slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

Кризис: о настоящем и будущем

  С начала апреля, т.е. после встречи «большой двадцатки» в Лондоне, началась странная новая фаза в развитии мирового кризиса. Многие ожидали, что после Лондона развернётся новый бурный всплеск  антикризисной активности государств.  Вместо этого, наоборот,  наблюдается полоса пассивности, как будто нет ни кризиса, ни его углубления. 

  Между тем, как показывает статистика, спад производства продолжается с неослабевающей силой, а кризис в банковской сфере не затихает. В самом деле, падение валового продукта в США в первом квартале буквально повторило темп последнего квартала прошлого года, составив 6,1 процента в годовом исчислении. Точно такое же падение наблюдалось в Германии и ещё большее в Японии – 8 процентов. Таким образом, три крупнейших мировых производителя промышленной продукции продолжали катиться под откос.
  В том же духе, если не хуже, развивались события в России. Здесь в январе промышленное производство сократилось на 16 процентов по сравнению с тем же месяцем прошлого года, в феврале — на 13 процентов, в марте — на 13,7 процента. Пришлось поправить и официозный прогноз Министерства экономического развития. Теперь оно прогнозирует на весь год сокращение ВВП на 6 процентов (вместо прежнего прогноза 3,5 процента) и сокращение на 9,5 процента промышленного производства. Это серьёзная поправка, и сделана она была вопреки первоначальным возражениям премьер-министра. Но и этот прогноз может реализоваться только в том случае, если производство в оставшуюся часть года будет падать вдвое медленнее, чем в первом квартале. Условие достаточно жёсткое.
 
ПОЧЕМУ ПАССИВНО ГОСУДАРСТВО?
 
  Казалось бы, всё это подходящий объективный фон для активизации антикризисной активности государства. Между тем и на Западе, и у нас не только не принимается новых экстренных мер, но не проводятся в жизнь уже принятые в недавнем прошлом программы стимулирования производства. Например, в американских СМИ в апреле и мае тщетно было искать сообщения о начале действия знаменитого плана Обамы, на который ещё в феврале было ассигновано почти 800 миллиардов долларов в федеральном бюджете. Создаётся впечатление, что о широковещательно разрекламированном плане забыли все, даже сама администрация президента.
   Вместо этого продолжали обсуждать, субсидировать ли банки, впрочем, без больших новых затрат на эти цели. Банкам удалось отстоять право назначать высокие бонусы своим менеджерам вопреки прямому запрещению Белого дома. Государство по-прежнему отказывается поддерживать автомобильные концерны, фактически согласившись на формальное банкротство «Крайслера» и на не вполне вразумительный план его слияния с итальянской корпорацией «Фиат».
  В Европе наблюдалась схожая картина с той только разницей, что здесь и раньше отношение элиты к кейнсианским схемам фискального стимулирования агрегатного спроса было достаточно прохладным. Еврозона по-прежнему обходится без макросхем типа плана Обамы.
  В России пассивная фаза стартовала раньше, чем на Западе – уже с начала февраля. Когда официальные валютные резервы сократились до 390 миллиардов долларов, т.е. на 200 миллиардов за полгода, правительство спохватилось и решило прекратить дальнейшую утечку резервов. Это удалось сделать в значительной мере благодаря приостановке финансового субсидирования банков и олигархических групп, чем оно активно занималось до того. Расчёт сделан на то, чтобы растянуть оставшиеся резервы на два года, и тогда их вместе со средствами резервного (бывшего стабилизационного) фонда хватит на покрытие федерального дефицита, намеченного на 2009—2010 годы. Расчёт арифметически верный, но предполагающий практически полный отказ от фискального стимулирования экономики.
  Шаг довольно рискованный в социально-политическом плане, т.к. игнорирует последствия, связанные с ростом безработицы и массового падения реальных доходов населения. Правительство заверяет, что все социальные обещания будут выполнены, но увольнения продолжаются независимо от пожеланий правительства, а реальные доходы падают из-за инфляции, над которой правительство не властно.
   Схожесть общих темпов падения производства в России и странах Запада может составить ложное впечатление об одинаковости их социальных условий. Между тем в нашей стране они значительно хуже. Начать с того, что исходный уровень реальной заработной платы в России значительно ниже. Далее, система пособий по безработице складывалась на Западе десятилетиями, тогда как у нас она возникает впервые и практически заново. И по охвату нуждающихся, и по размеру пособий она существенно уступает зарубежным образцам. Пособия получают только зарегистрированные безработные, а они составляют втрое меньше общего числа – 2,2 миллиона из шести. Максимальная величина пособия с началом кризиса повышена до 4970 рублей в месяц, что составляет всего треть средней заработной платы по экономике. На Западе зарегистрированные безработные составляют большинство потерявших работу, а пособия обычно доходят до 50—75 процентов последней зарплаты. Ясно, что при прочих равных условиях российскому безработному приходится много труднее, чем западному.
   Ясно и то, что в ближайшее время эта ситуация не улучшится, а скорее будет становиться тяжелее. Судя по всему, правительство не рассчитывает на выход из кризиса своими силами, а тем более в короткие сроки. Появились намёки, что власти всерьёз надеются перевести значительную часть населения на потребление продукции собственных огородов. Это что-то вроде возврата к голодным военным временам в новых капиталистических условиях.
  Обойдётся ли всё это без серьёзных социальных потрясений, сказать уверенно нельзя. На Западе уже строят на этот счёт сценарии, включающие массовые выступления и смену руководителей государства. Заметим, что недавние столкновения и беспорядки на майских праздниках на Западе подобных прогнозов не рождают, так как охватывают маргинальный круг участников, которых правящие круги умеют контролировать.
 
В ПОИСКАХ ТОЧКИ ПЕРЕЛОМА
 
  Конечно, каждый периодический кризис преодолевается не столько внешним вмешательством, сколько силой внутреннего циклического механизма. Наступает переломный момент, когда упавшее товарное предложение сравнивается или становится меньше упавшего спроса, и тогда рыночные силы приводят в действие повышательную динамику производства. Активную роль в этом процессе играют цены. Чем ниже цены предложения, тем быстрее наступает точка критического перелома.
  Однако конкретный механизм кризисного приспособления отличается в зависимости от страны, отрасли, структуры рынка. Решающим является фактор монополизации, способность производителя реально контролировать рынок своей продукции. Причём важна именно фактическая степень монополизации.
  Например, формально на мировом рынке нефти действует картель экспортирующих стран, доля которого в совокупном экспорте жидкого топлива довольно велика. В какие-то моменты ему удавалось навязывать импортёрам высокие цены. Так было в 70-х годах прошлого столетия, когда это способствовало углублению экономического кризиса в индустриальных и развивающихся странах. Однако с тех пор дисциплина внутри картеля ослабла, что негативно отразилось на эффективности. Выросла доля экспортёров, не входящих в картель и предпочитающих действовать самостоятельно, причём иногда вопреки собственным интересам.
  Кроме того, влияние картеля ослаблено противодействующей политикой импортирующих стран, действиями международных нефтяных концернов и резко усилившейся финансовой спекуляцией на мировых нефтяных биржах. В итоге колебания нефтяных цен в последние годы стали более резкими и непредсказуемыми.
  Для России именно цена нефти является важнейшим кризисным индикатором, поскольку от неё зависит стоимость более половины нашего экспорта, значительная часть валютных доходов и поступлений федерального бюджета. От каждого повышения мировой цены нефти на 10 долларов за баррель экономика, платёжный баланс и бюджет выигрывают дополнительно 15 миллиардов долларов, а от понижения цены столько же проигрывают. Сегодня при цене больше 50 долларов мы в состоянии поддерживать небольшой актив в платёжном балансе, не допускать при жёсткой бюджетной политике утечки валютных резервов, но всё же мириться с бюджетным дефицитом. При цене 70 долларов можно было бы, вероятно, закрыть дефицит бюджета, а при более высокой цене начать более активную политику восстановления экономики. К сожалению, мировая цена от нас практически не зависит, и нам приходится целиком полагаться на судьбы мировой экономики.
  Аналогичные соображения касаются и цен на металлы, от которых в немалой степени зависит наша чёрная и цветная металлургия. Мало того, здесь приходится ждать восстановления нормального спроса, что возможно только с преодолением кризиса в реальной экономике за рубежом.
  Совсем иная ситуация складывается в индустриальных центрах мира. Низкие цены топлива и металлов скорее выгодны этим странам. Кризисные удары в сфере материального производства приходятся главным образом на готовую продукцию – как товаров личного потребления, прежде всего длительного пользования (на 30—40 процентов), так и производственное машиностроение (на 40—50 процентов). Всё это высоко монополизированные отрасли, где олигополии успешно контролируют рынки. Их стратегия в кризисе такова: сокращать производство до низшей точки спроса, и даже больше, распродавая запасы нереализованной продукции и удерживая цены на уровне, близком к докризисному. При этом резко сокращаются производственные расходы, в массовом порядке увольняется рабочая сила, сводятся к минимуму расходы на капитальные инвестиции, исследования и конструкторские разработки. При этом характерно, что в США в первом квартале текущего года весь валовой продукт упал на 6,1 процента, а производственные капиталовложения — на 39 процентов. Компании мало что тратили на текущее производство и почти ничего на развитие.
  Отличительная особенность этой тактики в том, что производители почти не прибегают к снижению цен для ускоренного рассасывания запасов и практически не пользуются этим методом конкурентной борьбы. Войны цен, сотрясавшие кризисы столетней давности, отошли в прошлое и стали достоянием исторических описаний.
  Правда, в начале нынешнего кризиса в американской печати промелькнули опасения, что поднимется буря дефляции, развязанная обвалом топливных и сырьевых цен летом и осенью прошлого года. Но, во-первых, обвал этот скоро закончился, а во-вторых (что стало главным), не распространился на сферу готовых продуктов. По моему мнению, жёсткость цен – один из главных факторов, затягивающих данный кризис.
  Та же тенденция, но только в ещё более негативной форме стагфляции, проявляется в России. Здесь цены готовых изделий не только стагнируют, как на Западе, но даже растут. Это касается и розничных цен, хотя объективных оснований для того нет ни в денежном обращении, ни в реальном потребительском спросе. Единственная причина – желание производителей и посредников получить компенсацию за кризисное сокращение физических объёмов продаж.
  Волну стагфляции подстёгивает и продолжающийся рост цен на продукцию естественных монополий. Такая политика государства подверглась критике в Госдуме за её несовместимость с антикризисными декларациями правительства. Но премьер-министр эту критику решительно отверг, причём, на наш взгляд, безосновательно. Ведь губительная роль стагфляции не может не быть ему не ясна.
 
 ВЫХОД ИЗ КРИЗИСА ИЛИ ВТОРАЯ ВОЛНА?
 
  Из всех мировых регионов только один Китай сохранил способность к дальнейшему самостоятельному росту. В текущем году его валовой продукт предположительно прирастёт не менее чем на 5 процентов. Это прекрасное доказательство преимуществ китайского пути развития, но недостаточное, чтобы помочь вытянуть другие регионы из кризиса. Таким спасительным локомотивом в глобальном масштабе китайская экономика ещё не стала.
  Поэтому главные надежды большинство возлагает на восстановление США, роль которых в мировом производстве, всемирной торговле и движении капитала наиболее велика. Американский рынок самый объёмистый в мире и служит поддержкой для продукции многих стран. Когда он сокращается, у них падает производство. За последние полгода американский импорт упал на 45 процентов. Пока он не начнёт восстанавливаться, кризис в других странах скорее всего будет продолжаться. Таким образом, судьба всего мирового кризиса в решающей степени зависит от его хода в США.
 
КАКОВЫ ПРОГНОЗЫ
НА ЭТОТ СЧЁТ?
 
  Когда же наступит конец кризиса? Эта тема больше всего занимает экономистов и политиков во всём мире, не говоря уже о бизнесменах и простых обывателях. Уверенного ответа на этот вопрос нет пока ни у кого. Основную группу мнений можно разделить на три части: оптимистов – тех, кто считает выход возможным уже до конца нынешнего года, пессимистов, по мнению которых кризис затянется ещё на год, и, наконец, суперпессимистов, утверждающих, будто грядёт вторая волна кризиса, которая затянет новую великую депрессию на несколько лет.
  Оптимисты рыщут среди текущих показателей, стараясь отыскать среди них признаки замедления спада. Например, они указывают на недавно опубликованные данные о потере 650 тысяч рабочих мест в США в апреле по сравнению с 790 тысячами в начале года как свидетельство того, что кризис идёт на убыль. Другие видят проблески надежды в некотором повышении биржевого индекса Доу-Джонса или в улучшении отчётных данных за текущий квартал отдельных банков. Но даже самые завзятые оптимисты вынуждены констатировать, что не могут твёрдо сказать, откуда именно может прийти общее улучшение.
  Отсюда один шаг до преобладающего в США пессимизма. Тем более, что здесь царит глубокая обеспокоенность состоянием банковской сферы. Министерство финансов только что предало гласности итоги специального обследования 19 крупнейших банков. Эта проверка обнаружила, что как минимум половина из них не смогла бы выдержать даже малейшего ухудшения ситуации и нуждается в срочном вливании 75 миллиардов долларов государственного капитала.
  В некоторых случаях доля государства может вырасти до контрольной величины, что банкиров не радует, ибо грозит утратой самостоятельности.
  Банки подверглись также проверке на предмет их операций с так называемыми производными – наиболее опасными видами финансовых спекуляций. Пока вскрылись лишь мелкие злоупотребления, но банки боятся развёрнутого контроля государства и активно этому противятся. Именно в возобновлении таких афёр экономисты усматривают опасность возникновения второй волны финансового кризиса. Меньше всего экономисты углубляются в динамику реального сектора, а между тем там уже сегодня видны некоторые предпосылки восстановления.
Таблица 1.     Динамика валового продукта США
             в % к предыдущему кварталу
    4 квартал    1 квартал
    2008-го    2009-го    ВВП в целом    -6,3    -6,1    
Личное потребление    -4,3    +2,2    
В том числе предметы
кратковременного пользования    -9,4    +1,3    
В том числе предметы
длительного пользования    -22,4    +9,4    
Производственные
капитальные инвестиции    -21,7    -37,9    
В том числе в производственные
здания и сооружения    -9,4    -44,2    
В том числе в производственное
оборудование, включая
программное обеспечение    -28,1    -33,8    
Инвестиции в жилищное стр-во    -22,8    -38,1    
Экспорт товаров и услуг    -23,6    -30,1    
Импорт товаров и услуг    -17,5    -34,1    
Государственное потребление    +7    -4    
В том числе гражд. расходы    -15,3    1,3    


 
  Как видно из таблицы, больше всего за последние полгода упали три подсектора: жилищное строительство, производственные инвестиции и потребительские товары длительного пользования. Производственные инвестиции за два последних квартала упали на 51,6%. В том числе инвестиции в оборудование и программное обеспечение упали на 52,4%. С жилищного сектора вкупе с ипотечным кризисом всё, собственно, и началось. Падение здесь продолжается уже три года. По всем признакам оно не скоро кончится. Сдерживают абсолютное перепроизводство жилищ и неурегулированное критическое состояние ипотечного кредита. По словам известного экономиста, лауреата Нобелевской премии Роберта Солоу, построено на 2-3 миллиона больше жилищ, чем мог принять рынок. Сектор этот, видимо, застрял надолго.
  Несколько другая ситуация складывается в потребительских товарах длительного пользования. Интересно, что потребление товаров длительного пользования сначала сократилось до 78%, но в первом квартале 2009 года выросло до 85% уровня третьего квартала 2008 года. Сводки о тяжёлом положении автомобильных концернов и грядущем банкротстве «Крайслера» оставляют впечатление глубокой депрессии, из которой нет скорого выхода. Между тем данные таблицы вносят коррективы в такое общее представление. Оказывается, наибольшее падение в товарах длительного пользования произошло в конце прошлого года – на 22,4 процента, но в первом квартале нынешнего года оно сменилось ростом на 9,4 процента. Это временное улучшение не было замечено в деловой прессе, т.к. сектор далёк от восстановления докризисного показателя. И всё же оно показывает, что возможности оживления потребительского спроса имеются даже в самый разгар кризиса. Станет ли временное улучшение более постоянным, зависит от состояния потребительского кредита, а также от того, как быстро начнут действовать налоговые послабления, предусмотренные планом Обамы. К осени может проявиться и такой циклический фактор, как сравнительная изношенность старого парка автомашин и других основных фондов домашнего хозяйства.
  Наконец, поражает резкое сокращение производственных капиталовложений как в новое оборудование, так и в здания и сооружения. В обоих случаях они за полгода упали наполовину, т.е. на 52,4 и 49,5 процента соответственно.
  Почему это важно? Валовые производственные капвложения состоят из двух частей: возмещение выбытия изношенного основного капитала и капитальных инвестиций в новый капитал, что ведёт к его приросту и обновлению. В США эти части в обычные времена приблизительно равны. Если они сократились больше чем на половину, то это значит, что они упали ниже уровня, необходимого для поддержания основного капитала. В результате основной капитал проедается и накапливаются излишние, не используемые амортизационные отчисления. Если этот процесс продолжается достаточно долго, например несколько кварталов, циклический механизм автоматически переключится на рост капвложений, а это поведёт к общему циклическому оживлению и подъёму.
  Когда план Обамы включится хотя бы на среднюю силу, это только поможет процессу восстановления. Если не будет очередного финансового срыва, выход из кризиса может начаться уже в конце 2009 года. Впрочем, как подчеркивает Роберт Солоу, без разрешения вопроса о регулировании финансового сектора вряд ли следует ожидать подъёма материального производства.
   США, пожалуй, единственный крупный мировой регион, в котором циклический подъём может начаться под влиянием внутренних факторов. В Еврозоне и Японии решающую роль будет играть оживление мировой торговли, а оно зависит от подъёма в США. Что касается России, то здесь положение ещё сложнее.
  Одним из главных факторов для нас будет мировая цена на нефть, но не только. Не менее важно, как доход от экспорта топлива и металлов распределяется между государством и частными компаниями. Чем больше валютной выручки поступает в бюджет, тем меньше его дефицит и тем скорее можно будет возобновить долгосрочную программу вложений в инфраструктуру, приостановленную с началом кризиса.
  Заметим, что это не тот путь восстановления, на который больше всего рассчитывает российский олигархический капитал. Для него главное — поскорее получить доступ к кредитам западных банков, которых они лишились после обвала фондовых бирж, что обесценило рыночную стоимость наших концернов. Чтобы устранить это препятствие, надо дождаться возобновления того биржевого бума, который предшествовал кризису. Но ждать этого придётся достаточно долго, и случится такой бум отнюдь не в начале общего восстановления.
  Главное же состоит в том, что частный капитал в России не стал двигателем технического прогресса и кризис не придал ему больше сил. Скорее наоборот, ещё больше ослабил, усугубив зависимость от спекулятивного иностранного капитала. Надеяться на то, что олигархический капитал избавит страну от кризиса, было бы наивно. Надежда эта сопряжена с непредсказуемыми социальными последствиями. Единственная возможность самостоятельного выхода связана с решительной активизацией государственной программы инноваций и инвестиций в инфраструктуру. Правительство должно постепенно отказываться от политики пассивного ожидания и твёрдо становиться на новый путь активного обновления.

 
Амстердам.
Станислав МЕНЬШИКОВ
 

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: