slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

Михаил Делягин "Сможем ли мы избежать распада России?"

Известный русский эксперт-экономист, д.э.н., академик РАЕН, директор Института проблем глобализации Михаил Делягин представил 21 апреля в московском независимом пресс-центре свою новую книгу «МИР НАИЗНАНКУ. Чем закончится экономический кризис для России?» («Коммерсантъ»-«Эксмо»), написанную в соавторстве с Вячеславом Шеяновым. 

  — Книга описывает глобальный кризис и основные тенденции, которые его сопровождают в мире, — говорит Михаил Делягин. — С одной стороны, это глобальный кризис, а с другой — это кризис российский, который принципиально отличается от мирового и, соответственно, вносит в нашу жизнь предсказуемую, но крайне неприятную специфику.
  На самом деле формулировка «глобальный кризис» очень неточна, она нас отвлекает, потому что сейчас разворачивается целый ряд взаимосвязанных кризисов. И на самом деле это не кризис. Это переход человечества в качественно новое состояние. Какое — не понятно, потому что переход будет достаточно долгим и сложным.
  Тут товарищ Кудрин сказал о пятидесяти годах, в течение которых России вряд ли стоит ожидать повторения благостной конъюнктуры последнего десятилетия. Ему явно не дают покоя лавры Моисея, который, как известно, водил евреев по пустыне сорок лет. Поэтому товарищ Кудрин собирается нас водить 50 лет. Но если понимать 50 лет не как цифру, а как метафору, то она верна, ибо кризис будет долгим, и мы не знаем, чем он кончится. Не знаем, каким будет образ современного человечества. Потому что это именно переход в новое состояние. В силу отраслевого характера знания все специалисты различных направлений, различных профессий описывают разные аспекты этого кризиса — локальные и частичные, в то время как этот кризис является всеобъемлющим. И мы в своей книге попытались описать хотя бы основные направления перехода к новому состоянию человечества.
  Нам более важно знать, что происходит в России, а здесь, к сожалению, всё более прогнозируемо. Поскольку мы описываем кризис, о котором в этой аудитории говорилось не раз и не два, и не только мной, то позволю себе процитировать то, о чём в этой аудитории ещё не говорилось. Потому что статистика, которую я процитирую, появилась буквально вчера, и статистика эта довольно скверная.
  Индекс промышленного производства сократился в марте на 13,7 процента. Грузоперевозки железнодорожного транспорта упали на 21 процент, что весьма существенно.
  Инвестиции в основной капитал сократились на 15,4 процента. Это тоже очень много.
  То, что темпы падения стабилизировались и не растут дальше, не должно никого обманывать. Потому что мы видим крайне болезненное нарастание проблем в социальной сфере. Наш любимый Росстат даже изменил формат предоставления статистических данных для того, чтобы не слишком сильно пугать людей. Потому что в марте безработными стали 700 тысяч человек. Это максимум за всё время развертывания кризиса. Очень нехорошая тенденция, которая показывает, что начался сброс рабочей силы. До этого рекорд был поставлен в декабре прошлого года – 513 тысяч человек. На сегодняшний день безработица составляет 7,1 миллиона человек — это девять с половиной процентов от трудоспособного населения. По этому показателю мы опережаем США на один процент.
  Причём число безработных будет нарастать. Все прогнозы о том, что безработица останется в пределах 9—10 миллионов человек и дальше не будет расти, скорее всего не соответствуют действительности. Это понятно уже сейчас.
  С другой стороны, мы наблюдаем проедание оборотных средств во всём реальном секторе экономики, видим сокращение ликвидности банковской системы. И как только оборотные средства проедят, а ликвидность упадёт до опасного минимума, настанет период роста неденежных расчётов, после чего начнётся новый виток спада. Государство будет заливать этот спад деньгами и будет делать это, как водится, без финансового контроля, просто в силу коррупционного характера механизма принятия решений. Половина денег будет попадать на валютный рынок, пойдёт ускоренное размывание международных резервов страны и, соответственно, к концу следующего года нас ожидает обвальная девальвация.
  Главная тема нашей книги: что будет дальше?
  Понятно, что обвальная девальвация – это дестабилизация, дезорганизация, системный кризис. Может быть, даже хаос. Но главный вопрос: что будет потом? Рассмотрев довольно большое количество вариантов, мы выяснили, что развитие самых разных исходных сценариев ведёт к двум возможным результатам. Первый – это развал России, исчезновение российской цивилизации. Вероятность этого небольшая, но ощутимая — 30—35 процентов. Вероятность вторая – авторитарная модернизация. Это 65—70 процентов, хотя я ориентируюсь на 65, т.е. на две трети.
  Варианты демократии «смарт раш», как любят говорить наши уважаемые либералы, с одной стороны, и жуткой националистической диктатуры, с другой стороны, не просматриваются. Это варианты либо теоретически невозможны, либо с настолько короткой перспективой, что не могут длиться сколь-нибудь заметное время.
  Хорошая новость в том, что наиболее вероятное развитие событий – это модернизация, пусть даже и авторитарная. Люди, которые придут к власти в нашей стране, будут смертельно напуганы хаосом, смертельно напуганы системным кризисом, и из этого страха будет рождаться некоторая ответственность перед обществом. Этой ответственности будет достаточно для проведения рациональной, разумной социально-экономической политики, а большой беспорядок в мире будет позволять проводить эту политику в жизнь. И эта политика потихонечку будет способствовать восстановлению роста благосостояния, потихонечку приведёт страну к формированию демократии. Путь этот крайне неприятный, очень долгий, скорее южнокорейский, чем западноевропейский, но он представляется нам реальным. Системный кризис и его формат, к сожалению, подсчёту не поддаются, но вероятность разрушительных конфликтов, вероятность революций невелика в силу большой усталости нашего общества. Здесь как раз наша слабость обеспечивает нам относительную устойчивость. Эволюция пойдёт путём внутриэлитной борьбы, достаточно жестокой, использующей общественный протест в качестве пушечного мяса истории, но не доводящей дело до революции и, тем более, гражданской войны.
  То есть в целом прогноз представляется мне оптимистичным. Но чтобы этот оптимистичный прогноз с вероятностью до двух третей реализовался, а негативный прогноз с вероятностью в одну треть, наоборот, не реализовался, всем нам придётся очень постараться. Потому что в условиях кризиса, при наличии многих точек бифуркации даже ультра-слабое воздействие может стать решающим. В переводе на русский язык это означает, что никто не знает, чьё воздействие станет решающим. Даже относительно небольшая группа людей, даже далекая от центра принятия политических решений, может оказать решающее воздействие на дальнейшее развитие нашей страны, может направить её по тому или иному пути. Поэтому нам нужно готовиться, нужно учиться, нужно организовываться — просто для того, чтобы не повторился 1991 год. Тогда возникла возможность исторического творчества масс — и народ радостно покончил жизнь самоубийством. Предпосылки для того, чтобы этого больше никогда не повторилось, есть.
 
  Вопрос газеты «Слово»:
  — Вы считаете, что на две трети повторение 91-го года невозможно, но на одну треть такая возможность сохраняется. Последние две недели СМИ живо обсуждают некие жесты президента Медведева в сторону либеральных кругов, что, в свою очередь, порождает у последних надежды на возвращение во властные элиты. Некоторые начинают проводить даже робкие аналогии в этих либеральных шажочках Медведева с первыми шагами Горбачёва на посту Генсека КПСС. Возможно ли в свете начавшейся борьбы элит резкая смена вектора в политическом развитии России?
  — Смена вектора в ближайшее время невозможна, но борьба элит будет нарастать. Это не совсем горбачёвская ситуация, потому что у Горбачёва была вся полнота власти и реальной, и формальной. Другое дело, что он не сумел ею воспользоваться или, скорее, не захотел. Сейчас полноты власти у очень нового президента нашей страны нет. Он её наращивает. Вероятность повторения ситуации 91-го есть, она, как я говорил, составляет 30—35 процентов, что очень неприятно. Но в конце восьмидесятых — начале девяностых были факторы, которые разваливали страну. Сейчас их нет.
  Во-первых, тогда был совсем другой сепаратизм. Нет ничего приятнее для сторонников сильной централизованной власти, чем зрелище сепаратистов, стоящих в очереди в кассу Минфина. Это не те сепаратисты, которые являются угрозой. По крайней мере, пока окошко кассы не закроется.
  Во-вторых, нет внешнего влияния. В 1987—1989 годах, когда Советский Союз был противником Запада и в первую очередь США, предпринимались огромные усилия для того, чтобы активизировать все сепаратистские движения, зарядить всех, кто может хоть что-то развалить. Сейчас, поскольку мы являемся окраиной Европы, окраиной Китая, окраиной арабского мира, по большому счёту совокупность окраин почти никому не нужна. Падение цен на нефть очень сильно ослабило истерические вопли, которые звучали с 96-года, о том, что Сибирь должна быть под международным протекторатом. Сторонникам этой идеи успели объяснить, что если Сибирь не будет частью России, то в ней не останется ни одной американской фирмы, даже «Макдоналдсов». Потому что там будут одни китайцы. Это второй фактор, который сильно работал тогда и которого нет сейчас.
  А третий фактор – это спецслужбы. Я думаю, стоит написать историю девяностых годов «Как это было на самом деле». Потому что у нас бытуют самые дикие представления о том времени. Кто-то искренне считает, что КГБ почему-то боролся за сохранение целостности Советского Союза. Наши спецслужбы сознательно форсировали национально-демократические движения вплоть до сепаратизма с тем, чтобы, расшатав конструкцию, дискредитировать Коммунистическую партию, обнажить её гнилость и неспособность что-либо делать, и освободиться от её контроля. Это был стратегический замысел, который отчасти и был реализован.
  Так что на этапе распада СССР именно спецслужбы были главным источником форсирования всех национально-демократических сил. Именно поэтому, с одной стороны, эти национальные демократии так безнаказанно и так стремительно развивались, и именно поэтому в новой ситуации, когда их привели к власти, они оказались невменяемыми, ни на что не пригодными. Достаточно вспомнить азербайджанского Эльчибея и некоторых других товарищей из Прибалтики. Про Молдавию я уже молчу.
  Вот этих трёх факторов сегодня нет. Главные субъективные факторы, которые разваливали страну, отсутствуют.
  С другой стороны, в девяностые годы никто не верил, что Советский Союз распадётся. А сейчас угроза распада России – это национальный психоз. Так что есть достаточно значимые факторы, которые поддерживают целостность страны.
  Как будут работать внешние факторы, я не знаю, потому что Обама производит впечатление американского Горбачёва, примерно с теми же результатами. Насколько будет осмысленной американская политика? Сможем ли мы балансировать на противостоянии американцев и китайцев по поводу Сибири – непонятно.
  Но пока ситуация достаточно благоприятная.

Записал Виктор ПРИТУЛА.

 
  P.S. Вопрос нашей газеты был признан лучшим среди других заданных во время пресс-конференции. «Поэтому единственный экземпляр представленной журналистам книги «МИР НАИЗНАНКУ. Чем закончится экономический кризис для России?», — объявил Михаил Делягин, — вручается обозревателю славной газеты «Слово».

 

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: