Не красота нужна мне в слове, а поражающая мощь

Николай Зиновьев, прекрасный русский поэт из Краснодарского края, неоднократно публиковался в «Слове». Только что пришла весть о том, что он стал одним из лауреатов Имперской премии Союза писателей России имени Э. Володина за 2009 год.
  Поэзия Николая Зиновьева не бьёт на внешний эффект, в ней минимум поэтического «оперения», на что иной раз снисходительно взирают мастера нарядного, отточенного и пышного поэтического слога. Но зато она до краёв заряжена страстью и мыслью, острым ощущением трагедийности нашего времени, пронзительным чувством России, болью за судьбу страны и народа. Мы живём в последние времена, словно говорит нам творчество Николая Зиновьева, которое всё – диалог поэта и Творца.

  Мы сердечно поздравляем Николая Александровича, замечательного  поэта, секретаря СП России с этой высокой и заслуженной наградой и предлагаем читателям очередную подборку его последних стихов.
ПРАВА ЧЕЛОВЕКА
Какие такие права?
Одно только право и в силе,
О нём вам прошепчет трава
На собственной вашей могиле.

Печальные эти слова
Повсюду ветра разносили
Какие такие права?
Одно только право и в силе.
В России...

* * *
Будь хоть поэт, будь хоть
философ,
Но всё равно гарантий нет
В полёте сбитым быть вопросом:
«А если Бога вовсе нет».

Покрепче камня преткновенья
Такой вопрос. Но есть ответ
Простой, как ветра дуновенье:
«Не может быть, что Бога нет».

* * *
Сума, тюрьма, сума, тюрьма...
Где ж ты, народа воля?
Извечно горе от ума,
Печален ум от горя.

* * *
Не помню дня рожденья своего.
Дня смерти тоже, видно,
не запомню.
Живу и Светом Божьим душу
полню,
Мне больше и не надо ничего.

* * *
Матерей не утешить,
Сыновей не вернуть.
Где же жизнь? Только нежить
Продолжает свой путь.

А не кара ли это
Нам за жизнь без Христа.
Очевидность ответа
Замыкает уста.

* * *
Почесал я по-русски затылок,
И задумчиво ввысь поглядел,
И пошёл по стеклу от бутылок
Всех, что выпить за век свой успел.

Проклинал я себя всю дорогу,
И зарёкся я больше не пить...
И такая дорога есть к Богу,
Почему же такой ей не быть?

* * *
О, как же падал я немало,
Идя по жизненной тропе.
Как мать, всегда в ущерб себе,
Меня Россия поднимала.

Изнемогла и ослабела
Моя Россия, моя мать.
Теперь мне нет иного дела:
Её ответно поднимать.

* * *
О, эти нищенские пенсии
Старух и дряхлых стариков.
Их накормить стремятся песнями
Бесстыдных шоу пошляков.
Какое подлое грабительство!
Что не чиновник, то и плут.
Да ты ли русское, правительство?
Меня сомнения берут.

В пределах милосердия
Ты помоги нам, Матерь Божия,
Найти свой путь средь
бездорожия.
А те, кто застят нам наш путь,
О них Ты тоже не забудь;

За их недоброе усердие
Сбить нас с пути, свести с ума
Придумай что-нибудь Сама
В пределах милосердия.

* * *
«Права человека! Свобода!»
Еще продолжают кричать
С экрана. Но мненье народа
Печатно нельзя передать.

СЕБЕ, И НЕ ТОЛЬКО
(Весна 2009 года)
От сладких запахов пьянея,
Вновь ты весне слагаешь оду.
Нужна ли эта ахинея
Твоя голодному народу?

Коль не спросил себя об этом,
То не считай себя поэтом.

* * *
Ломали так эпоху —
Костей был слышен хруст.
Теперь молитву к Богу
Воруют прямо с уст.

Напрасны слов потоки,
Не понимайте рёва.
Украли все потомки
Иуды... Головлёва.

ТАЙНА ПОЭТА
Глуп и напрасен труд поэта —
Считают трезвые умы.
Он занят поисками света —
Подумай — в царстве князя тьмы.

Но не смолкает его лира
И страшно мудрым оттого,
Что меркнет вся премудрость
мира
Перед безумием его.

ФЕДЬКА
Творенье Божье или всё ж
Родня облезлой обезьяне?
Ему знать правду невтерпёж,
Но мысли плавают в тумане.

Ему уже тринадцать лет,
Не надо с ним играться в прятки.
Он расстрелял бы педсовет
И певчих в церкви из рогатки.
И он идёт в пивной ларёк
С улыбкой приторно-плохою.
Эх, Федька, русский паренёк
Решил на всё махнуть рукою.

Он равнодушья плод, о том
В ночи его зубовный скрежет.
Он обязательно потом
Кого-нибудь из нас зарежет.

КОМИССИЯ
На иномарках прикатили,
И каждый с важным был лицом.
По краю поля походили,
Главарь назвал ячмень овсом.

Потом по шляху прошагали,
Тут я совсем был с толку сбит:
Модельной обувью блистали —
Пыль показала след копыт.

Я показал их бабе Поле,
Когда умчались «мерседесы»:
— Ослы к нам приезжали, что ли?
— Ослы-то что? Лишь бы не бесы! — Крестясь, ответила бабуля.
Ответ был, как «в десятку» —
пуля.

СЫНУ И ДОЧЕРИ
Я вам ничем не интересен:
Я не люблю ни ваших песен,
Ни ваших танцев, ни гримас
Пренебрежительных, ни фраз
На языке почти нерусском,
И мысли все мои о грустном.

И пусть не шибко я умён,
Но жизнь я вижу без прикрас:
Опять распалась связь времён,
Не навсегда ли в этот раз?

ПРО ЭТО
Я не хочу писать про это,
Кричу я Музе: «Отвяжись!»
Но к жертве требует поэта
Не Аполлон, а наша жизнь.

Ведь мы спиваемся все, братцы.
Не клевета это, не глум.
Последний шанс за ум нам взяться,
Пока не пропит напрочь ум.

О, сердце бедное поэта
И дух, утративший покой!
Я не хотел писать про это,
Но Бог водил моей рукой.

А может, спаивают нас?
Но это уж другой рассказ.

* * *
Простите, прошлого кумиры,
Что я Поэзией живу,
Предпочитая струнам лиры
Тугого лука тетиву.
Кому-то это будет внове,
Но ты, Поэзия, поймешь:
Не красота нужна мне в слове,
А поражающая мощь.

* * *
Много чувств сиюминутных,
Постоянно лишь одно:
Мы уже идём на дно,
Но с надеждой в душах смутных.

А вдруг на дне нас ждёт не ад,
А легендарный Китеж-град?
О, как отрадна мысль нам эта
Ещё не знающим ответа...

* * *
С чего ни в чём не виден толк,
Который был от века?
С чего зафлажен я, как волк,
Правами человека?
С чего картавит Третий Рим?
С чего нам свет не светит?
С чего впустую говорим?
Хоть кто-нибудь ответит?

Ответа нет. Одни молчат,
Постичь сей мир не в силах.
А те, кто смог постичь, лежат
Давно в своих могилах.

ОБРАЩЕНИЕ К БОГУ
Мир занят блудом и собой
И на Тебя взирает косо.
Но Ты, пожалуйста, не бойся.
Не бойся, я всегда с Тобой.

Сказал я это в тишине
И мысль по свету полетела:
«Господь нуждается во мне,
Не только я в Нём». Вот в чём
дело!
Вот отчего душа запела.

* * *
Любовь и страсть — две разных
вещи.
Любовь глядит светло, а страсть
глядит зловеще.
С обеими встречался взглядом,
Но глаз не отводил, по чьей,
не знаю, воле.
И обе по душе, трубя, прошлись
парадом,
А бедная душа лишь корчилась
от боли.

* * *
Зачем явился в мирозданье?
Зачем пришёл на этот свет?
Стихи? Смешное оправданье,
Ну, а другого просто нет.

Так отчего с тяжёлым вздохом
Бреду по собственной судьбе?
Больше положенного Богом
Дерзнул я думать о себе.

* * *
Ужасная эпоха!
За храмом строим храм,
Твердим, что верим в Бога,
Но Он не верит нам.

УТЕШЕНИЕ
Когда ты никому не нужен,
То не считай это бедой.
Лови плотву себе на ужин,
Любуясь пурпурной водой.

Скупых не надо даже слёз,
Любуйся месяцем двурогим.
Подумай: «Даже сам Христос
Не нужен в наше время многим».

СОН
Я видел сон — всему конец:
Огромный золотой телец
Давясь, жевал не разнотравие,
А наше с вами Православие.
Телец был родом из пустыни,
Откуда родом вся беда.
И исчезали все святыни
В огромной пасти навсегда:

Кресты, хоругви и иконы,
Которым были сотни лет...
Хоть это сон, но вы спокойны?
Во мне с тех пор покоя нет.

ЕДИНСТВО
Иду по кромке жизни,
Дурную мысль гоня.
Шатает пульс Отчизны,
Как пьяного, меня.

Боюсь свалиться в бездну,
Ведь я совсем без крыл.
Запеть со страху песню?
Но все перезабыл.
Иду по кромке жизни
Не глуп и не умён.
Неровен пульс Отчизны
И мой час неровён.

* * *
Писать о звёздах — тратить дни.
А сколько их осталось, дней?
Пишу о людях, ведь они
Намного ближе и родней.

Мы все-то, в общем, неплохие.
Есть свои плюсы и в прохвостах,
Но попадаются такие,
Что лучше б я писал о звёздах.

А сам-то я не из таких?
Всё-всё, заканчиваю стих.

РУССКИЙ СЛУХ
В своих стихах я не пою
А в рифму скрежещу зубами
Про жизнь ничтожную свою,
Так узнаваемую вами.

Вот потому-то этот скрежет
Смятения и злой судьбы
Вам слуха вашего не режет,
Хотя, казалось, должен бы...

ВРАГАМ РОССИИ
О, как вы смотритесь убого!
Глупцы вы, надо полагать.
Вы нас, кто ищет встречи
с Богом,
Решили смертью испугать?!

Об этом наш поэт давно
Сказал презрительно и скупо:
«Всё это было бы смешно,
Когда бы не было так глупо!»

СЮЖЕТ
Была Наташка Божьей пташкой,
Ходила, как летела.
А пела... Ах как пела!
На мир светло глядела.

Теперь вам не узнать Наташки:
Ни перышка от Божьей пташки.
Пьёт, курит, смачно матерится,
В окно её любой стучится.
И я в окно ей постучал
Как человек, не блудный пёс.
Не поучал, не обличал,
Нательный крестик ей принёс
На шёлковом шнурке
В зажатом кулаке.

Сначала показалось ей,
Что я смеюсь над нею, тешусь.
«На нём, — сказала, — и повешусь».
Я строго ей сказал: «Не смей!».

Не знаю, что потом с ней стало:
В слезах застал её рассвет,
Она впервые так рыдала...
Вот, собственно, и весь сюжет.