Моралист от культуры (Продолжение. Начало в № 24)

Руководители подведомственной Швыдкому библиотеки устроили с университетом довольно унизительную тяжбу. Хотя, честно говоря, не тяжбу надо было устраивать, а возвращать то, что было похищено, и в первую очередь – книги, книги, книги. Книг утащено было много, но вот удивительная вещь – библиотечные работники даже знать не захотели, сколько томов у них украли и какие именно. И до сих пор не хотят.
Был арестован один из похитителей – некий Горелов Борис Николаевич, который уволок книг чудовищно много. Даже в голове не укладывается, сколько уволок, как вообще сумел это сделать? И как вообще могла быть создана в библиотеке такая обстановка, когда можно было брать и выносить что угодно, любую книгу? Кто виноват в этом? Конечно – библиотечные работники, директриса и ещё – тот, кто стоит над ними, кто позволил создать в государственном учреждении обстановку тотального воровства. Это — он самый, Швыдкой. Он.

В одном из материалов, посвящённых этой чудовищной краже, я прочитал также строки: «Кому в тоталитарные времена могло присниться, что в затопленном подвале университета будут плавать старинные книги и до них никому не будет дела? Кто мог осмелиться, получив дом литературного гения, выбросить на улицу его библиотеку? Чем демократический вандализм лучше коммунистической диктатуры? Сажаем за нефть, но не хотим знать, по чьей вине лишаемся подлинных национальных сокровищ. Разруху можно преодолеть, капиталы – вернуть, гениев – нарожать. А как быть с базовыми основами цивилизованного развития страны? Несокрушимость России – в духовности, образовании, культуре. Мы своими руками и бездействием лишаем страну её моральной силы. Такое отношение к культурному наследию – преступно».
Целиком подписываюсь под всем этим – очень толково сказано. Но поскольку старые ориентиры были разрушены, прежняя идеология втоптана в грязь, новая не создана, вместо неё рождены идолы – насилие и золотой телец, то ждать нам ничего хорошего не следовало и не следует, воровать будут сверху донизу, с одной только разницей: воры, сидящие наверху, отвечать за свои проделки не будут, а низы станут отвечать по полной программе.
Разворовывание богатой общественно-политической библиотеки началось еще в 1992 году, когда не стало ни Института марксизма-ленинизма, ни ЦК КПСС, и на месте института и его богатых библиотечных запасников возник новый фонд, совершенно непонятный, расплывчатый — Международный фонд российско-эллинского духовного единства. Ценности были переданы именно этому фонду. А ценностей было много. Те, кто знает обстановку, рассказывают, что в каждом кабинете стояли по два сейфа, два книжных шкафа и один большой металлический шкаф. Всё было пронумеровано, описано, учтено.
На каждом этаже здания насчитывалось около двадцати кабинетов, этажей было четыре... Можно посчитать – это нетрудно, сколько было сейфов, книжных и металлических несгораемых шкафов с книгами и документами! Но новым хозяевам эти ценности были, как говорят нынешние молодые люди, «по барабану», шкафы и сейфы они выставили в коридор, им нужна была чистая площадь, без всяких исторических дополнений и излишеств. А чистая площадь – это деньги, деньги, полученные от арендаторов и вообще, что перед хрустящей «зеленью» какой-то Томас Мор? Тьфу без палочки!
Так ценные книги и документы стали исчезать. Работники библиотеки тоже не проявили к ним интереса, остатки книг находили даже одиннадцать лет спустя в самых непотребных местах. Появились гореловы, появились «специалисты», которые помогали им отбирать действительно все самое ценное. К сожалению, мародёры эти не были вовремя схвачены за руку.
Когда стали разбираться с Гореловым, то обратили внимание на одно обстоятельство: в хранилищах библиотеки кто-то орудовал и до этого человека. Горелов, кстати, утверждал об этом на следствии – этот «кто-то» действовал очень грамотно, профессионально, знал, что делает. Например, изымал с полки первое издание какой-нибудь редкой книги – и более старое и более ценное, а второе издание, более позднее, оставлял. Более того, грамотные мародёры воспользовались картотекой библиотеки и изымали книги по картотеке. А чтобы не оставалось следов и потом невозможно было обнаружить, что украдено, изымали и сами карточки.
Естественное дело, когда обнаружено такое грандиозное воровство и пойман один из преступников – надо немедленно проводить инвентаризацию всех книг, ан нет: руководство библиотеки воспротивилось этому.
Почему – непонятно. В голову, естественно, сразу же приходит недобрая мысль, что оно само причастно к этим хищениям. И нет бы начальству – тому же Швыдкому в приказном порядке решить этот вопрос и заставить провести инвентаризацию, но Швыдкой этого не сделал. И не собирался делать.
Вот и думай что хочешь, видя, как наши ценные книги и предметы искусства распродаются в различных антикварных магазинах за рубежом...
Специалисты полагают, что надо обратиться к сводному каталогу редких книг и рукописей. Как мы уже знаем, в библиотеке ИМЛ при ЦК КПСС хранилось «Жизнеописание сэра Т. Мора», составленное его родственником. «По сводному каталогу единственный подлинный экземпляр этой рукописи хранился в библиотеке ИМЛ при ЦК КПСС. Сейчас в каталоге редкой книги ГОПБ (Государственная общественно-политическая библиотека, с 1 апреля 2014 г. Центр социально-политической истории. — Ред.) его нет. Нет этой рукописи и в перечне книг, украденных Гореловым. Рукопись исчезла вместе с библиографической карточкой. И вряд ли это произошло по случайности или по халатности. Здесь – иная статья. И другая мера наказания».
И далее: «Не нужно упрощать то, что происходило и происходит в ГОПБ. Один из следователей, выезжавших с Гореловым в букинистические магазины, советовал ему умерить пыл в поисках и возврате похищенного. «Не всё так просто по твоему делу, а большего не скажу», – внушал следователь Горелову. Следователи не могли не знать, что хищения совершал не один Горелов. Явно следствие уходило в сторону от других не случайно. В тени оставалась фигура мощная и влиятельная. Этот «некто» регулировал возврат книг, блокировал подозрения, давал Горелову уникальный шанс идти по делу одному. К шести, а не пятнадцати годам лишения свободы».
Кто это был – «фигура мощная и влиятельная»? Наверняка эта же фигура накладывала запрет и на инвентаризацию. А кто может наложить такой запрет, как не непосредственный начальник. А если он имеет возможность влиять на следствие, то это – начальник очень высокого ранга.
Когда соседом библиотеки стал социальный университет, то это вызвало у библиотечного руководства подлинную ярость – во-первых, соседствовать теперь будут не безголосые коммерсанты, которых можно щипать, как куриц, несущих золотые яйца, и исчезновение этого вполне стабильного источника дохода и родило такую отрицательную реакцию; а во-вторых, в библиотеке появились тысячи новых читателей – студенты, аспиранты и преподаватели университета.
А зачем это библиотеке надо? Зачем новые читатели? Ведь есть известное библиотечное правило: новые читатели – это новые проблемы. Правило это руководство общественно-политической библиотеки соблюдает строго, и прежде всего – директор ГОПБ Цветкова Ирина Борисовна.
С опытным библиотечным вором Гореловым повстречался Жуков Василий Иванович, ректор социального университета, академик Российской академии наук – ему хотелось понять не только то, как этот человек докатился до жизни такой, но и узнать (не из материалов следствия, а в откровенном разговоре), что наиболее ценного украдено из библиотеки, какие книги?
Оказалось, Горелов вёл довольно скрупулезную статистку, в его бумагах значатся 1739 украденных книг, точнее – 1739 наименований, потому что тут были и рукописи, и очень редкие журналы (всего с учетом многотомных изданий – 2085 книг); ревизия, которая была проведена в библиотеке, выявила недостачу 1614 наименований, в суде же Горелову было предъявлено обвинение в хищении 1997 томов... Как видите, разночтения, разночтения... Хотя Горелов признался Василию Ивановичу в том, что похитил всего 1300 книг. Куда подевались остальные книги, кому они понадобились?
И еще вопрос: сколько стоят похищенные книги? Горелову была предъявлена сумма в 202 464 доллара 50 центов, то есть получалось, что средняя цена каждого тома составила 97 долларов. Но эта сумма явно заниженная. Здорово заниженная. Среди украденных книг много изданий XV—XVI веков, которые имеют реальную цену в пять тысяч долларов и выше. Среди них – три книги Ф. Бэкона, изданные в середине XVII века, которые оценены всего в семьсот «баксов», а это ничтожно мало, пять книг Ж. Барклауса (также XVII век) – всего 1450 долларов США, «Утопия», Бидермана (выпущена в 1640 году), оцененная в сумму просто ничтожную – 250 «баксов», а книга Г. Бьюкенена «Шотландцы», изданная на латыни в 1628 году, в 350 долларов.
Я специально пользуюсь материалами Василия Ивановича Жукова, поскольку они – проверенные, взвешенные, отработанные у экспертов. «Кодекс Юстиниа», изданный в середине шестнадцатого века, был оценен всего в 650 долларов. Настоящая цена этой редчайшей книги – в добрые полтора десятка раз выше этой, взятой, скажем так, с потолка.
Десять редчайших книг Антона Франческо Дона, также изданных в середине XVI века, были оценены всего в 3350 «зеленых» – по 335 долларов за каждый том. Эта сумма вошла в приговор.
А ведь многие книги увидели свет ещё до того, как у нас были выпущены фолианты, изданные первопечатником Иваном Фёдоровым и его сподвижниками, до знаменитой «Азбуки», первой полной славянской «Библии» и «Апостола».
Здорово уменьшилась драгоценнейшая коллекция книг, изданных в XVII веке – они навсегда исчезли с полок Государственной общественно-политической библиотеки. Список этих книг у Василия Ивановича Жукова есть. Это семь томов Г. Гроция, девять книг Ж. Бодена, сочинения Г. Галилея в двух томах, Э. Роттердамского, два дома Д. Селдена, Т. Гоббса, С. де Бержерака, Дж.В. Текстора и других классиков мировой науки и культуры, изданные на латыни, итальянском, немецком, французском и других языках. Дорогие книги эти российские читатели, исследователи наши уже не увидят никогда. Увы!
Нет и отечественных, запрещенных когда-то, так называемых нелегальных книг – несколько сотен томов. Среди них М. Бакунин, А. Герцен, Е. Дашкова, Н. Огарёв, С. Кравчинский. Н. Чернышевский, П. Кропоткин и другие, нет и прижизненных изданий Ленина, Зиновьева, Троцкого, Радека, других деятелей нашего государства, исчезли двадцать два тома нелегальных изданий РСДРП, русские книги, выпущенные в зарубежье, на чужбине.
В Государственной общественно-политической библиотеке хранились и книги, подаренные когда-то авторами Сталину. Эти книги – уникальнейшие, c автографами, составлявшие основу знаменитой «личной библиотеки Сталина». Дырка, оставленная во времена руководства Швыдким нашей культурой, большая: исчезло 175 уникальных томов с автографами.
Исчезло также огромное количество альбомов, книг-миниатюр, пропали подшивки редких ценных журналов, сто томов, посвященных нацизму и Гитлеру.
Разграблена уникальнейшая коллекция работ социалистов-утопистов. А она, замечу, считалась самой полной в мире – нигде не было собрано столько много и полных изданий Мора, Фурье, Кампанеллы, Монтескье... Книги эти хранились в специальных несгораемых шкафах-сейфах.
Всё исчезло, ничего не осталось. Спасибо Михаилу Ефимовичу и его подчиненным! И самое главное – ни сам Швыдкой, ни библиотечные деятели палец о палец не ударили, чтобы книги вернуть. А ведь можно было обратиться и в прокуратуру, и в милицию, – это, в общем, было сделано, но тогда, когда, как говорят в таких случаях, «поезд ушёл». Можно было обнародовать списки исчезнувших книг всех до единой, отправить их владельцам антикварных, букинистических магазинов, организаторам аукционов, включить в эту работу журналистов – тут ведь даже падкие до сенсаций папарацци могли поработать, они бы клюнули на это обязательно. Надо было поставить в известность Интерпол, отправить пограничникам, таможенникам, чекистам бумаги с описанием похищенных томов, взять под контроль продажу антикварных книг и вообще ударить в набат, известить людей, общество, какой урон понесла Россия... Но нет, ничего этого не было сделано. Ни-че-го. В общем, ещё раз спасибо господину Швыдкому и его подчинённым.
Кстати, о подчинённых. Всегда считалось, что в общественно-политической библиотеке работают очень квалифицированные сотрудники, лучшие в стране, на деле же оказалось – от тех сотрудников остались ножки да рожки. Новая администрация (демократической, швыдковской, естественно, направленности) набрала сотрудников новых, в большинстве своем неумех и лентяев. Поступающая в библиотеку литература, как было подмечено очевидцами, даже не складировалась, а просто сваливалась в кучи в ожидании обработки – ведь книгу надо «оприходовать», приклеить к ней ярлык, внести в каталог, дать ей порядковый номер. Иная книга могла несколько месяцев пролежать на полу где-нибудь в сыром месте и сгнить, так и не попав на библиотечную полку...
Всё это, увы, в пору Швыдкого считалось, похоже, делом обыденным, привычным. Оборудование, когда-то числившееся в разряде новейших, приспособленное для поддержания в библиотеке условий хранения, рекомендованных учеными, давно уже вышло из строя, сопрело и никуда не годилось. Количество руководителей в библиотеке в полтора раза превышало количество рядовых сотрудников: на два десятка обычных библиотекарей приходилось три десятка начальников…
Похищенного имелось немало. Поскольку у библиотечных руководителей под боком возник нежелательный сосед в виде университета, а отчитываться всё-таки надо было, то библиотечные «воротилы» решили состряпать уголовное дело: книги из «библиотеки Сталина» были украдены, мол, именно теми, кто учится и работает в социальном университете... таких книг библиотечные руководители насчитали четыреста.
И быстренько состряпали бумагу в суд. Но дело это окончилось ничем. Ещё в 2003 году, в феврале, когда университет осваивал переданные ему площади, за одной из дверей, которую решили сменить, рабочие увидели старый щелястый лист фанеры, сквозь дырки отчетливо просматривались стеллажи с редкими книгами... Рабочие пригласили кого-то из профессоров, несколько сотрудников университета и, соответственно, составили акт. А дверной проём решили вообще заделать капитально – заложили его кирпичной кладкой... Что также было отражено в соответствующей бумаге.
Так что к стеллажам с книгами со стороны университета попасть было невозможно – только со стороны библиотеки. Никакого суда, естественно, не было, а искать исчезнувшие книги, которые когда-то держал в руках сам Сталин, сотрудники библиотеки не стали.
Самая ценная книга, которая исчезла в общественно-политической библиотеке – это, конечно же, «Утопия» Томаса Мора. До недавнего времени считалось, что таких прижизненных изданий в мире всего четыреста. Одно из них находилось у нас, в России, в общественно-политической библиотеке. Но сохранить издание не удалось, исчезло оно при обстоятельствах, скажем так, странных.
Отделом редким книг в общественно-публичной библиотеке заведовала дама весьма опытная, не первый год работавшая, по фамилии Ушакова. Она-то и выдала в один из роковых дней редчайшую, ценнейшую книгу посетителю, который пришел, как выяснилось, в эту библиотеку всего во второй раз в жизни. А читательский билет получил по подложному паспорту – то ли стащил паспорт у кого-то, то ли нашёл, то ли купил...
Ушакова нарушила простейшие правила выдачи и пользования редкими книгами. Во-первых, вор хоть и имел читательский билет, но не являлся постоянным читателем библиотеки; во-вторых, Ушакову должен был очень насторожить факт, что читателю понадобился именно редчайший, ценнейший экземпляр, изданный при жизни Мора на латинском языке... А почему бы не взять ему более позднее издание «Утопии» на русском языке? Он что, латынь знает лучше, чем русский и свободно ориентируется в тексте? В‑третьих, во всех библиотеках мира такие книги не выдаются на руки вообще, в лучшем случае они просто выставляются за витринным стеклом как музейные экспонаты, но если уж книгу выдали на руки, то при ней обязательно должен находиться дежурный музейный сотрудник.
Ушакова потом призналась следователям, что она покинула зал на короткое время, а когда вернулась, то не обнаружила ни читателя, ни книги – раритет исчез совершенно бесследно. Ушакова кинулась за посетителем, пробовала найти его, но не нашла.
На дворе стоял май 2002 года, несчастливое тринадцатое число. Заявление о краже было направлено в территориальное управление милиции лишь шестнадцатого числа, но и это оказалось неправдой. Хотя руководители библиотеки Цветкова и Львова настаивали именно на этой дате, на шестнадцатом мая, в управлении внутренних дел «Ростокино» оно появилось лишь двадцать восьмого мая, через пятнадцать дней после кражи... В тот же день было возбуждено уголовное дело.
Создается очень зримое впечатление, что кто-то специально управлял, манипулировал действиями сотрудников библиотеки, затягивал время, чтобы следы книги были надежно затоптаны другими следами, а сама книга глубоко запрятана либо вывезена за рубеж.
А непонятное упрямство, проявленное Цветковой, когда как Божий день стало ясно: в библиотеке надо проводить ревизию книг, Цветкова в ответ лишь махала рукой:
– Никакой ревизии делать не надо, у нас всё в порядке!
Увы, не всё. Далеко не всё. Из библиотеки исчезли издания, которые считаются национальным достоянием.
Именно Цветкова направляла в правоохранительные органы информацию, в которой утверждала, что «Утопия» Томаса Мора, стоит девятьсот тысяч рублей, а на совещаниях, в том числе и с журналистами, называла другую цифру – в несколько сотен тысяч долларов. Где правда?
В то же время в печати появились цифры очень солидные: и полтора миллиона долларов, и миллион, и цифры менее внушительные – двести тысяч «баксов», сто пятьдесят тысяч и так далее.
Кто ответит на этот вопрос: сколько стоит в действительности украденная «Утопия»? И кому выгодно скрывать её подлинную цену?
Чтобы отвести внимание общественности, правоохранительных органов от краж, совершенных в библиотеке, руководство этого «учреждения культуры» начало придумывать различные несусветные истории, в том числе и романтические... Например, о любимом клёне Георгия Димитрова, якобы спиленном студентами социального университета, о погубленной дубовой аллее. Телеграммы на этот счёт приходили даже из Амстердама, от директора Института сравнительной социальной истории Клоостермана, в телеграммах тех – крик: социальный университет вытесняет библиотеку с обжитых территорий, гнобит её... Но это было не так. Временами можно здорово удивляться – как же люди на пустом месте умеют создавать серьёзные проблемы!
Кстати, Клоостерман одно время выплачивал сотрудникам библиотеки зарплату. Интересно, делал он это из чисто альтруистических побуждений или у него были на это, скажем так, коммерческие причины? В ту же пору, к слову, в Амстердаме появилась переписка Ленина с Инессой Арманд, хранившаяся раньше, как известно, в библиотеке Института марксизма-ленинизма, появились и другие материалы (из того же источника). Не за них ли Клоостерман платил деньги? Именно такой вопрос так же невольно, как и другие, возникает в голове…
Горелов за систематические кражи книг получил шесть лет лишения свободы. <…> Попав в тюрьму, Горелов решился на поступок, который его подельники посчитали, мягко говоря, странным – он загорелся идеей вернуть украденные книги государству. Более того, в заточении написал дневник, который впоследствии издал – в нем он рассказал, как все происходило. Естественно, рассказал и о своих друзьях-соучастниках. Когда он вышел на свободу, то стал по знакомым адресам искать украденные книги.
Деятельность его, естественно, очень не понравилась кое-кому, и ему попытались воткнуть палки в колеса, но, тем не менее, Горелову удалось найти и вернуть в библиотеку примерно триста книг…
Как-то по телевидению прошёл фильм «Книжный вор». Главная роль в этом фильме была отведена Горелову – дескать, он украл больше всего книг, но эта позиция, честно говоря, ошибочная. Книги – самые ценные издания, раритеты, являющиеся национальным достоянием, – воровали люди, занимавшие, повторюсь, куда более высокое положение на социальной лесенке, чем Горелов... Это была целая мафия, очень высоко поставленная. А рядовые воры типа Горелова – это мелочь, тьфу!
Тюремный срок получил один лишь Горелов – шесть лет лишения свободы. Он все взял на себя, никого не выдал, ни единого человека. Мог сесть на пятнадцать лет, но сел на шесть. Часть ценнейшей коллекции общественно-политической библиотеки, как сейчас уже известно, была вывезена в Израиль.
Дело дошло до того, что на нынешний день уже невозможно точно определить, какое книжное имущество досталось общественно-публичной библиотеке от библиотеки Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Например, бесследно исчез акт инвентаризации, датированный 1989 годом… Карточки же, к которым имеют доступ читатели, приведены в соответствие с тем книжным фондом, который сохранился на нынешний день. В общем, концов не найдешь…
Все, что исчезло из общественно-политической библиотеки, мы уже вряд ли когда вернем. И Швыдкого за это надо «благодарить», и Цветкову, и многих других, им подобных.

 

Юрий СКУРАТОВ