slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

к 100-летию ВЛКСМ. Ольга Берггольц из блокадного Ленинграда 29 октября 1943 года

Наш комсомол
«Сегодня хороший день, товарищи, – день рождения комсомола.
Двадцать пять лет, целые четверть века стукнуло нашему комсомолу – моему и вашему комсомолу! Я ревниво не хочу уступать этот праздник только той молодёжи, которая состоит в комсомоле сейчас. Нет, это не только её праздник – это наш праздник, общий, праздник всего народа. Потому что – ну кто же из нас, товарищи, не был в комсомоле? Если крикнуть сейчас: «Воспитанники комсомола, встаньте!» – встанут миллионы людей, и кого только среди них не будет: будут боевые генералы, матери больших семейств, известнейшие изобретатели, директора, артисты, рядовые бойцы… Иные расстались с комсомольским билетом уже давно, другие – как, например, я и мои сверстники – недавно, года два-три назад.
Япрошу извинить меня за это хвастовство, но именно сегодня мне очень хочется похвастаться, что я недавно была в комсомоле. Не будем скрывать, что многие из нас, бывших комсомольцев, стали не в переносном, а в буквальном смысле слова старыми комсомольцами, то есть седыми, почтенными людьми, отцами и матерями взрослых детей, а некоторые, может быть, даже уже и… дедушками и бабушками. Ну, внуки у них, наверное, ещё маленькие, но всё же… Ничего не поделаешь, товарищи старые комсомольцы, как уже установлено – время идёт…
И всё-таки праздник комсомола, его юбилей – это и наш праздник. Мы сдали свои комсомольские билеты, мы стали совсем зрелыми и взрослыми людьми, а наша молодость, наша комсомольская пылкая молодость осталась с нами, в нас. Да, да, я говорю правильно. Я имею в виду молодость как нечто неистребимо комсомольское, то, что называют обычно «комсомольской закваской». И она-то осталась в нас, во всех бывших комсомольцах. Эта чудесная закваска бродит в нас, не даёт нам стареть душой, и вот потому-то мы сегодня не вспоминаем молодость, а празднуем её вместе со всеми сегодняшними комсомольцами.
У нас нет никакой старческой зависти к нашей молодежи, никакого разрыва с ней, никакого непонимания, как то обычно было между отцами и детьми раньше, хотя сегодняшняя молодёжь во многом не похожа на нас.
У нас всё время, все двадцать пять лет, один путь, одни идеалы. И именно поэтому завоевания и победы комсомола близки нам как свои собственные, и ощущение, что комсомол – наша организация, не покидало нас никогда и никогда не оставляло чувство заботы и иногда даже тревоги за судьбы и пути комсомольской организации.
Так, незадолго до войны мне, как и многим из вас, казалось, что нынешние комсомольцы слишком просто относятся к комсомолу, к своему членству в нём… Очень уж легко доставался им наш комсомол по сравнению со старшим поколением комсомольцев – эпохи Гражданской войны – и даже нами – комсомольцами первой пятилетки. Очень уж просто и беззаботно жили наши предвоенные комсомольцы. Страна, уверенно идущая к богатству, с материнской, подчас чрезмерной щедростью баловала своих детей и юношество: всё так и плыло им в руки – и образование, общее и профессиональное, и заработки, и широчайший выбор работы и искусства, дворцы, стадионы, театры, великолепный отдых – да, всё, всё! Это было отлично, но в этом таилась и некоторая опасность, что юношество наше изнежится, и в жестокий час испытаний эта изнеженность даст знать о себе.
Но когда наступила война, когда встал вопрос о жизни и смерти народа – с облика комсомола быстро исчез налёт «довоенного» благодушия, кажущейся беспечности. И юноши, и девушки, носящие звание члена Коммунистического союза молодёжи, проявили себя так, что мы имеем право гордиться ими перед лицом всего мира. И особенно имеем право гордиться ими мы – все бывшие комсомольцы. В тягчайшей и справедливейшей войне нашей комсомол не только не посрамил знамён, переданных ему всеми предшествующими поколениями комсомольцев, не только не растерял славных традиций, но покрыл комсомольские знамена новой нетленной славой, умножил прекрасные комсомольские традиции.
Незабвенен облик комсомольцев эпохи Гражданской войны, облик комсомольцев – строителей пятилеток. Все эти поколения делали свои вклады в общий облик и понятие «комсомолец», все они оставили свою долю вечной молодости – «комсомольской закваски», но, мне кажется, не было ещё вклада более крупного и ценного, чем тот, который сделали комсомольцы в дни Великой Отечественной войны. В кровавых боях, на грани жизни и смерти, в тяжком, порой почти непосильном для молодых труде, в жгучих раздумьях возникают черты нового человека в наших комсомольцах, до сияния кристаллизуясь и концентрируясь в отдельных лучших людях комсомола.
Комсомольцы за время войны дали десятки имён, которые стали драгоценными для всего народа, имен, произнося которые, мы как бы называем ими лучшие человеческие свойства. Мы произносим коротенькое имя Зоя – и оно звучит для нас как «Верность». Мы говорим: Полина Догадаева – и имя комсомолки, создавшей первый бытовой отряд в страждущем зимой сорок первого года Ленинграде, звучит для нас как символ воинствующего милосердия и великодушия.
Мы говорим: Александр Матросов – и имя комсомольца, закрывшего своей грудью амбразуру вражеского дзота, звучит для нас как «Самопожертвование»… Мы говорим: Феодосий Смолячков – и имя снайпера-истребителя равносильно понятию самой деятельной ненависти.
Преданная Родине до самопожертвования – вот какова наша молодёжь, вот каковы наши комсомольцы.
…Среди различных документов я особенно бережно храню один – письмо комсомольца-балтийца Евгения Червонного своей жене Наташе. Это предсмертное письмо. Евгений Червонный писал его, зная, что скоро погибнет. Но вы не найдёте в нем ни страха смерти, ни нот обреченности. Оно полно света и свободы. Это письмо человека, страстно любящего жизнь, оценившего её во время войны по-новому, зрело и глубоко. Он пишет: «Нам пришлось узнать правду жизни, горькую и твёрдую, раньше срока, который положен по возрасту. Но тем дороже становится жизнь. Познаёшь действительную цену её, и каждый день или час её представляется уже не мелочью». Да, он очень любил и ценил жизнь и с презрением говорил о тех, кто недостойно играет ею. И тем не менее по доброй воле он пошёл на самую опасную военную работу, имея возможность быть на менее опасной. И сделал он это потому, что, как писал, «здесь можно найти полное применение себе и принести максимум пользы». Проще – это было желание отдать всё, что имеешь.
Отдать всё, что имеешь, и отдать не потому, что так велит долг, а больше потому, что это потребность сердца – вот самая величественная, самая лучшая человеческая черта, завоеванная для людей комсомольцами Отечественной войны. Какая в этом безграничная свобода и какая богатая, щедрая, полная жизнь! Ведь самой полной жизнью живёшь именно тогда, когда с радостью свободно отдаешь всё, что имеешь, благородному общему делу. Тысячи защитников родины являются людьми грядущего. Был таким человеком и Червонный.
…Евгений очень любил свою жену Наташу. Так любил, что, заканчивая письмо, писал: «Я знаю, что тебе трудно будет смириться с мыслью об утрате своего Женьки. Но, прошу тебя, не давай никаких обетов. Постарайся быстро рассеять всё мрачное. Устраивай свою жизнь счастливо, так, чтобы могла пожить и за меня».
Он дрался, жил и умирал за жизнь, за живых людей. Он хотел, чтобы они были счастливы. Он не говорит никаких выспренних слов о бессмертии, не претендует на него, но, когда пишет жене: «Будь счастлива, поживи и за меня», он бессмертен. Для него нет смерти. Для него есть только жизнь. И он знает: если он умрёт, за него будет жить та, во имя которой он жил, дрался и умер.
Ты чувствуешь или нет, товарищ, какой прекрасный человек, рождённый в дни справедливой войны, встаёт за строками этого письма?
Вот какие они, лучшие наши комсомольцы, наш сегодняшний комсомол!
Какая честь, товарищ, что ты, и я, и миллионы наших друзей принадлежали и до сих пор душой принадлежим к такой организации, к нашему комсомолу! Какая радость, что живёт в нас, живет комсомольская закваска! Какая гордость для всех нас, для всего народа, что есть у нас наш комсомол, славное двадцатипятилетие которого всем сердцем празднуем мы сегодня! И как хорошо получилось, что этот праздник выпал на дни, когда наша армия гонит постылого врага из России!
Мы никогда, никогда, даже в самые чёрные дни не сомневались в том, что одолеем врага, что добьёмся победы. Сейчас мы уже отчётливо видим её контуры. Потому-то так торжественно отмечает весь народ, ведущий тяжелейшую битву, праздник своего комсомола, своих юных детей, которые так беззаветно отдают свою молодость достижению этой – уже недалёкой – победы.
Будет вечер – тихо и сурово
о военной юности своей
ты расскажешь
комсомольцам новым –
сыновьям и детям сыновей.
С жадностью засмотрятся ребята
на твоё солдатское лицо –
так же, как и ты смотрел когда-то
на седых будённовских бойцов.
И с прекрасной завистью, с порывом,
с тем, которым юные живут,
назовут они тебя счастливым,
сотни раз героем назовут…
И, окинув памятью ревнивой
не часы, а весь поток борьбы,
ты ответишь:
– Да, я был счастливым.
Я героем в молодости был.
Наша молодость была не длинной,
покрывалась ранней сединой.
Нашу молодость рвало на минах,
заливало таллинской волной.
Наша молодость неслась тараном –
сокрушить фашистский самолёт.
Чтоб огонь ослабить ураганный,
падала на вражий пулемёт.
Прямо сердцем дуло прикрывая,
падала, чтоб Армия прошла…
Страшная, неистовая, злая –
вот какая молодость была.
А любовь – любовь зимою адской,
той зимой, в осаде на Неве,
где невесты наши ленинградские
были не похожи на невест…
Лица их – темней свинцовой пыли…
Руки – тоньше, суше,
чем тростник…
Как мы их жалели, как любили,
как, тоскуя, пели мы о них!
Это их сердца неугасимые
нам светили в холоде, во мгле.
Не было невест ещё любимее,
не было красивей на земле!
…И под старость
юность вспоминая,
– Возвратись ко мне, – проговорю, –
возвратись ко мне опять такая,
я такую трижды повторю.
Повторю
со всем страданьем нашим,
с той зимою, с тою сединой, –
яростную, горькую, бесстрашную
молодость, крещённую войной».
 
 

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: