«Города сдают солдаты, генералы их берут!» Часть вторая

Приближались первые в истории Украины выборы президента.
К власти рвался Леонид Кравчук, с которым я был знаком с 1988 года. Тогда он был третьим секретарем ЦК Компартии Украины, и между нами сложились добрые отношения. Каждый раз, когда он приезжал в Луцк, я приглашал его в баню узла связи дивизии, возил гостя по воинским частям, показывал стоящие на боевом дежурстве ракеты «Пионер», дежурящие за пультами боевые расчёты, казармы и вообще всю инфраструктуру ракетной части.
Во время очередного «налёта» Кравчук выступил в клубе перед представителями всех частей дивизии. Обещал, что Украина оставит на своей территории стратегические ядерные силы, что 37-я ракетная дивизия будет в ближайшее время перевооружаться «Тополями», как будет хорошо и сытно жить ракетчикам на Украине, что ни одно подразделение не будет сокращено. Мы все, в том числе и я, слушали, затаив дыхание.
Гость сумел-таки завоевать умы ракетчиков-стратегов, наших жён и детей, обеспечить крайне нужные ему голоса избирателей. А ведь предупреждал меня командующий воздушной армией, дислоцированной во Львове: Кравчук — махровый националист. Я не верил. А мой прозорливый информатор оказался прав! Вот и слетел с должности командующего сразу после выборов президента Украины.

Дальше Кравчук избавился от командующего Прикарпатским округом, а потом и командующего Киевским округом. Адмирал Касатонов боролся, как крейсер «Варяг», не отдавая ни пяди земли и моря русского Крыма.
А моя дивизия отдала девяносто пять процентов голосов за Кравчука. Для сравнения — авиационная дивизия, дислоцированная в Луцке, дала ему только сорок пять процентов, а Прикарпатский округ — всего-то сорок три процента.
После выборов я получил правительственную телеграмму, которая до сих пор хранится дома: «Спасиби за пидтримку! Президент Украины Кравчук Л.М.». Как же я «лоханулся»!
Украиной уже в те времена активно начали командовать «друзья» из-за океана.
После поездки Кравчука в США Киев провозгласил безъядерный статус. И все наши надежды на то, что дивизия сохранится, как обещал президент, разом усохли.
А между тем было приказано разработать график ускоренного расформирования дивизии. Для политика, похоже, ничто не свято!
… Когда я принял дивизию, церковь Святого Александра Невского, выстроенная ещё в XIX веке, уже была переоборудована в Музей ракетной дивизии. С начала 90-х годов началась борьба за эту церковь между Православной церковью Московского патриархата и местной автокефальной церковью.
Неужели я должен был отдать храм униатам? Нет уж — от дохлого осла уши вы получите, «товарищи» униаты. В облисполкоме, в отделе межконфессионных отношений состоялось заседание, на котором было принято решение передать храм в ведение Православной церкви Московского патриархата, с чем категорически были не согласны униаты. И началось…
Подогнали руховцев с жёлто-голубыми флагами, бандеровских недобитков с чёрно-красными флагами и заблокировали въезд на территорию дивизии. Даже пытались прорваться на территорию, в храм.
Утром, когда мы с женой (она работала в санчасти) ехали на службу, из толпы, что блокировала КПП, раздались два выстрела в сторону нашей «Волги».
Увеличив скорость, мы пролетели мимо и заехали на территорию дивизии через автопарк. А потом опять пришлось прибегать к старому, испытанному уже не раз методу силового разгона митингующих. Нескольких самых ретивых и громче всех кричащих пришлось взять «в плен» и допросить: «Кто послал? Цели и задачи?»
За участие в митингах, оказывается, платили деньги. Старшему группы — 10 рублей. Тем, кто больше всех кричал, — по пять рублей, а статистам — по три рубля. Нормальный бизнес.
Но в тот раз у них ничего не получилось.
В полках брожение среди прапорщиков после выборов президента утихло само по себе. Они поняли, что после расформирования полка придётся искать работу на гражданке в Украине или переводиться в Россию, чтобы заработать пенсию.
Но активность стали проявлять «перевёртыши» — офицеры, перешедшие служить в армию Украины.
В Ровно стояла общевойсковая армия, а при ней был полк связи. Командовал им «украинец» по фамилии Мартиросян, быстро забывший слова присяги Советскому Союзу и присягнувший Украине.
От Луцка до Ровно всего-то семьдесят километров. Ближайшая моя часть, узел связи, к Ровно был и того ближе. И вот этот украинский «гражданин» в форме полковника-связиста приезжает на дивизионный узел связи. Командир УС подумал, что это очередной проверяющий, и впустил его на территорию части без каких-либо вопросов.
Мартиросян попросил его собрать личный состав в клубе. А когда люди собрались, начал агитировать за переход в Вооружённые силы Украины. Командир части понял, что за змея к нему вползла. Всю агитацию он немедленно прекратил, выкинул гражданина Украины вместе с его машиной за КПП. И доложил мне об инциденте.
Потом этот «украинец» в погонах полковника приехал ко мне в штаб дивизии и попросил, чтобы я с ним встретился. Я послал его на известные каждому русскому человеку три буквы. Получив «отлуп», он начал действовать через власть. Меня вызвал председатель облисполкома, с которым я, как депутат Областной рады и командир дивизии, был в хороших отношениях. Он попросил меня, чтобы я организовал встречу с представителем министерства обороны Украины для разъяснения позиции МО Украины в отношении увольняемых военнослужащих.
Собрал офицеров и прапорщиков в Доме офицеров и оставил их один на один с «украинским патриотом» Мартиросяном — такое было условие предоблисполкома.
Минут через тридцать услышал топот ног в зале — да такой, что люстры закачались. Потом — свист, крики и мат. А потом я увидел бегущего со всех ног Мартиросяна.
Дивизия правильно отреагировала на визит провокатора.
Начали оперяться вновь созданные президентские структуры. Активность во всех направлениях проявляло МО Украины. Свою лепту вносило и вновь созданное СБУ (Служба безпеки Украины). Ещё до расформирования дивизии «комитетчики» (особисты КГБ) дивизии перешли под флаги Украины и не скрывали этого. Квартиры, машины, дачи у них к этому времени уже были — чего же не перейти?!
Однажды меня попросили приехать в областное управление СБУ. Звонил начальник управления, полковник, с которым мы дружили семьями. Я задумался. Зачем? Опять провокация? Предупредил начальника штаба, чтобы, если не приеду через два часа, звонил сначала командующему армией, а если он не примет мер — прямо начальнику Главного штаба РВСН. Всякое могло случиться.
Взял родной ПМ, с которым не расставался уже как минимум год, и поехал. Приехав в управление, прошёл в кабинет к начальнику. В кабинете присутствовали, кроме начальника СБУ Волынской области, ещё два полковника — один «наш», перешедший на украинскую сторону, и полковник из Киева.
Разговор сводился к одному: чтобы я, командир дивизии ракетных войск, торжественно принял присягу на верность народу Украины. Я отказался. Тон разговора стал угрожающим.
Я ещё раз сказал, что принимать присягу не буду (а представляете, какой бы был резонанс, если бы я согласился?) и уже хотел уйти.
Остановили. Пытались «купить»: мол, дадим должность в МО Украины. Станешь, как минимум, заместителем начальника Главного штаба МО Украины. Или назначим начальником Киевского Суворовского военного училища — на выбор. Квартиру 4-комнатную дадим на берегу Днепра, жену устроим на работу в Лечсанупр, дочь будет учиться в самом престижном вузе Украины — университете имени Шевченко. Только соглашайтесь. Я отказался в третий раз и вышел из кабинета.
Меня никто не остановил.
Потом вдруг министерство обороны Украины решило контролировать ход работ по расформированию. Позвонил командующий Ракетными войсками, сообщил: завтра надо встретить начальника тыла Вооружённых сил Украины и доложить ему о ходе работ.
Встречаю его на аэродроме. Выходит из Ан-24 генерал-майор, а вместе с ним заместитель командующего Винницкой 3-й Ракетной армией по тылу полковник Ковбас, который полностью и окончательно перешёл на сторону Украины.
Я встретил как положено, доложил. А генерал даже не соизволил со мной за руку поздороваться. Ничего себе! Это что же — мы враги изначально? С ним прилетело человек двадцать по разным направлениям деятельности. Началось заслушивание.
Я говорил о порядке сокращения дивизии, о проблемах — и вдруг этот генерал-майор меня прерывает. Останавливаюсь и напоминаю, что командира дивизии в Ракетных войсках не прерывает даже главнокомандующий, и если вы еще раз меня прервёте, наша делегация покинет зал. Он прервал меня ещё раз, и я скомандовал своим дивизионным начальникам служб: «Встать! На выход шагом марш! «Господа офицеры» не уважают командира дивизии Ракетных войск стратегического назначения».
Заседание продолжалось без нас. Да и слава Богу! После совещания генерал-майор пришёл ко мне в кабинет и попросил (именно попросил, а не приказал) выделить вертолёт, чтобы он слетал в Броды и там проверил ход работ. А мне подумалось, что он хотел слетать и поклониться разрушенному памятнику Бандеры. Так и оказалось. Командир полка доложил мне все подробности.

Комментарий Маммы МАММАЕВА, заместителя председателя Комитета по обороне Государственной думы 4-го созыва:
«Всё прошло, как танки по Москве!» — поют КВНщики.
А генерал, верящий, что его личный опыт ещё кому-нибудь да пригодится, описывает свои маленькие победы.
Попугал бронетранспортёром бандеровских активистов, осаждавших КПП ракетной дивизии.
Досрочно отправил в отставку прапорщиков, торопившихся пожить в независимой Украине и промывавших мозги солдатам в соответствии с заветами Степана Бандеры.
Как мог сопротивлялся принятию личным составом присяги Украине.
Много это или мало?!
Бойцов генерала Юдина никогда не готовили к бою «стенка на стенку». Они видели только учебные цели на своих мониторах.
А генерала никто никогда не учил принимать политические решения. За тем, чтобы они ни о чём подобном даже не думали, зорко следили замполит и начальник особого отдела.
В 1941 году товарищи командиры тоже робели брать на себя инициативу и действовать без приказа свыше. Но после катастрофы 1941-го всё же была победа 1945-го.
А тут без сопротивления сдались врагу и армия, и страна.
Тем не менее спасибо генералу Юдину за напоминание, что какие-то попытки уберечь страну от развала всё же были.
Но только ведь генерал не был одинок в своих настроениях.
Он утверждает, что бандеровскому наступлению, помимо него, пытались сопротивляться командующие Киевским и Прикарпатским округами, командующий Черноморским флотом, командующий воздушной армией во Львове.
И если тебе действительно за державу обидно – совершенно необязательно палить ракетами по Киеву. Вполне достаточно договорённости с генералами-единомышленниками и небольшого отряда квалифицированных спецназовцев. Да они одним пинком могли бы выбить дух из «мечтающих о независимости»!
После чего отрапортовать Кремлю, что «прожектор перестройки» день ото дня всё ярче, а обещанное светлое завтра кажется всё более светлым.
И г-ну Горбачёву, «разбомбившему» всё руководство Советской армии всего лишь одним безоружным маленьким самолётиком, нагло приземлившимся на Красной площади, ничего не осталось бы, кроме как наградить «переусердствовавших патриотов».
Летом 1993-го, ещё до начала пушечной стрельбы на Пресне, я прочитал в «Независимой газете» статью молодого депутата, отпрыска почтенной профессорской семьи, призывавшего «избавиться, наконец, от интеллигентского предрассудка о якобы недопустимости использования армии в решении внутренних конфликтов».
Сочинитель, глубоко убеждённый, что лично его никогда не раздавит танковая гусеница, похоже, не заметил, что от «интеллигентского предрассудка» уже избавились.
И уже вошёл в историю танковый батальон генерала Лебедя, своим появлением у Белого дома переломивший настроения в августовской Москве.
А ещё не было забыто, как генерал Войцех Ярузельский ввёл в Польше военное положение, арестовав всю «головку» «Солидарности». А эту его победу благодарные сограждане нынче ценят выше всех прочих побед.
Успокоив экстремистов и открыв все двери малому бизнесу, Ярузельский доказал, что для нормального реформирования экономики предпочтительней всё же хороший трактор, а не танк.