slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

Его Превосходительство Скунс

Вопрос вопросов нынешнего бытия: кто есть и во что превратился писатель, певец, поэт, актёр, режиссёр – создатель духовных ценностей? Кто он? Иммунная система в государственном организме? Болтологическая «прокладка с крылышками», толерантный амортизатор между чиновным олигархатом и постсоветской массой одураченных и духовно оскоплённых россиян? Или сознательно запрограммированный и нацеленный на разрушение русского духовного мира и государства «интеллектуёвый» субъект, которого, как идиотический парадокс, это же государство и финансирует?
Статья Валерия Иванова-Таганского на эту тему «Инакотворчество» («Слово». № 12/2017) бескомпромиссно препарирует многослойную проблему нашего духовного сосуществования. Признаться, я был немало озадачен этим заточенным эссе, вышедшим из-под пера, как ни крути, литературного чиновника: академика, действительного члена, вице-президента академии, секретаря, зам.председателя московского МГО СПР и прочее, прочее. Как правило, практически каждый «многочлен», угнездившийся в поднебесной иерархии, становится творческим и социальным скопцом: комфортное бытие определяет его беззубо-вассальное, лакейское сознание.

Но вот вам перлы от чиновника, имеющего в своем активе остропроблемные романы и пьесы, режиссёра, ставящего спектакли в театре на Таганке: «В систему (образования, культуры) вторгся намеренный народ, у которого цели и ориентиры были заточены не на развитие традиций…, а на их разрушение». «Паразитический класс, который сложился в результате так называемых реформ и приватизации, более всего был заинтересован в отсталости России». Здесь — не придворное стило, выписывающее литкружева, здесь скальпель вивисектора от литературы, вырезающего без наркоза раковую опухоль пошлятины. Автор анализирует спектакль «Князь» режиссёра Богомолова в театре Моссовета, где Настасья Филипповна пишет письмо Мышкину… менструальной кровью. Этот видеоряд с его воинственной маразматикой на современных сценах можно фактурно бесконечно продолжать.
Театр предсмертно трепыхается в лапах растлителей и режиссёрского свиноподобия. Отдельные фрагменты брезгливого возмущения происходящим в театре появились в нашей беседе с Ю.М. Соломиным («День литературы»): Яша в «Вишнёвом саду занимается любовью с Дуняшей, Раневская – наркоманка, Иван Грозный (в «Видениях Иоанна Грозного» Слонимского, Ростроповича и Стуруа) мужеложествует на авансцене, перед зрителем мочатся, справляют большую нужду, режиссёр выходит к зрителям нагишом, прикрывшись театральной программкой. В Мариинском и Большом театрах в «Евгении Онегине», в «Руслане и Людмиле» пьют водку из горла, извиваются голые проститутки во главе с бандершей Наиной. Театр Гоголя, сорвавшись с нравственной цепи, купается в режиссёрских помоях в пьесе «Пластилина», где мать и два двуногих кобеля насилуют её сына. В «Полароидных снимках» актёры и по совместительству некрофилы совокупляются на сцене – мёртвый и живой, за что получают четыре премии. За подобной некрофилией мчится, задрав штаны, и театр Немировича-Данченко, чей основатель переворачивается в муках в гробу.
Эта шокирующее, вызывающе наглое попрание всех устоев, традиций русского театра сопровождается везде истошным визгом и ядовитой слюной – при любых, даже самых выдержанных протестах, при любой попытке воззвать к государственным структурам, которые продолжают финансировать истребление Русского, нравственного Духа. Показательный, буквально взорвавший национально мыслящее сообщество пример — эпатажно-режиссёрские конвульсии К. Райкина в своём «Сатириконе», истерически облаявшего из его подворотни робкую попытку поднять тему нравственной цензуры. Иванов-Таганский резюмирует сущность К. Райкина как субъекта театральной жизни, закусившего удила и бешено несущегося по театральному большаку: «Райкину необходима государственная гарантия, что какую бы гнусь, кто бы из севших на шею государству и налогоплательщикам… ни нагадил, — всё будет оплачено».
И как осиновый кол от чиновников в поднятую проблему финансирования пошлятины: в 2017 году государственная дотация «Сатирикону» увеличилась до 235 миллионов рублей. Просится на выход некая зоологическая идентичность: в русский лес каким-то образом, при попустительстве таможни, прибыл... скунс! Укрупнился, заматерел на русской пище и стал диктовать лесу свои скунсовые правила и образ жизни в статусе Его Превосходительства, превосходя всех ядовито-удушливой струёй из-под воинственно задранного хвоста при конфузливом, толерантном молчании медведей, волков и прочих хозяев леса.
Разговор о творящемся беспределе, о пошлости и бесстыдстве в сценографии можно продолжать бесконечно: фактов истребления русских театральных традиций накопилось за последние двадцать лет немерено. Но не менее удручающе и другое: нравственно опущен «ниже плинтуса», при бешеном бурлении всяческих премий, наград и грантов не только театр. Поражены бациллой примитивизма во многом каналы TV, эстрада, шоу-бизнес, песенная стихия, платформа коих «занятие любовью» и миазмы быта.
В литературе дела посложнее, ибо наша литература всё более неодолимо становится юбочной. Феминистские романы улицких, толстых и прочих вторгаются как в вокзалы, уличные киоски, книжные магазины, так и в издательства. Из-под их перьев текут потоки примитивизма, пополняя разливанное болото трясинной графомании.
На последней Международной книжной ярмарке в Москве было немало со вкусом и богато изданной русской и мировой классики. Но её хищно обволокла куда более толстая короста псевдолитературы, спесиво блещущей издательской позолотой и столь же золочёным дебилизмом. С тяжёлым  изумлением проходил мимо бесконечных издательских «прыщей», вздувшихся на больном теле российской литературы. На полках завалы с одуряющим амбре феминистики и кухонной кулинарии… Из трясины подобных ярмарок за последние 20 лет не выплыло на поверхность ни одной яркой литературной попытки вскрыть тотальный либер-маразм российского социума в то время, как за стенами ММКЯ смрадно клокотала постсоветская реальность во всем её уродстве.
Примитивный торгаш, прикрывшись генеральскими погонами, разворовал половину армии. Но слепая и глухая Фемида, закупленная с потрохами, превращена в юридическую потаскуху и куёт амнистии и реабилитирующие законы.
Твою машину могут безнаказанно сцапать в клещи, погрузить в эвакуатор вместе с тобой, чтобы затем выколачивать из тебя тысячные штрафы под защитой дубинок ОМОНа, ГИБДД и суда. Коллекторы – недобитая в 90-х, а ныне расплодившаяся стая двуногих шакалов.
ЖКХ в остервенелой погоне за прибылями вправе безнаказанно задирать тарифы в разы, а затем, без объяснений, выселять из единственного жилища на улицу, отключить твоё жилье от газа, света и воды, от тех благ цивилизации, которые добывали своей кровью и потом наши деды и отцы.
В хоккее, к которому имеет прямое отношение мой внук, родители собирают вскладчину «смазку» для судьи, чтобы тот судил справедливо (!). И это – железная необходимость, поскольку не раз и не два «не смазанные» судьи засуживали матчи, в наглую поплёвывая на официальные протесты тренеров.
Из Ставрополья звонит племянница, сообщает о титанической схватке с военкоматом. Забирают в армию её сына с дипломом вуза и … 9%-ной близорукостью. Вымогают 30 тысяч: чтобы принять во внимание запретное заключение медкомиссии. Матери терпеливо впрямую объясняют: дурочка, ты что, с луны свалилась? Чтобы «откосить» здорового пацана, нужно 100 тысяч. А за твоего полуслепого и так скостили по-человечески — втрое.
Судья застенчиво преподносит на тарелочке с голубой каёмочкой маньяку три года поселения – за убийство, тогда как покалечившему бандита в защите навешивают пять лет тюрьмы.
Коррупционная плесень, приобретая всё более изощрённую социоструктуру в ХХI веке, накрыла всё российское общество, пронизывая его толщу метастазами до самого дна. Почти ежедневно растут цены на хлеб, мясо, молоко, сахар (при фарисейском официозе в 4% инфляции). Основной набор продовольственной корзины становится практически недоступен миллионам бюджетников, подпихиваемых либер-компрадорами к мусорным ящикам, как в 90-е. Сколько лет вменяемые экономисты-государственники с Сергеем Глазьевым стучали в толоконные лбы правителей с трагическим предупреждением: мы потеряли продовольственную безопасность! Восстановите агропром, везде, во всём мире государства выделяют своему АПК не менее 10 процентов ВВП! Наш 1 процент после вступления в ВТО — это преступление! Не достучались. Теперь имеем то, что имеем…
И всё же это не самое страшное. В нашествиях Батыя и Чингисхана с удавкой Хазарии, в Первую и Вторую мировые войны терпели ещё не то и выживали как этнос. Но теперь надвигается самое необратимое, невосполнимое – рушатся ценности национального духа.
Фёдор Бондарчук волочится послушным теляти за арбой либерастов от кино. Он переступает через талант, статус, русское мировоззрение своего великого отца в фильмах «Духлес» и «Сталинград». Увы, сыновное яблочко сдуло антирусским тайфуном от родовой яблони, и сынок шлёпнулся далеко от неё.
Донимает парадокс произошедшего. В театры, в кино пришла новая кадровая генерация режиссуры. «Творческий» лом, которым она вскрывает концептуальности спектаклей, — шок ниже пояса и «бабки» любой ценой.
Но ведь актёрская масса, с которой режиссура работает, во многом осталась прежняя, так как с недоученными щелкопёрами, с современными чёртиками, выпущенными из «Табакерки» Табакова, из ГИТИСа, «Щепки» и «Щуки», не сделаешь спектакля, на них одних не пойдёт зритель. И что же эта фундаментальная масса из советского театра и кино, которая обучена и сострадательным слезам, и высокому катарсису, и пронзительной человечности в русской сценографии? Что же она терпит? Где хоть один бунт народных СССР и России на загаженном корабле режиссёрского самодурства и пошлятины? Нет бунта. Варят и скармливают эту дурианову похлебку покорно рабски ошарашенному хамством зрителю.
Иванов-Таганский в своей статье не теряет надежды, что рано или поздно зрительский протест против «гуанорежиссуры» даст результаты. «Ни одно усилие, ни один вздох, ни одно мероприятие (как минимум — тухлые яйца и свист, уход из зала во время спектакля. — Е.Ч.), направленное против опошления и развала русской культуры, не пропадут даром».
Думается, живописать далее творящуюся вакханалию в русском искусстве бессмысленно. Время задавать вопрос: кто и как должен ответить за гниющее изнутри государство, за государственное поощрение растлителей? Министр культуры Мединский, увенчавший себя лавровым венком реформатора, не отваживается как держатель бюджетного культфонда ни на одну серьёзную карательную акцию против шизоидной сценографии и тратит бюджетные деньги на авангардно «творческую» диспепсию параноидальной режиссуры.
Президент, отвлекшись на минуту от нефтегазовых, турецких, сирийских и прочих геополитических проблем, с чьей-то, надо полагать,  того же министра культуры, подачи раздаёт высокие гранты и награды похабникам, по которым давно плачут тухлые яйца, гнилые помидоры и пинок под зад.
Но снова к литературе… Не раз и не два приходилось слышать от коллег по перу адвокатскую защиту происходящего: уход мастеров пера от остро социальной литературы — «укатали сивок крутые горки». Да полно, коллеги. Такими ли крутыми были эти горки для ныне стержнево пребывающих на всех литературных толковищах, на Всемирных русских соборах, на Международных книжных ярмарках, в Правлении СП России? Их «горками» была упоительная синусоида: от одной литпремии – к другой, от одного лауреатства – к другому, от одного президиума — к ещё более сановитому. И если говорить в открытую, начистоту, то настоящими «сивками» были Пересветы советской литературы, заплатившие жизнью за свой социальный, сопричастный надрыв: Василий Шукшин, Пётр Проскурин, Анатолий Иванов, Иоанн Снычёв, Иван Ефремов, Валентин Пикуль, Юрий Бондарев, Василий Белов и много других. Одни доживают во враждебно-утробном молчании, другие угасли в тени, надорвав души на гражданском воинском протесте. Но процветают, осыпаны триумфом в официозном статусе бессмертных классиков гибкохребетные, с русофобским душком, приспособленцы всех времён: от сталинизма – до горбельцинизма.
Где молодые писатели в опасном и во многом беспощадном процессе по имени Сбережение Духа? Прежде всего следует упомянуть даровитую молодёжь. Хотелось бы вступления в эту тематику (духовность и роль писателя, режиссёра, актёра, художника в обществе) наших зарубежных эмиграционных земляков, наблюдающих литературные и социальные процессы изнутри – из «утробы» Запада: а как и что у вас?.. Надеюсь на продолжение дискуссии.
 
Евгений ЧЕБАЛИН
(Печатается в сокращении.)

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: