И неотвратим конец пути…

«Гамлет» на сцене МХАТа

Но продуман распорядок действий…
…Я один. Все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить – не поле перейти.
Б. Пастернак.

Похоже, шекспировский «Гамлет» — самая популярная постановка в Москве. Представляете, одиннадцать постановок в разных театрах столицы! И каких! МХТ им. А.П. Чехова, Театр имени М.Н. Ермоловой, Театр Российской армии, Театр «У Никитских ворот», Театр наций… И везде аншлаги.

Признаюсь, вооружившись шестью постановками, я отправилась на седьмую, в театр Дорониной. Особенно привлекло меня то, что в главной роли выступал хорошо известный мне по бывшему Театру имени Н.В. Гоголя молодой актер Александр Хатников, а ставил свою версию очень интересный и смелый режиссер Валерий Белякович. Моё любопытство было удовлетворено с лихвой. Мало того, под впечатлениями я оставалась долго…
Сцена просторная и очень тёмная, если не сказать чёрная. Бутафории на сцене нет. Отдельные небольшие детали возникают на поле действия и быстро исчезают. Я точно выразилась — именно «поле спектакля». С грохотом мощного громового разрыва обширное это поле занимают множество одетых в темные костюмы людей, стремительно бегущих то вперед, то назад. Костюмы, можно сказать, безвременные, не привязанные к сугубо гамлетовской эпохе начала XVII века… Будто нарочно смазанные лица… И в этом сумасшедшем беге, кружении, взрывах музыки неожиданно возникнут те, кто «завяжет» действие гордиевым узлом: Бернардо, Марцелл, Франциско, увидевшие воочию благородно выхаживающего рядом с ними Призрака в королевском уборе.
…И снова шумная беготня по сцене, где на сей раз из толпы возникает Горацио (А. Кравчук), следом за ним, почти не отличимые друг от друга — Розенкранц и Гильденстерн (А. Карпенко и К. Зайцев), а потом уже стража приводит принца Гамлета, чтобы показать ему виденное ими чудо. То, что дружная парочка — заклятые и фальшивые предатели — внешне почти неотличимы друг от друга — метафорично. Вокруг безликая толпа, она поначалу просто нивелирует образ принца, но, наконец, Горацио приводит его к месту появления Призрака (С. Галкин). И нам ясно, что в Датском королевстве в самом деле непорядок...
Призрак величаво расхаживает по сцене, а мы уже неотрывно следим за Гамлетом (А. Хатников). Он взвинчен до предела, стремителен в движениях, в нём горит огонь мщения, и он, как никто, принимает историю гибели отца... Его лицо, подвижная пластика, горящие глаза — всё буквально заполоняет сцену, на которой под грохот грома и блеск молний в вихре пугающей музыки возникает «обстановка» для мести. И неслучайно призванные угомонить принца преступный дядя — король Клавдий и «упрятавший» в нутро огромных человеческих масс свою грязную сущность Полоний почти неразличимы, как Гильденстерн и Розенкранц. Сам Клавдий (В. Клементьев) «проявляется» потом...
Всё показано в точности по Шекспиру, и всё — по-новому. Даже текст. Например, у Гертруды (Т. Шалковская) он отдаленно похож на тот, что нам хорошо известен по переводу Пастернака. Вообще, текст словно намеренно перенесен из другого перевода (но в программке этого не указано), звучит прекрасно, хотя, на мой взгляд, порой излишне громко… Мрачный танец на балу в королевском дворце также выдержан в чёрном свете.
Помимо уже названных на краю оголенного нерва играют и другие «выделенные из толпы» — и Полоний (М. Кабанов), и Офелия (очередной шедевр Е. Коробейниковой), и Клавдий, и Первый актер (В. Ровинский). Ёмкими, лаконичными штрихами раскрываются характеры персонажей. Психологически глубже, объемнее и убедительнее (!) оказывается первый план у Хатникова. Бледноват, к сожалению, Горацио. Не хватает, пожалуй, остроты Гильденстерну и Розенкранцу. Хотя ведь, с другой стороны, и они принадлежат той же обезумевшей толпе, которая утверждает, что действительно неблагополучно в Датском королевстве…
Во всей этой адовой обстановке мы видим удивительного — не побоюсь этого слова! — Гамлета, мятущегося подобно раненой птице, которая хочет залечить свои раны сама. Честный, прямой, благородный (при внешнем, намеренном дурашестве), он резко и нелицеприятно разговаривает с матерью и с Клавдием. Он трогателен и нежен в сцене с Офелией и откровенно язвителен в сцене со своими «дружками» из университета. Им он прямо заявляет в сцене с флейтой, что «играть на ней нельзя»… На мой взгляд, очень смело и точно монолог «Быть или не быть» перенесен почти в самый конец спектакля, накануне смертельного поединка с Лаэртом (М. Дахненко). И какой Гамлет тёплый и искренний в сцене с могильщиками!
В нём, в этом Гамлете, столько нерастраченной любви! Диву даёшься, как всё это замешано в хрупком, буквально летающем по сцене юноше, который постоянно видит перед собой отца и понимает, что отступить от мести невозможно. Да, он говорит Гертруде то, что думает о её новом преступном браке. Он не смущается перед лживым Клавдием. Он будет искренне осуждать себя за нечаянную смерть Полония. Но при всех своих мстительных намерениях он остаётся несчастным, влюбленным в Офелию, в ту, единственную из всех, чистую и порядочную душу, которую встречает в Эльсиноре.
Музыка гремит вместе с громом в природе. А может, это протестует сама природа, возмущенная мечущимися на сцене безликими датчанами, и мстит им за ложь, предательство, жестокость, лукавство, притворство… За всё то, что не теряет своей актуальности и сегодня, когда нас от событий трагедии отделяют четыре с половиной века…
Гамлет, по сути, концентрирует в себе все страдания, только он ещё до разгара мести видит отца... И вместе с грустью и состраданием в сердце входит гордость за этого прекрасного и стремящегося к справедливости юношу. Финал с приходом на поле смерти норвежского принца Фортинбраса говорит нам о том, каким был принц датский и во имя чего был прожит на сцене его недолгий век Александром Хатниковым. Запомните это имя!
Что хотела бы сказать в упрек Валерию Беляковичу, который здесь и постановщик, и сценограф: излишне много, на мой взгляд, беготни по сцене, многовато оглушительных разрывов грома (трудно слушать) и ещё, быть может, стоит сильнее высвечивать лица актеров (особенно в сцене поединка)? А Гамлет, мне кажется, должен постоянно быть в луче света ещё и потому, что, позволю себе процитировать А.Н. Островского, он – подлинный! А в целом спектакль отличный…

Наталья ЛАГИНА.