Гоголь в театре Гоголя

  Итак, сегодня мы живем в Год Гоголя – великому писателю исполняется 200 лет. Я специально говорю «исполняется», а не «исполнилось», потому что его творчество настолько современно, актуально и прекрасно, что о нем не хочется и не надо говорить в прошедшем времени. 

  Театры по всей России, постоянно играющие Гоголя, сейчас проявляют особую активность: премьеры следуют одна за другой – и все с любовью, фантазией и верностью автору. Если обратиться только к Москве, то и здесь уже состоялось немало любопытных гоголевский премьер, а сколько их еще на подходе!.. «Портрет», например, появился одновременно в Российском Молодежном и в Театре имени Гоголя. Оба спектакля интересны, изобретательны, да и необычны. А гоголевский московский «дом» порадовал сразу тремя обращениями к хозяину: сначала был (и есть!) яркий спектакль «Записки сумасшедшего» (это моноспектакль молодого талантливого актера Александра Лучинина). Затем последовали одна за другой и две новые премьеры, о которых сейчас и речь. Это и «Портрет», и «Ночь перед Рождеством» — спектакли такие разные и по материалу, и по драматургии, и по сценическому решению. Но каждый из них глубого вклиняется в чисто гоголевские переживания, откровения, метания, боль и смех, почти мистику, а вместе с тем – в контрастную реальность. То есть, обобщая, можно сказать, что два зрелища точно передают авторскую интонацию, а ведь это ой как непросто!..
  «Портрет» — совершенно невероятная история в двух актах. Художественный руководитель постановки С.Яшин, режисер А.Левицкий. Это пронзительной силы многоплановое произведение можно воспринимать в разных аспектах, но прежде всего – это тема художника, но совсем рядом с ней, по сути, неразрывно стоит и проблема растлевающего воздействия денег на искусство, причем, как замечено не раз, тема зла связана порой и с элементами ирреальности. Неслучайно литературоведение давно уже признало, что именно «Портрет» — самое, быть может, мистическое призведение Гоголя... Судьба молодого художника Андрея Петровича Чарткова (А.Лебедь) стремительно разворачивается на наших глазах, начиная с, казалось бы, простого «пробега» гуляющих прохожих по Невскому проспекту и мимолетных общений с майором Ковалевым, с Башмачкиным, с ревизоровым Осипом. И даже совсем микроскопически – с Чичиковым. Введение этих знакомых персонажей в действие еще более накаляет обстановку и ситуацию, позволяя ближе узнать героя, прежде чем в его жизнь войдет купленный им по случаю портрет старика, из рамы которого (сначала это сон) вывалится тот самый мешок с тысячью золотых, который опрокинет все существование героя. Неслучайно на затемненной сцене мы все равно различим и контуры портрета, и разбросанные по всей сцене репродукции картин великих – от Брюллова до Репина и Поленова. Все это безжалостно топчет ногами, а потом и просто разрезает на части метущийся, собственно, обезумевший Чертков. Что произошло с ним, к кому пришли и слава, и деньги. Мы видим, как он творчески и чисто человечески деградирует, начиная с того, что не выдержал напора титулованных обывателей, требующих, чтобы он рисовал их аж в мифических образах. В этом отношении знаменательна сцена, когда на фоне разноряженной толпы Черткова осаждает Дама с дочкой, — именно в этот момент и начинается грехопадение художника. Толпа смеется, хохочет, горланит, танцует вокруг героя, завлекая и его в танец, а все это больно давит на него... и ломает. И – повторю! – очень важно, что рядом с Чертковым мимолетно возникают колоритные гоголевские персонажи – от портного Петровича (В.Прянчин) из «Шинели», продолжаясь в лаконично и очень впечатляюще «поданных» Дамы (А.Гуляренко), издателя газеты (А.Болсунов), тоже из «Шинели», Незнакомки (Е.Лапина-Порватова), опять же майора Ковалева (И.Куколев) из «Носа». Эта галерея характеров – умная придумка постановщиков. Все это еще больше сгущает обстановку, а потому трагедия Черткова растет как снежный ком. И музыка великого А.Шнитке еще больше подчеркивает ужас просходящего в душе художника. А когда наступает финал… Впрочем, он намеренно выдан сначала: когда герой рвет холсты, отвергая все то, чему он мог бы отдать свое творчество, если бы не этот жуткий портрет с его золотом. А после начального апофеоза идет история Черткова. И приходит к моменту, зачеркнувшему в его жизни все: это когда во всю большую сцену, вернее, ее задник, врывается удивительная картина Александра Иванова «Явление Христа народу». Это жестоко напоминает Черткову о его убийственном существовании вне истинного творчества, которое к нему никогда уже не вернется. И в гомоне толпы (она почти все время сопровождает художника) он умирает. Надо сказать, что это очень сильно впечатляет – тот самый кульминационный момент, когда возникает шедевр Иванова…
  В связи с «Портетом» самых добрых слов заслуживают сценограф А.Тимошенко и балетмейстер И.Филлипова. Зрелище захватывает сразу и бесповоротно. Спектакль удался, в том сомнений нет.
  А рядом опять Гоголь. «Ночь перед Рождеством». Гоголь веселый, фантастический, романтический, поэтичный, полный юмора, а порой и колкого гротеска. Праздник широко и объемно царит на сцене – красочно, с тремя огромными куклами – рождественскими бабами – с разноцветной, заразительно пленяющей толпой парубков и девушек. Песни, танцы, игры, розыгрыши. А рядом очаровательная любовная история и невероятная реальность царских черевичек. Да и ведьма тут же (мать героя — кузнеца Вакулы), и черт, и сластолюбивый дьяк (И.Куколев), и влюбленный в жизнь, людей и сказку мудрый рассказчик Рудый Панько (А.Бордуков), и государыня Екатерина Вторая (И.Выборнова). Она играет и ведьму Солоху. Но случайно ли это совпадение?! Это доверяют нам самим решать. Перечислять актерские удачи дальше не берусь. Надо, в сущности, называть всех участников спектакля, непременно отметив очень ярких, шумных запорожцев, с которыми Вакула приходит в царский дворец. Здесь, в этом новом обращении к Гоголю, постановщик спектакля, он же и автор сценической композиции С.Яшин, сценография и костюмы Е.Качелаевой, музыка А.Черного, хормейстер Т.Бесова, балетмейстер И.Филлипова (необходимо поздравить всех и каждого). Все это создает поразительную по красоте и музыкальности театральную сцену, в которую, возможно, хотелось бы попасть и каждому из зрителей. А как поют, как танцуют! Не часто такое встретишь в драматическом театре. Но Гоголь, что ни говори, сам подсказывает и направляет действие, которое еще и развивается в таком сумасшедшем темпе, что остается только удивляться, как такое движение с блеском присутствует, ни на минуту не ослабевая, на протяжении двух с лишком часов. И вот еще что: С.Яшин – умный и дерзкий фантазер. Его спектакли отличает высокая эмоциональность и острая глубина в обращении с материалом. Это, к примеру, нелья было не почувствовать в его постановках малоизвестных пьес Теннеси Уильямса. А музыка в его работах всегда играет огромную роль, как и обращение к танцам или песням (тут уместно вспомнить его фантасмагорию в горьковских «Последних»). Но фантазия режиссера, при тех его страстных обращениях к подчеркнутой зрелищности, неистощима. Нет повторов, но всегда есть ясное и убежденное развитие. Обе гоголевские премьеры снова продемонстрировали это ценное качество, а зрители получили очень насыщенное и контрастное путешествие в мир великого классика, чье имя достойно носит театр.