Ген победы опять загорится в сердцах

  Прекрасному русскому поэту Николаю Александровичу ЗИНОВЬЕВУ исполнилось 50.
  Автор многих стихотворных сборников, лауреат престижнейших литературных премий, секретарь Союза писателей России, давний автор и друг «Слова», он живёт и трудится на Кубани. Живёт непросто, как живётся ныне всякому совестливому, талантливому и чистому сердцем поэту, отвергающему фальшь и конъюнктуру модных течений и литературных тусовок, приспособленчество, поклонение Мамоне.
  Муза Николая Зиновьева, как и другого русского поэта иных времён, — муза гнева и печали. Яркий представитель современной гражданской лирики, он поэт воистину народный.
  Поэзия Николая Зиновьева не бьёт на внешний эффект, в ней минимум «поэтического оперения», на что иной раз снисходительно взирают мастера нарядного, отточенного и пышного поэтического слога. «Не красота нужна мне в слове, а поражающая мощь. Но зато она до краёв заряжена мыслью и страстью, острым ощущением трагедийности нашего времени, пронзительным чувством России, болью за судьбу страны и народа. Мы живём в последние времена, словно говорит нам творчество Николая Зиновьева, которое есть всё — диалог Поэта и Творца.

  Редакция «Слова» сердечно поздравляет Николая Александровича с юбилеем, желает ему новых творческих свершений, здоровья и благополучия его родным и близким.

*  *  *
И всё ж, несмотря на все беды
И множество грустного,
Таится в крови ген победы
У каждого русского.

Пока мы выносим все пытки,
Из вечности скачет гонец,
Он свиток везёт, в том свитке
Одно только слово: «Конец».

Конец истязателям нашим,
Исчезнут они навсегда.
Мы снова поля свои вспашем,
Построим опять города.

Исчезнут все прежние беды,
Забудем о всех подлецах.
Таившийся в нас ген победы
Опять загорится в сердцах.

*  *  *
 «По причине увеличения беззакония
охладеет любовь». (Новый Завет)
Охладела любовь, охладела:
Никому до другого нет дела,
И об этом кричит оголтело
Сатана на просторах Земли.

Как не просто заткнуть ему глотку,
Ведь не сунешь ему «пятисотку»,
Да и кляп ему в пасть не забить.
Надо просто друг друга любить.

Но, увы, это даже не сложно —
Это просто пока невозможно.

ПЕЙЗАЖ
Воронья у нас — видите сами —
Все поля в них. Орлу одному,
Даже будь он с тремя головами,
Не расправиться с ними ему.

Тут и наши, и чьи-то вороны,
Из-за них не видны облака,
Посшибают с орла все короны
И ощиплют ему все бока.

Не дошло бы до худшего случая:
Эти стервы, забрал бы их чёрт,
Из орла могут сделать и чучело
И пейзаж превратить в натюрморт.

РУССКИЙ
«Русский человек — православный человек».
Ф.М. Достоевский.
Когда всё чуждое осилю
В душе, я в рост свой поднимусь
Не за Великую Россию,
Я встану за Святую Русь!

Кто в этом разницы не чует,
В том не пульсируют века,
Тот душу пусть свою врачует,
Не русский он ещё пока.

НАБЛЮДЕНИЕ
Там, где «золотая молодёжь»
Жадно позолоченную ложь
Ловит и потом её глотает,
Дух Святой в местах тех
не витает.

Там Дух иной берёт своё,
Вовсю идёт путина.
Ужасная картина! —
Дай, Бог, не видеть вам её.
ВЕСТЬ
В мире уж давно нечисто,
Загляни в его нутро:
Зло упитанно, плечисто,
А Добро... А где Добро?

И любви весь вышел срок,
Секс пришёл любви на смену,
Воцарён везде порок,
Верность бьётся лбом о стену.

Похоть тешится, шутя,
И разврат плюёт на небо.
Продаёт себя дитя
За кусок гнилого хлеба.

Извращённый чей-то бред
Нарекли образованьем.
Срок пришёл весь белый свет
Называть другим названьем.

Если жить так силы нет,
Если сердце не на месте,
Если ты ещё поэт,
Содрогнись от этой вести.

*  *  *
Прости, любовь, что я тебя
не встретил.
Тоски ничто не утолит.
Обоим дул нам встречный ветер,
А это встречи не сулит.

Я за всю жизнь — звучит так дико —
Твою не видел даже тень...
Откуда на щеке дождинка
Моей взялась в погожий день?

Совсем плаксивая концовка,
Прям, хоть возьми и откажись.
Ну, хорошо, я не девчонка —
Смогу стереть слезу. А жизнь?

РУССКИЙ СОНЕТ
Бывают такие минуты:
Двух слов ты не можешь связать
И думаешь в страхе: «Кому ты
Об этом бы мог рассказать?»

Господь, дай мне сил не повеситься!
Вон даже и тень моя крестится.

Со стен святители взирают
И скорбных слёз не вытирают.
Они прекрасно понимают:
В слова такие не играют.

Ужель мой ум давно в скитальцах?
И пуст давно мой жалкий мозг?
Не знаю, Господи! На пальцах
Дрожащих остывает воск.

АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ
А Муза — ветреная девка,
Да и язычница притом.
Нашепчет ночью всякой чуши,
Что стыдно и писать потом
В ответе за чужие души.

А вот Ангел-Хранитель — другое.
Если скажет, то скажет такое,
Отчего неземной холодок
Проберёт от макушки до ног.
Вытрешь пот об оконную шторку
И подумаешь: «Всё. Не грешу».
Под его теперь только диктовку
Для себя и других я пишу.

ПОЭТ
От вас ничем не отличаюсь:
Крещусь рукой, хожу ногами.
Я, как и вы, в петле качаюсь
Во сне, повешенный врагами.

Одним отличием всё ж грешен:
Вниз головою я повешен,
И от того мученья дольше.
Ничем не отличаюсь больше.

БОЛЬШОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
Война-то Третья мировая
Давно шагает по планете.
И, на победу уповая,
Кричат взахлеб то те, то эти.

Кто спящий разум их разбудит?
Какую чепуху несут
О мировом господстве! Люди!
Ведь победителей не будет,
Итогом станет Страшный суд.

А чуть пораньше Конец Света
Покажет всем что есть темно.
Хоть кто-то б внял словам поэта
И вывод верный сделал, но

Вновь на победу уповая,
Кричат взахлеб то те, то эти.
Шагает Третья мировая
По умирающей планете,
Где, ужаса не сознавая,
Ещё растут цветы и дети.

СМЕРТЬ ПОЭТА
Поэт вызвал мир на битву —
Надоело жить в опале...
Мир привычно вытер бритву,
А поэта закопали.

И покуда мать-старушка,
Опершись на крест, стояла,
Сумасшедшая кукушка
Над могилой куковала.

ТЕМ, КТО БЕЗ СОЗНАНИЯ
Конечно, это наказанье:
Смотреть как много в наши дни
Людей, живущих без сознанья
Того, что русские они.

Нет горше русскому поэту,
Как лицезреть картину эту.
Моя душа и дух, и стих
Хотят вернуть в сознанье их.

СТРАШНЫЙ СОН
Мы шли с охоты: я и друг.
С холма спустились и тут вдруг:
На старой разбитой дороге
Увидели юношу. Он,
Как старец, волок свои ноги,
И, видно, что был удручен.

Дивясь, у него мы спросили:
«Ты кто и как имя твое?»
Слова его нас подкосили:
«Я — ангел-спаситель России,
И я покидаю её.
Молчите. Сие — воля Бога».
У нас онемели уста.
Когда ж мы очнулись, дорога
Уже оказалась пуста.

*  *  *
Хоть с нами не было того,
После чего бывают дети,
Счастливей нас на целом свете,
Мы знали, нету никого.

Мы целовались в кинозале,
Где я теперь седой сижу.
Какими жадными глазами
Я в наше прошлое гляжу.

Гляжу в чарующую даль я,
Где счастлив был давным-давно.
Ты с кем теперь, моя Наталья? —
Мне до сих пор не всё равно.

*  *  *
Где наши и мощь, и богатство?
Я знаю ответ на вопрос —
Где нету духовного братства,
Разруха царит и хаос.

«Во всём виноваты мы сами!»
Кричу не народу — толпе,
Где каждый моргает глазами
Сквозь дырку в своей скорлупе.
 
*  *  *
Убогие, ветхие кровли.
Плывущий, касаясь земли,
Печальный закат цвета крови
Расстрелянной царской семьи.

Откуда сравнение это?
Не знаю природы его.
С того оно, с этого ль света?
Оставим вопрос без ответа.
Но знайте, что в строчках поэта
Случайного нет ничего.

РОССИЯ
Я вижу женщину, на ней
Пылает платье на ветру.
Она бежит, бежит к пруду —
Вот образ Родины моей.

Боль передать нельзя словесно,
Кто чиркнул спичкой, неизвестно,
И мысль, сводящая с ума:
«А может быть, она сама?!»

НЕВЕДЕНЬЕ
Суперлайнер по курсу летел
И в салоне: кто тихо храпел,
Кто разгадывал глупый кроссворд,
Кто-то пил понапрасну лекарство.
Ведь не ведали люди, что борт
В двух часах от Небесного Царства.

РЕКВИЕМ
Слова сочувственные лживы.
Не выбраться из колеи,
Ведущей в ад, когда чужие
Стоят вокруг. Одни чужие.
Чужие все. Даже свои.
*  *  *
Ты меня безрассудным не числи,
И безумие мне не пророчь,
Если поиск спасительной мысли
Занимает и день мой, и ночь.

...Ночь глядит сквозь квадратики
стёкол.
Полетав со звезды на звезду,
Мысль, как на руку ловчего сокол,
Возвращается снова к Христу.

НАРОД — ДИТЯ
Он давно не видел пряник,
Всё то кнут ему, то клеть.
Много терпит он от нянек.
Не пора ли повзрослеть?

Стать умней, ну хоть немного,
Чтоб понять, где друг, где плут?
Ради жизни, ради Бога.
Тщетно. Няньки не дают.

ПОЭТ
Поэт и слава. Врозь их нет.
Уж такова его природа.
Но трижды славен тот поэт,
Кто ищет славы для народа.
Но чтобы стать таким поэтом —
Рекомендаций никаких.
Лишь стих. Обыкновенный стих,
Но озаренный Божьим светом.

*  *  *
Наше время — время крови,
Дышат злобой наши дни.
Ничего не слышу, кроме
Визга жуткого: «Распни!»

Тонет в сумерках Россия,
Свет струит лишь тень Креста.
Скоро явится Мессия,
Всё расставит на места.

*  *  *
Я всеми силами храню
От века нашего отсталость,
Который губит ни корню
Всё, что людского в нас осталось.

И пусть нельзя остановить
Сей век игрой на жалкой лире,
Дай, Бог, хоть разум сохранить
В безумном этом мире.

*  *  *
И в том, что зла вокруг без меры,
И что вокруг без меры тьмы,
Виновны только маловеры,
И маловеры эти — мы!

На что мы, собственно, готовы,
Коль нет сил выдержать поста?
Застанет нас вопрос Христа
Врасплох, когда Он спросит:
«Кто вы?»

И мы, поднять не смея глаз,
Услышим: «Я не знаю вас».
И станем локти мы кусать,
А дальше... не хочу писать.