slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

Издатель Сапронов и его авторы

  В Центральном Доме литераторов состоялась встреча широко известных писателей России с читателями и поклонниками изящной словесности. Об истории создания  своих последних произведений, о своих творческих замыслах собравшимся рассказали Игорь Золотусский, Алексей Варламов, Михаил Кураев, Валентин Курбатов.

 

 Поэт Владимир Костров читал свои стихи.
  Вёл встречу иркутский издатель  Геннадий Сапронов, который представил новые книги этих видных художников слова, изданные его иркутским  издательством в последнее время. Роман Михаила Кураева «Похождения Кукуева», сборник повестей Алексея Варламова  «Тёплые острова в холодном море», прекрасный сборник публицистики  Игоря Золотусского «Нигилисты второй свежести», поэтический том Владимира Кострова «Дорога на Родину», несомненно, порадуют истинных ценителей высокой литературы. Подарком  к 80-летию прекрасного русского прозаика Юрия Казакова стал выпущенный Сапроновым сборник его рассказов под названием «Долгие крики».   
  Издательство Геннадия Сапронова отличают два признака: во-первых, оно издаёт качественную литературу, публикуя произведения российских писателей и поэтов первого ряда, во-вторых, выпускаемые им книги отличает высочайший уровень полиграфического исполнения. Читатели смогли в очередной раз убедиться в этом, по достоинству оценив произведения участвовавших на вечере авторов.    
  В зале присутствовали великий русский писатель Валентин Распутин, а также вдова замечательного художника слова Юрия Казакова Тамара Михайловна.  

 

Хомяков и Гоголь

   Мы хотим познакомить читателей газеты со статьей Игоря Золотусского «Хомяков и Гоголь», которая вошла в его книгу «Нигилисты второй свежести». Размышления автора помогают пролить свет на мотивы поведения нашей «либеральной культтусовки», затеявшей  позорную возню вокруг предстоящего юбилея великого русского писателя.
 
  Их могилы на Новодевичьем кладбище в Москве разделя-ет посыпанная песком дорожка. Рядом с Хомяковым и Гоголем лежат отец и сын Аксаковы, жена Хомякова, поэты Языков и Веневитинов.
  Их прах перенесли сюда из Свято-Данилова и Симонова монастырей. И как ни кощунственно это переселение, судьба посмертно соединила тех, кто был близок друг к другу, кто и в жизни и в творениях своих исповедовал одну веру.
  Гоголь и Хомяков... Тема огромная, и можно лишь конспективно охватить её.
  Достаточно взять две статьи Хомякова «Мнение иностранцев о России» и «Мнение русских об иностранцах» и книгу Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями», чтобы определить их духовное родство. Стоят рядом и их оценки злободневных событий того времени. Кстати, и во времени они так же близки: статьи Хомякова печатались в 1845 и 1846 годах, книга Гоголя вышла в 1847 году.
  Что было за время? Уже отодвинулась в глубь истории Отечественная война 1812 года. И хотя со дня её окончания минула треть века, последствия победы над Наполеоном продолжали ощущаться. Более того, к 40-м годам они стали нарастать. А в конце 40-х разразились европейские революции, которые неузнаваемо изменили лицо Европы.
  И это, конечно, тут же отразилось на отношениях России и Запада. Рухнул Тройственный (или Священный) союз, созданный Россией, Пруссией и Австрией в 1815 году и много лет являвшийся опорой мира в Европе. Историки считали его искусственным, силой навязанным Россией Европе. Саму Россию при этом называли не иначе, как «жандармом»,   подавлявшим   любые   проявления свободы.
  Уже в начале 40-х годов западная печать начала антирусскую кампанию, подготавливая обрушение послевоенного мира и устранение России из числа «мировых держав».
  Начало этой кампании положила книга маркиза де Кюстина «Россия в 1839 году», вышедшая в свет в 1843-м. Кюстин подверг в ней критике русский образ правления, личность царя и сам русский народ. Про него в его книге было сказано, что он «от мала до велика опьянён своим рабством до потери сознания».
  Имя Кюстина не раз поминается в статьях Хомякова и книге Гоголя. Но они оспаривают не только его точку зрения (как частное мнение частного лица), а стоящий за нею высокомерный взгляд Запада на русскую жизнь. Хомяков прямо пишет, что в этом взгляде мешаются чувство превосходства, ненависть и страх.
  Что же более всего пугает западного человека? Конечно, русская военная мощь. Тиранический режим, употребляющий эту мощь по своему усмотрению. И, конечно, угроза свободе Запада, угроза «правам человека».
  Эти «права» в сознании западного человека всегда стояли выше обязанностей, выше долга.
  Ещё Гоголь писал о «чудовищном накоплении прав», которые освобождают человека от любви к ближнему, от необходимости делать добро в первую очередь не себе, а другим. В статьях Хомякова мы находим согласие с этим тезисом: «Для того, чтобы сила сделалась правом, надобно, чтобы она получила границы, но не от закона внешнего, который опять-таки не что иное, как сила (как, например, завоевание), но от закона внутреннего, признанного сердцем. Этот закон есть признанная нравственная обязанность. Она, и только она даёт силам человека значение права».
  Стало быть, «...идея о праве не может разумно соединиться с идеей общества, основанного единственно на личной пользе... Личная польза имеет только значение силы, употреблённой с расчётом на барыш. Она никогда не может взойти до понятия о праве, и употребление слова право в таком обществе есть не что иное, как злоупотребление и перенесение на торговую компанию понятия, принадлежащего только нравственному обществу».
  Кажется, это написано в наши дни. Современная западная публицистика не знает другого оружия в борьбе с Россией, как «права человека». Она упирается в них, как в неизменный догмат, как в кумира, которому можно лишь поклоняться, но которого нельзя обсуждать.Хомяков и Гоголь считают, что столь благоговейное отношение к абстракции, не требующей от человека никаких жертв, ничего не порождает, кроме опасной «гордости ума», способной излечить человека от сочувствия и сострадания. Западный эгоизм, как нигде, выразился в этом поклонении «правам», освобождающим от простых человеческих чувств, от работы сердца, которая гораздо важней деятельности самовлюблённого ума.
  «Духовное  начало,   —  пишет  Хомяков,   —  не вполне проникнутое человеческой любовью, имеет свою гордость, свою исключительность». И гордыня эта — неизменное следствие любви к себе, которой, между прочим, кичится Кюстин, свысока смотрящий на опутанную предрассудками русскую жизнь.
  А «предрассудки» эти — всего-навсего старые христианские заповеди, от которых мы никуда не уйдём. А если уйдём, то придётся возвращаться обратно.
  «Строй ума у ребёнка, — замечает Хомяков, — которого первые слова были Бог, тятя, мама, — будет не таков, как у ребёнка, которого первые слова были деньги, наряд или выгода... Отец или мать, которые предаются восторгам радости при получении денег или житейских выгод, устраивают духовную жизнь своих детей иначе, чем те, которые при детях позволяют себе умиление и восторг при бескорыстном сочувствии с добром и правдой человеческою».
  У Гоголя в главе «Просвещение» находим то же: «Нелепо даже и к мыслям нашим прививать какие бы то ни было европейские идеи, покуда не окрестим их «светом Христовым». Слово «просвещение» в устах автора «Переписки» звучит так же, как у Хомякова. «Мы повторяем теперь, — говорит он, — ещё бессмысленно слово «просвещение». Даже не задумываясь над тем, откуда пришло это слово и что оно значит. Слова этого нет ни на каком языке, оно только у нас. Просветить не значит научить или наставить, или образовать, или даже осветить, но всего насквозь высветлить человека во всех его силах, а не в одном уме, пронести всю природу его сквозь какой-то очистительный огонь».
   А вот заключение Хомякова: «Просвещение не есть только свод и собрание положительных знаний: оно глубже и шире такого тесного определения. Истинное просвещение есть разумное просветление всего духовного состава в человеке».
  Диалог с Западом не может не коснуться различия восточной и западной церквей. Секуляризация католической церкви, её желание «овладеть всем миром» на земных началах (с помощью вполне осязаемой земной власти) не согласуются с принципом святости. Не авторитет властных структур (государства Ватикан), а авторитет слова Божьего — краеугольный камень влияния церкви.
  Столь же земная опора для западного человека — всемогущая наука. Но наука, говорит Хомяков, имеет дела с вещественностью и влияет лишь на вещественное. Собственно, есть две науки: «наука положительная, или простое изучение законов видимой природы, и наука догадочная, или изучение законов духа человеческого и его проявлений». «Прежде же всего надобно узнать, то есть полюбить ту жизнь, которую хотим обогатить наукою, — поясняет он. — Эта жизнь, полная силы, предания и веры, создала громаду России прежде, чем иностранная наука пришла позолотить её верхушки».
  Положительная наука, конечно, имеет отношение к «просвещению», но к той области его, где скапливаются факты. «Догадочная» её сестра идёт дальше, проникая в невидимое, пророческое, в тайну Провидения.
  Мы знаем, что эти мысли о науке разовьёт потом Достоевский, но предтечами его будут мыслители 40-х годов, в том числе Гоголь и Хомяков.
   Их спор с Западом продолжит в свою очередь Тютчев, и продолжит очень скоро, уже по завершении катастрофы, ввергнувшей Европу в эпоху революций, междоусобиц и дележа территорий, и сделает это как человек, знающий предмет изнутри, проживший в этой Европе треть жизни.

 

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: