крупных предприятий, Героями труда. Всему миру известно имя народного артиста СССР, лауреата многих премий Бориса Штоколова. Он тоже «из гнезда Аврамова»....

В августе 2007 года со всех концов страны съехались на Соловецкие острова бывшие юнги. 65 лет назад здесь они начинали свою большую жизнь. Немалый путь пройден ими. В этом году большинство из них отмечают своё 80- летие. Но уже нет среди них многих, о которых ещё живые всегда вспоминают с восхищением, в том числе и таких ярких личностях, оставивших заметный след в литературе XX века.

Им тоже было бы по 80 в 2007 году: Виталию Григорьевичу Гузанову в апреле, а Валентину Савичу Пикулю в июле месяце. Судьба распорядилась по-своему — в феврале исполнилось год, как нет среди нас Виталия Гузанова, а Валентина Пикуля уже целых 18 лет. Но с нами их книги и память о них.

Лично я не был знаком с Валентином Пикулем, не успел. Но знал и дружил со многими его друзьями, в частности с Виталием Гузановым и Вячеславом Чуликановым. Виталий Гузанов, о котором я буду говорить ниже, — сам личность, один из ближайших друзей Валентина Пикуля ещё со Школы юнг.

Валентин Пикуль написал много, написал бы ещё немало, но судьба распорядилась по-иному — 16 июля 1990 года в возрасте 62 лет писатель умер за рабочим столом. Не выдержало сердце напряжённой работы. Его похоронили на Лесном кладбище в городе Риге, в которой ему очень нравилось жить и работать.

В своё время достать, именно достать, о деньгах речи не шло, произведения Пикуля было проблемой. Ими зачитывались не только в Союзе, но и далеко за его пределами, и, что удивительно, его российский, вернее, русский патриотизм ни у кого не вызывал аллергии. Были отдельные, иногда и влиятельные критики, которые изливали желчь на автора и его произведения, а сами «пили русскую водку и закусывали украинским салом». Им претил и вызывал зависть интерес к творчеству писателя, который не пропал и сегодня, даже среди весьма влиятельных людей нашего Отечества. Вот как в одном интервью (февраль 2005 года) говорил о В. Пикуле Сергей Иванов (ныне первый вице-премьер Правительства РФ): «... Очень люблю Пикуля. У меня есть все его книги. Если мне автор понравился, я буду покупать всё. Что касается Пикуля, то я очень хочу, чтоб мы завершили начатое дело: перезахоронить его в Питере, перевезти из Риги его супругу и всю библиотеку. У него богатейшие архивы. Вдове англичане предлагали около миллиона фунтов, но она отказалась. Я не хочу, чтоб это всё пропало».

Стать писателем Пикулю помогла  первая жена Вероника Феликсовна Чугунова, которая была старше его, а значит, и мудрее. Он пережил её на 10 лет.

Трудно представить, что бы получилось из баламута Вальки, если бы на его пути в первый период творческого надрыва не встретилась Вероника, человек большой внутренней культуры, врождённого эстетического вкуса, имевшая среди своих знакомых многих видных представителей литературных и кинематографических кругов послевоенного Ленинграда, — именно такая творческая и жизненная опора тогда была ему необходима! Значительно позже, удивляясь её согласию выйти за него замуж, Пикуль признавался: «Вероника поверила в меня и каким-то шестым чувством (недаром же в её жилах текла и цыганская кровь!) поняла, что из меня что-то получится». Потом в автобиографии он писал: «...Она, решившись на этот отчаянный шаг (женитьбу. — В.К.), взяла на себя все жизненные заботы, чтобы я мог писать, ничем не отвлекаясь. Сейчас я уже не представляю, как бы я мог работать, если бы рядом со мною не было Вероники (и я ведь недаром посвятил ей свой двухтомник «Слово и дело», самый сложный роман, самый трудный)». (Посвящение — «Жене Веронике — за всё, за всё...» Валентин Пикуль.)

Второй период (1958—1980 гг.) стал вершиной в творчестве Пикуля, и здесь не последняя роль принадлежит Веронике. Чего это ей стоило, знает она сама и друзья Валентина Саввича. «В судьбе Валентина Пикуля этой женщине досталась черновая работа. Славы она не увидела, но работу свою сделала хорошо», — сказал один человек, хорошо знавший Веронику Феликсовну Чугунову. Любовь этих людей была неподдельной.

Она похоронена на тихом кладбище в Болдерае, пригороде Риги, где прошли самые счастливые годы её жизни рядом с любимым человеком. В изголовье скромной могилы по заказу Валентина поставлена небольшая плита из необработанного гранита. На ней начертано:

ВЕРОНИКА ФЕЛИКСОВНА ЧУГУНОВА-ПИКУЛЬ

8.IX.1919 —  14.II.1980

Сам Валентин Саввич, однажды приехав на кладбище незадолго до своей кончины, ещё из машины, увидев за оградой горящую на могиле жены свечу, потерял сознание.

Валентин Пикуль не только писал романы, он активно поддерживал связь с друзьями, особенно с коллегами — Соловецкими юнгами. Об этом свидетельствует его переписка. Вот одно из его писем. «09. Х. 1970 г.»

«Дорогой друг!

Ты, Миша (Хорошев Михаил Сергеевич, Соловецкий юнга, журналист с 40-летним стажем. — В.К.), не серчай, что не сразу отвечаю.

Сам ведаешь — славяне долго собираются с ответом.

К тому же так измотался за зиму, что выработалось дикое отвращение к слову печатному и прочему.

Сил нет заставить себя — сесть за машинку. Буду краток:

В сентябре мы с Вероникой будем уже в Риге. Приезжай, предварительно известив. Буду рад тебя видеть.

Только что с дачи уехал от меня редактор — отвёз вёрстку романа «Пером и шпагой». Когда выйдет — тебя обеспечу.

Ты пишешь, что собрал почти всё моё!

Я не совсем-то верю, брат.

«Баязета» наверняка у тебя нет! У меня нет тоже (таково утешение).

Недавно получил письмо от Шахова. Помнишь, на Соловках был такой зам. По политчасти при Аврамове? Сейчас живёт под Питером, в Павловске. Летом след. года намечается встреча юнг на Соловках.

Подробности сверься у юнги В.Г. Гузанова.

Вот его адрес: Москва, Ж-337, ул. Кузьминская, 33, кв.83. Ныне он, как и мы с тобой, литератор. Киношник!

Обнимаю. Будь здоров. Наверное, у вас жара?? Как и у нас.

Твой Валя Пикуль».

Да, их друг и коллега Соловецкий юнга Виталий Григорьевич Гузанов (1928—2007 гг.) тоже стал литератором и прошёл нелёгкий жизненный путь.

По окончании Соловецкой школы юнг Гузанов служил на Северном флоте на малых кораблях. Учился он на боцмана надводного корабля, однако пришлось быть и рулевым сигнальщиком. Дело в том, что в Соловецкой школе юнг этим профессиям уделялось большое внимание. Боцман должен уметь всё, если у него, как говорится, руки золотые и голова на плечах. Этому качеству Виталий Гузанов соответствовал всю свою жизнь. Даже обложки для своих книг рисовал сам....

И ещё у него было неотъемлемое качество, важное для писателя, — непременно докопаться до достоверности факта.

Ещё в 1988 году, после одной беседы с Пикулем, он сказал ему: «Спасибо, дорогой друг, за откровенный разговор. Я часто ловлю себя на том, что слишком поздно стал записывать твои мысли вслух. Думаю, это важно. А иногда надо ещё и потому, чтобы никто не мог переиначить твои слова. Я за достоверность!».

Человек лучше всего раскрывается в приватных беседах. Мы часто беседовали c Виталием в его маленькой, тесной комнате, сплошь заставленной книжными полками, иконами, развешанными картинами и картами. На столе много папок, в них собранный материал. Тем много, а времени мало... к тому же сегодня нелёгкое для настоящего мастера время. А когда оно было лёгким?

Одну из таких бесед я записал. На заданный мной вопрос: «Чувствуешь ли ты себя продолжателем дела Валентина Пикуля?» (2002 год) — он ответил:

— Продолжателем Валентина Пикуля — слишком громко сказано. За популярностью его исторических романов едва ли можно угнаться. Это не под силу самому одарённому литератору. Валентин Пикуль — один-единственный. Ему нет равных. Сегодня нет. Не знаю, что будет дальше. Есть флотское выражение: мателот — соседний корабль в строю. Так вот, Валентин Пикуль — флагман, а я — мателот. И заменить флагмана не смогу. Слишком разные величины. Да, я с ним дружил и продолжаю дружить, хотя уже десять лет, как нет Пикуля с нами. Наши пути-дороги сошлись на Соловецких островах в Школе юнгов Военно-морского флота. Да-да, именно «юнгов», а не юнг, как принято сейчас говорить. И на ленточке было золотое тиснение «Школа Юнгов ВМФ». Ты не можешь себе представить, какие это были пацаны — мальчишки «сороковых — роковых». Каждый подросток — личность. Раньше нас это поняли приезжавшие к нам на Соловки поэты и прозаики, перед которыми мы благоговели. Это Александр Жаров, Николай Панов, Николай Флёров, Александр Ойслендер... И погибший вскоре, Ярослав Родионов, замечательный поэт -североморец. Юнги шли к ним со своими стихами, рассказами. Однажды на встрече с Александром Жаровым и произошло моё знакомство с Валей Пикулем. Начиная с 1970-го мы уже не только часто встречались, но и активно переписывались, обменивались книгами, помогали друг другу, кто в чём нуждался. Например, в 1969 году, когда увидела свет моя историческая повесть «Одиссей с Белой Руси» о первом русском консуле в Японии И. А. Гошкевиче, замечательном сыне белорусского народа, Валя Пикуль сразу же заинтересовался и высказался так: «Я, как историк, могу оценить тот колоссальный труд первооткрывателя, в роли которого... выступил автор». Впоследствии, как мне известно, японская тема и проблемы Дальнего Востока на пороге XX столетия легли в основу его прозаических произведений «Богатство», «Три возраста Окини-сан», «Крейсера», «Каторга». Не посчитай мои слова за бахвальство, но и я приложил руку к тому, чтобы роман «Три возраста Окини-сан» вышел на японском языке. Что было, то было.

Виталий Гузанов был не только писателем, но и общественным деятелем в буквальном смысле этого слова. Он оставил о себе память на своей малой Родине, в селе Княгинено Нижегородской области, а это многого стоит, особенно сегодня, когда мы забыли, что, кроме Москвы, есть и необъятная русская земля.

Гузанов, подобно своему другу Пикулю, также умер за письменным столом, работая над книгой о военно-морском министре России И.К. Григоровиче (1853—1930 гг.), — не выдержало сердце. Это, видимо, судьба всех писателей-патриотов. Их сердца не выдерживают нашей российской действительности, с которой им приходится сталкиваться, пропуская её через себя. Но именно благодаря им Мир когда-нибудь станет лучше!