Евгений Примаков. Штрихи к портрету

«Безусловно, это был великий гражданин нашей страны, — сказал о выдающемся государственном деятеле СССР и России Евгении Максимовиче Примакове Президент России Владимир Путин на церемонии прощания в Колонном зале. — Евгений Максимович умел спокойно, конструктивно, эффективно — что самое главное, решать самые сложные задачи, добивался максимальных результатов на всех постах, где бы он ни работал». То, как Примаков относился к своей стране, Путин назвал примером «беззаветной верности Отчизне».
«Его авторитет за рубежом неоспорим, он всегда был центром притяжения для многих людей; с ним общались, советовались, сверяли свои действия и планы. Могу сказать, в полной мере это касается и меня», — заметил президент.
«Мы будем помнить вас, дорогой Евгений Максимович, почитать, любить и благодарить. Вы — в наших сердцах. Прощайте», — произнёс он последние слова.

Был ли он баловнем судьбы? Нет, если вспомнить, что ему довелось пережить. Преждевременный уход из жизни сына Саши, жены Лауры. Она была удивительно яркой и талантливой женщиной – музыкант с консерваторским образованием, которая прекрасно играла на фортепиано и пела. Унижение, через которое прошёл при Ельцине. Заказное политическое убийство руками телекиллера Доренко. Став премьер-министром, он сказал, что России нужно подготовить 200 000 мест в тюрьмах для героев российской приватизации. Этого ему не простили…
C Евгением Максимовичем Примаковым я впервые увиделся давно — в мае 1976 года. Случилось это в американской глухомани — в курортном местечке Рио-Рико в штате Аризона на самой границе с Мексикой. Американская равнина здесь, на юго-западе страны, тянется на сотни километров и напоминает лунный пейзаж после извержения вулкана – застывшие горные кряжи вдоль горизонта, ровная, как стол, пустыня Сонора, тягучее безлюдье, огромные кактусы, Долина памятников апачей и навахо, которых, кстати, Гитлер в своё время обещал освободить от владычества англосаксов. Здесь в Аризоне и знаменитый Великий каньон – гигантский, чуть не в два километра глубиной и в десятки километров шириной, провал, тянущийся почти на полтысячи вёрст посреди великого безмолвия пустыни. Аризона подавляет своей величественной мрачной красотой, но для русского глаза она сильно смахивает на красоту преисподней.
Как минимум два политических деятеля прославили этот штат. Выходец из Аризоны отставной генерал Барри Голдуотер, обещавший при случае сбросить атомную бомбу на Московский Кремль, потерпел в президентских выборах 1964 года одно из самых сокрушительных поражений в американской истории, проиграв сопернику-демократу Л.Джонсону как раз из-за своей дремучей воинственности. А сегодня Аризону в сенате США представляет хорошо известный на Руси Дж. Маккейн, большой друг всех наших врагов. Так что с этим штатом нам отчего-то хронически не везёт…
…Ранним утром, ещё до завтрака, в открытом бассейне отеля плескался один из членов советской делегации - заместитель министра сельского хозяйства СССР Борис Рунов, Герой Советского Союза. У края бассейна о чем-то тихо переговаривались академик Г. Арбатов, директор Института США и Канады, и З. Бжезинский, тогда председатель Трёхсторонней комиссии, работу которой финансировал и возглавлял лично Д. Рокфеллер. Было прохладно, лёгкий ветер далеко разносил запах свежего кофе из ресторана, из-за горных отрогов на горизонте показалось бледное солнце, обещая ещё один прекрасный день...
В США в те недели и месяцы разыгрывались последние акты беспрецедентной политической драмы, известной как Уотергейтское дело. Два года кряду газета «Вашингтон пост» раскручивала на своих страницах детектив, сотворённый журналистами Вудвордом и Бернштейном и заместителем директора ФБР Марком Фелтом, вошедшим в историю как источник по имени «Глубокая глотка». Началась эта история арестом сторонников Никсона, подловленных на установке подслушивающих устройств в штаб-квартире демократов в Уотергейте. Так что сегодняшние скандалы с американской прослушкой канцлера Меркель и президента Олланда имеют под собой пусть недобрую, но давнюю американскую традицию. Оставалось всего три месяца до вынужденного ухода в отставку президента Никсона. В Москве полагали, что враги политики разрядки в США нашли подходящий повод, чтобы избавиться от её главного творца.
В тот год польский эмигрант Бжезинский, так и не выучившийся за десятилетия жизни в США говорить по-английски без акцента, привёз Давиду Рокфеллеру на смотрины свежеиспечённого губернатора Джорджии Джимми Картера.
В Трёхсторонней комиссии, где отбирают претендентов на вхождение в американскую элиту, на Картера посмотрели, остались им довольны и теперь зорко следили, насколько успешно этот новичок в большой политике пройдёт через сито первичных выборов в президентской гонке. В ходе праймериз Картер легко отбил претензии
Э. Кеннеди, а в ноябре одержал верх над республиканцем Дж.Фордом. После этого Бжезинский стал его помощником по национальной безопасности. К слову, 32 года спустя счастливый лотерейный билет во власть получил у той же Трёхсторонней комиссии Барак Обама, ещё один птенец, только чёрный, выхваченный из политического небытия.
В Рио-Рико проходила ежегодная Дартмутская встреча советских и американских политических и общественных деятелей, их проводили по очереди в США и СССР. Евгений Примаков, моложавый, щеголевато одетый заместитель директора Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) и член-корреспондент АН СССР. Подтянутому, улыбчивому жгучему брюнету, с густым и низким голосом, неожиданным в человеке его роста, Примакову досталась подгруппа по Ближнему Востоку – одна из самых запутанных на тот момент сфер советско-
американского соперничества. Хотя когда отношения между СССР и США были ясными и безоблачными? Никогда. Даже в пору союзничества во Второй мировой войне.

Ближний Восток — регион Примакова
После арабо-израильской войны Судного дня 1973 года соотношение сил в этом регионе стремительно менялось в пользу США и Израиля. Госсекретарь США Киссинджер, вообще-то склонный тянуть одеяло на себя и всячески преувеличивать свои заслуги перед Израилем, в своих мемуарах даже всю советско-американскую разрядку назвал тактическим маневром, прикрывавшим политику вытеснения СССР с Ближнего Востока. В узком кругу своих помощников Киссинджер признавал, что Советский Союз «ведёт себя довольно благоразумно по всем вопросам. Даже на Ближнем Востоке, где мы своей политикой поставили их в сложное положение, они не послали нас ко всем чертям».
В течение арабо-израильского кризиса 1973 года Брежнев и Никсон впервые обменялись личными дружескими письмами, и Генеральный секретарь не преминул заметить коллегам по Политбюро: «Никсон глубоко уважает всё советское руководство и меня лично». Тем временем Киссинджер, писал американский историк Зубок, всячески тянул с принятием резолюции в СБ ООН о немедленном прекращении военных действий — он явно хотел дать Израилю время для победного наступления на египетской территории. И после принятия резолюции Израиль продолжал громить египтян, словно не слыша голоса международной общественности.
Тогда советское руководство направило Никсону послание (в его подготовке участвовал и Примаков), в котором говорилось о настоятельной необходимости начать совместную американо-советскую операцию по принуждению Израиля к миру. Если США к этому не готовы, говорилось в письме, то СССР «будет вынужден с учётом острой обстановки пойти на соответствующие шаги в одностороннем порядке». По западным сведениям, две советские воздушно-десантные дивизии были приведены в состояние готовности, а громадной советской флотилии в Средиземном море было дано указание двигаться в сторону Египта с целью демонстрации силы.
Киссинджер, однако, начал блефовать по-крупному. Явно превысив свои полномочия и не поставив в известность советскую сторону, он отдал приказ о приведении американских вооружённых сил в состояние повышенной боеготовности. Только сдержанность СССР в этот момент помогла избежать большой беды. Никсон отменил приказ ретивого Киссинджера, Кремль и Белый дом совместно цыкнули на Израиль, и война остановилась.
Война Судного дня ещё больше убедила Брежнева в том, что мир между Израилем и арабскими странами можно построить лишь совместными усилиями США и СССР. В письме к Никсону Брежнев намекнул об интригах, которые плетутся некими силами, желающими подорвать «личное взаимное доверие между нами». Подозрений в отношении Киссинджера он уже не скрывал, писал американский историк Зубок.
Сидя в пластиковой будке синхронных переводчиков, я очень скоро понял, что наши делегаты – учёные, журналисты, отставные военные, дипломаты, партийные функционеры из Международного отдела ЦК — в своих выступлениях никогда не выходили за рамки официальной позиции СССР. Это было привычно. Куда удивительней было другое: абсолютно то же самое делали американцы – профессура, журналисты, разведчики, предприниматели, госдеповцы, которые сидели рядом и прилежно следовали духу и букве инструкций государственного департамента США. Какая там свобода?! Все ходили, как говорится, по половице. Кстати, военных, ни действующих, ни бывших, в американских делегациях не припомню. Американцы, видно, и сами опасались, что те могут, войдя в раж, нагородить чего-нибудь такого, что сильно бы вышло за рамки протокола. Если вспомнить таких отвязных аризонских ястребков, как Голдуотер или Маккейн, то опасения эти легко понять.
Бросалось в глаза, что советские держались между собой куда проще, чем американцы. Во-первых, наши всегда тянулись друг к другу, во-вторых, у нас было теперь почти утерянное, великое ощущение — равенства, отсутствия социальных перегородок. У всех, независимо от возраста и званий, было очень схожее прошлое: война, скудная молодость, коммуналки, студенческие общежития, разгрузка вагонов по ночам. Примаков, вспоминали знавшие его в то время, ещё и в аспирантуре МГУ ходил в шинели. Различия в зарплатах хотя и были, но были смешны по западным меркам. А у американцев было сразу понятно, что Давид Рокфеллер, несмотря на всё его внешнее радушие, это вам совсем не какой-нибудь Джон Смит.
В остальном никаких различий между двумя делегациями не было. Что советская, прибывшая из-за «железного занавеса», что американская, представлявшая «самую большую демократию в мире», делали одно и то же: исправно излагали всё то, что, в общем, можно было почерпнуть из официальных источников. Ну, может, чуть больше. Вольности допускались также в форме подачи — можно было её расцветить, придать ей остроумную или лирическую форму.
Многолетний опыт работы Примакова на Ближнем Востоке, его личное знакомство с ведущими фигурами тогдашней политики в регионе, безусловно, придавали особый вес его высказываниям. Ну, а больше всего его слушали, когда он вовремя и умело вворачивал какой-нибудь анекдот по теме обсуждения. Ответом всегда был дружный хохот всей «ближневосточной комнаты».
Я добросовестно старался передавать смысл выступлений. Кто-то из американцев вспоминал библейское: «Дай человеку рыбу, и он будет сыт один день, научи его ловить рыбу, и он будет сыт всегда», — это об экономическом сотрудничестве СССР и США. Когда обсуждали вопросы сокращения вооружений, успехом пользовалась такая затравка: «Давайте условимся в самом начале — мы строим мост поперёк или вдоль реки?».
Сопредседателем подгруппы со стороны США был молодой (едва за 30), красивый шатен Джозеф Байден, недавно избранный в сенат от крохотного Делавера. Нынешний вице-президент США. Вот так в Америке отбирают и пестуют свою будущую элиту – десятилетиями, «из тени в свет перелетая», обкатывая своих выдвиженцев на различных должностях, внутренних и международных форумах, чтобы потом приставить их в качестве менторов к неопытным выдвиженцам из ниоткуда, вроде Обамы.
Заседания, перемежаемые перерывами на кофе, обычно длились несколько дней и редко выходили за рамки вполне дружеского обмена мнениями. Если кому-то, как, например, политическому обозревателю «Правды» Георгию Жукову, было угодно несколько заострить бесконфликтное и ровное течение бесед и обвинить американцев в нагнетании международной напряжённости и намерении продолжать гонку вооружений, то усилиями академика Г. Арбатова, директора Института США и Канады АН СССР, и Д. Рокфеллера, двух руководителей делегаций, вспышки эти гасились.
А уж Примаков с его школой тбилисского тамады превосходил многих прочих по части застольного руководства беседами, мгновенно сглаживая возникающие противоречия шуткой, байкой, анекдотом. Сильно работали на советско-американское сближение вечерние ужины с тостами в честь фронтового содружества СССР и США в годы Второй мировой войны, звучали песни, русские и американские, и всегда на ура принимали жену Примакова Лауру, прекрасную пианистку с красивым голосом. Неудивительно, что умение нравиться, гостеприимство и радушие четы Примаковых привлекали к ним окружающих, советских и иностранных. Прошло не так много времени, и Рокфеллер, «некоронованный король Америки», по словам В. Зорина, оказался у Примаковых в гостях. Причём засиделся там до первых петухов, так что пришлось переносить отлёт его частного самолёта. Впрочем, будущее показало, что ему это не сильно повредило. Американский олигарх, перенёсший недавно шестую операцию по пересадке сердца, в июне отпраздновал свой 100-й день рождения.
В 70-е годы США только выкарабкивались из крайне болезненного для них поражения во Вьетнаме, преодолевали «вьетнамский синдром», и поэтому диалог с Вашингтоном, во-первых, был возможен, и, во-вторых, он вёлся на равных. Стратегический паритет, достигнутый в эпоху правления Брежнева, был зафиксирован во многих советско-американских соглашениях 70-х годов. Советский ВПК ценой огромных усилий наращивал количество стратегических систем и создавал оружие нового поколения. Советским конструкторам удалось произвести собственную ракету с РГЧ ИН («Пионер») и новый средний бомбардировщик Ту-22М. В СССР разработали новую атомную подводную лодку класса «Тайфун» и строили могучий океанский флот. За десять лет после московского саммита в 1972 г. Советский Союз принял на вооружение 4125 межконтинентальных баллистических ракет наземного и надводного базирования, тогда как США — всего 929. Больше всего американских экспертов по стратегическому планированию беспокоило развёртывание большого числа тяжёлых МБР Р-36М, способных нести до десяти боевых блоков. Такая ракета подходила по размеру к уже построенным в 1960-е гг. стартовым шахтам, а следовательно, СССР на порядок увеличивал свой стратегический арсенал, не нарушая лимиты, установленные договором ОСВ-1. Американцы называли эти ракеты СС-18, или «Сатана». СССР начал размещать их в 1974 г., всего, по американским данным, было развернуто 308 таких ракет.
Противостояние двух сверхдержав переводилось из военной сферы в идеологическую, что явилось громадным шагом вперёд для обеих супердержав да и для всего мира. Что ж, идеологическое так идеологическое, согласились в Вашингтоне, и взяли при Картере на вооружение доктрину «прав человека», которой годами, как тараном, долбили СССР, проламывая чувствительные бреши в «железном занавесе».
Примаков выделялся даже в весьма ярком и представительном ряду дипломатов советской школы: он умел держать себя, знал, как выждать паузу, не торопился со скоропалительными суждениями и осуждениями. Он обладал прекрасным чутьём на собеседника, огромным опытом и государственной мудростью. Хотя принимать уже в новое время на себя руководство СВР, а потом МИДа было непросто. Ему в отличие от Громыко досталось руководить внешней политикой уже не сверхдержавы, а страны, переживавшей период величайшей смуты и брожения.
В пору чуть не всеобщей эйфории нашей новой элиты после крушения «тоталитаризма» и наступления «эры общечеловеческих ценностей» он весьма трезво относился к Западу, совсем не разделяя восторгов a-la Козырев. Что, правда, не мешает особо бдительным отечественным конспирологам числить его по разряду «агентов влияния» Запада. Но американские правые никогда с этим не соглашались, Примакова они не жаловали. «Скрытный, себе на уме, бывший агент КГБ, друг диктаторов в Ираке и Сербии, враг Запада» — вот слова о нём известного обозревателя «Нью-Йорк таймс» У. Сэфайра, которые, вообще-то, можно носить как знаки отличия.
«Хотя Примакову, несмотря на отчаянные усилия, не удалось предотвратить войну в Ираке и бомбардировки Сербии, — отмечало в связи с кончиной этого выдающегося государственного деятеля России агентство «Ассошиэйтед Пресс», — он изменил тональность российской внешней политики, придав ей большую уверенность и убедительность».

 

Виктор ЛИННИК