slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

Горький дым Отечества

8 октября выдающемуся русскому искусствоведу, публицисту и общественному деятелю Савве Васильевичу Ямщикову (1938—2009) должно было исполниться 78 лет. Более семи лет его нет с нами, но друзья и соратники по-прежнему явственно ощущают ту пустоту, которая образовалась в общественной жизни России с его уходом. Он был магнитом, притягивающим людей, едва знакомых друг с другом. К нему тянулись сотни и тысячи любящих Отечество, чтобы услышать его Слово, зарядиться от него бодростью, духом несокрушимости, выразить ему своё восхищение. В войне с разрушителями отечественной культуры и истории он был подобен тем, кто в кулачных боях стенка на стенку выходили вперёд и первыми начинали крушить супостатов с весёлой яростью и отвагой. «Всё это, — писал он о них, — напёрсточники, как правило, полуграмотные.., их задача — всё расшатать». Пока существуют эти деятели антикультурной революции, прикормленные властью, Россия не возродится.
До сих пор не освоена и малая толика наследия Саввы Васильевича, которое нам предстоит открыть, а значит, вновь зарядиться его страстью и непримиримостью к врагам Отечества и снова подивиться обаянию и мощи этой исполинской фигуры. А сегодня мы перепечатываем отрывки из его работ.

Редакция.

«Валентин Распутин в одном из последних писем ко мне посоветовал не жалеть о том, что четверть века зарубежные выезды напрочь были закрыты реставратору-искусствоведу ретивыми партчиновниками. «Меня вот выпускали, — пишет любимый мой русский писатель, — и сколько дорогого времени утрачено в суете поездочной, сколько страниц не дописано из-за этих никому ненужных мотаний». Конечно, я согласен с Валентином, человеком, слов на ветер не бросающим, но мои домашние аресты сорвали немало прекрасных выставок, не дали появиться на свет десяткам книг, альбомов и каталогов, нанеся тем самым серьезный ущерб русской культуре. С моими открытиями в зарубежье делегировались недалекого ума чиновники, неспособные рассказать о драгоценном содержании выставок и их чудесных творцах. Отсиживались «искусствоведы в штатском» в гостиницах, экономили скудные командировочные на тамошние шмотки и писали сухие отчеты о результатах своего никчемного труда. И когда шлагбаум передо мной наконец открылся, сколько удалось вернуть на Родину ценнейших культурных сокровищ, со сколькими соотечественниками-изгнанниками посчастливилось наладить человеческие и профессиональные контакты. А как много важных дел помешали осуществить «демократически ориентированные» руководители Советского фонда культуры, в членах президиума которого я состоял?! И ни разу не мелькнула у меня мысль остаться в чужеземстве или «торгануть» художественными ценностями, чего так боялись «доброжелатели», заполнявшие своими доносами мои пухлые «досье». Из каждой, даже самой увлекательной, поездки спешил я домой, чтобы поделиться с друзьями радостью новых встреч и открытий, рассказать на Центральном телевидении о наиболее интересных людях или шедеврах, возвращённых в Россию. Тогда ведь русскому искусствоведу в эфире не запрещено ещё было появляться.

Отпущенный болезнью на волю, я первым делом поспешил посетить Новгород, Псков, Кижи, Петербург, Ярославль, Рязань, Вологду, Кириллов и Ферапонтово. И славил Бога, читал благодарственные молитвы за несказанное счастье снова видеть набережные Волги, бродить по сказочным дорожкам Михайловского, просыпаться у стен древнего Изборска, дышать целебным воздухом Солотчи, купаться в неповторимой цветовой гармонии фресок Дионисия, беседовать с открывателем новгородской истории Валентином Яниным, ходить по улицам старой Вологды с Василием Беловым, молиться в храме, только что построенном в деревне Гверстонь иконописцем Зиноном. Будьте прокляты, средства «демократической» информации, пошлые газетёнки и лживый телеящик, почти исключившие истинную жизнь России из сферы своего оплаченного щедрой «зеленью» внимания.
Пока я путешествовал по русским пенатам, друзья во Франции, Греции, Италии — как соотечественники, так и иностранцы, не уставали приглашать к себе в гости. Меня, правда, пугали дальние расстояния и перелёты, чреватые осложнениями многолетней болезни. Но очень хотелось повидаться с близкими людьми, с которыми связан всей жизнью, а также хоть краешком глаза взглянуть на неповторимые парижские уголки, постоять на берегу Эгейского моря, подняться на Акрополь и побродить по тесным улочкам Флоренции, Сиенны и Ассизи. Ведь русская культура органично связана с творениями античных мастеров, созданиями средневековых художников и зодчих, лучшими проявлениями западного изобразительного искусства. И я решился на первую загранпоездку, особенно поддержанный тёплым приглашением посла России во Франции Александра Авдеева, с которым мы десятью годами ранее участвовали в восстановлении росписей русской церкви св.Николая в Софии.
Перед выездом, как всегда, хотелось закончить самые неотложные дела, чтобы быть спокойным на время отсутствия. По телефону связался я с замечательным русским артистом балета и хореографом Владимиром Васильевым, чтобы обсудить детали выставки одареннейшего тверского художника Володи Маслова. Васильев предложил встретиться немедленно, ибо он через пару дней вылетал в Париж, куда и я отправлялся на следующее утро. Встречу назначили у портала Собора Парижской Богоматери. Как всё это элегантно и романтично складывалось! Вечером перед отлётом я настроился посмотреть по телевизору матч между «Локомотивом» и «Барселоной», повосторгаться поединками Клюйверта и Пименова, отличной игрой вратаря Овчинникова… С футбольного репортажа, прерванного экстренным сообщением о захвате террористами театра на Дубровке, и началось моё заграничное путешествие.<…>
Встреча наша с Володей Васильевым и Катей Максимовой, хотя и прошла в беседах о выставках и о других близких нам вещах, окрашена была подсознательной тревогой, и словно Дамоклов меч всё время висел вопрос: «А как там сейчас на Дубровке?» Вечером ко мне в комнату пришёл посол Александр Авдеев; только мы стали обсуждать страшную драму, как раздался звонок. Одному из сотрудников посольства по мобильному телефону позвонил сын с пола дубровского театра и сообщил, что он — среди заложников. Наш посол, человек большой доброты и отзывчивости, утешал отца, как мог, а я всё думал: «Как же могло так случиться? Как дошли мы до жизни такой? Нехорошие чеченцы? Да при чём здесь чеченцы! Они были всегда.
Нет, чеченцы здесь ни при чём. На следующий день я был в гостях у Тани Максимовой, вдовы талантливого русского писателя. Того, что издавал «Континент», а потом с горечью признался: «Мы метили в коммунизм, а попали в Россию». И в этот вечер мы с Татьяной вспоминали, как Владимир Емельянович, давая мне интервью для ЦТ, сказал о тогдашней борьбе Горбачёва и Ельцина: «Эти два петуха дерутся уже не на краю пропасти, а висят над ней, и всё это приведёт к страшным последствиям». Вот и привело… «Против тоталитаризма в СССР боролись мы, а власть захватили торговец цветами (Чубайс) и бракоразводный юрист (Собчак)». Общаясь последние годы с писателем, которому дозволено было печататься в «Правде», «Советской России» и «Дне», я наблюдал, как мучительно он переживает случившееся, и не удивился его скоропостижной смерти».
Савва Ямщиков.
2007 год.

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: