slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ

ПетербургЭка невидаль — бутылка из-под минералки. Хотя, как посмотреть. Той, что нашли недавно на берегу реки Охты при раскопках, более трёх столетий. Употребляли её содержимое люди не очень бедные, поскольку минеральная вода завозилась из далёких краев и весьма ценилась населением города Ниена, который жил-поживал задолго до того, как в здешних местах удумали прорубить «окно в Европу».

Молодая археология

Рядом с большинством европейских столиц имперский Петербург — город совсем ещё молодой. Его подростковый, если можно так выразиться, возраст закончился всего четыре года назад, когда в празднование своего трехсотлетнего юбилея мегаполис был официально признан историческим городом — в том смысле, что теперь любые строительные работы в нём могут проводиться только после обязательного осуществления археологических изысканий. Так что «археология Петербурга» — словосочетание достаточно непривычное: самому этому понятию в нынешнем году исполнилось всего полвека.

В 1957 году увидела свет первая монография по археологии Северной столицы. В ней ленинградский учёный Александр Грач обобщил пятилетний опыт работы по изучению остатков обнаруженного им на Васильевском острове деревянного строения при Академии наук, в котором трудились Михайло Ломоносов и его сподвижник астроном и географ Жозеф Делиль.

Так было положено начало изучению «подземного Петербурга». Подземного потому, что все сооружения петровской эпохи с течением лет «опустились» на полтора-два метра: в ХVШ веке и Меншиковский дворец, например, и здание Двенадцати коллегий были выше и стройнее. Под накопившимся за три столетия культурным слоем обнаружились первая каменная набережная в районе Смольного, остатки Зимнего дворца Петра Великого и дворца Елизаветы Петровны, фрагменты скульптуры и изразцы той поры, первый в России фонтан, сооружённый в 1710 году и ныне полностью ушедший под землю, осколки голландских одноразовых курительных трубок. Именно одноразовых — уж слишком тонки их глиняные стенки, чтобы выдержать повторную набивку табаком и выколачивание пепла. Археологи рассказывают, что подобно тому, как тротуары современных городов усеяны окурками, осколки таких трубок в ХVII – XVIII веках устилали мостовые Антверпена или Амстердама. И торговали заморскими трубками так, как сейчас продают сигареты: уже набитыми табаком и не только поштучно, но и целыми пачками.

Археологические находки подтверждают, что приневские земли были обитаемы со времен незапамятных. На Заячьем острове найдены фрагменты кремниевых артефактов, позволяющих судить о том, что поселения первобытного человека появились здесь ещё в период позднего неолита. Следы наших пращуров обнаружились в местах недавних раскопок на Кронверке Петропавловской крепости.

Среди самых любопытных находок здесь четыре скелета первых строителей Петербурга — солдат восемнадцати-двадцати лет, захороненных в землянках зимой 170З—1704 гг. Именно захороненных, а не просто брошенных в яму: на срезе почвы видны следы маленького могильного холмика. О том, что погребены не штатские люди, а военные (причём необязательно русские, возможно, то были и пленные шведы, которых использовали на земляных работах), свидетельствует скверное состояние зубов очень молодых ещё людей. Археологи считают, что это последствия регулярного исполнения одной из самых частых военных команд того времени «Скуси патрон!» Известно, что в те годы солдаты, заряжая ружья, надкусывали картонную упаковку патрона, чтобы из неё высыпался порох, и зубы оттого очень быстро стачивались.

Кстати, о захоронениях. Иногда отсутствие находок говорит археологам не меньше, чем их обнаружение. Глубоко, например, укоренилось представление о том, что Петербург стоит на человеческих костях, что его первостроители в огромных количествах погибали от эпидемий и голода. Пока не обнаружено никаких следов массовых погребений людей, полегших в землю от мора и глада. В культурных слоях петровской эпохи находят лишь остатки обычных кладбищ. Поэтому многие археологи полагают, что «град на костях» — скорее, миф, чем реальность.

Конец минувшего века и начало нынешнего характеризуются настоящим всплеском интереса к истории невских земель. По мнению профессора Анатолия Кирпичникова, ученого с полувековым стажем, широко известного по работам в Старой Ладоге, ещё относительно недавно археологии ХVIII века в городе не придавалось никакого значения, ибо считалось, что заниматься ею несерьёзно, мол, про эту эпоху всё уже давно известно, сохранилось множество предметов и их описаний, целы многие здания той поры. А потом вдруг историки поняли, что белых пятен по восемнадцатому веку множество.

Активность историко-археологических изысканий подстегнуло решение о сооружении на берегу Охты в месте её впадения в Неву небоскреба для газпромовского офис-центра, споры вокруг которого не утихают по сей день. Проект, правда, предусматривает сохранение части крепости Ниеншанц и выделение помещения для музея. И хотя археология не терпит суеты и спешки, надо торопиться, ибо совершенно очевидно, что перерытая строительной техникой и залитая бетоном территория очень скоро станет недоступной для исследователей. Так что времени у археологов из Института истории материальной культуры РАН в обрез. Совсем недавно группа под руководством Петра Сорокина откопала фрагмент деревянной крепости, предположительно датированный девятым веком. Сейчас проводится экспертиза, и если версия учёных подтвердится, то история приневской земли прирастёт ещё пятью веками.

Все находки, собранные на территории предполагаемого строительства «Охта-центра», сегодня размещаются в небольшом, площадью 140 квадратных метров, помещении на Красногвардейской площади. Городского археологического музея, если не считать небольшой экспозиции в Комендантском доме Петропавловки, нет. Между тем о необходимости его создания в Северной столице говорил ещё 150 лет назад один из основателей Русского географического общества — академик Карл Бэр.

 

А ЧТО ТАМ, ПОД ПОЛОВицей

Давным-давно на большом камне в Лужском районе стояла часовня в честь святой Параскевы Пятницы. Поклонявшиеся ей верующие приносили сюда монетки, ладанки, иконки, ленточки и всякую всячину. Всё это было погребено под камнем после того, как часовня сгорела. А потом сюда пришли археологи. Что их поразило — это множество мелких монет чеканки 1940—1941 гг. Видимо, уходя на Фронт, красноармейцы приносили их Параскеве в надежде вернуться с войны.

В питерской земле сокрыто немало кладов. Ещё в конце ХVIII века в Галерной гавани на Васильевском острове нашли арабское серебро девятого столетия. Такой же клад незадолго до Великой Отечественной войны откопали в Петергофе на берегу Финского залива. В девяностых годах при сооружении набережной возле Большеохтинского моста из котлована извлекли золотой крест, старинные монеты, ценную хозяйственную утварь. По версии учёного Глеба Лебедева, клады ХVIII века и более позднего времени обнаруживаются при раскопках примерно раз в 10—15 лет.

В поисках сокровищ вовсе не обязательно рыть землю. В императорской столице жили люди состоятельные — достаточно взглянуть на сохранившиеся ещё в некоторых домах парадные лестницы и старинные камины. Рассказывают, как однажды, где-то в шестидесятых годах прошлого века, в Дзержинский райком партии, что размещался в бывшем дворце Кочубея, заявился некий старичок и, отрекомендовавшись одним из архитекторов здания, полюбопытствовал: «А где ангел?» Оказалось, что при ремонте в одном из кабинетов барельеф с изображением ангела, как идеологически вредная деталь декора, был наглухо заштукатурен.Как показала экспертиза, барельеф был выполнен из ценнейших видов слоновой кости и имел большое художественное значение.

После Октябрьской революции многие богатые петербуржцы, покидавшие Россию, прятали в оставленных домах часть своих сокровищ в надежде вернуться когда-нибудь на родину. Прятали и те, кто оставался, но опасался экспроприации. При капитальном ремонте здания на Красноармейской улице рабочие нашли целую коллекцию старинных монет, серебряные подсвечники, вазы, инкрустированные полудрагоценными камнями каминные часы. Другой строитель, сдирая для своей дачи дверную коробку в ремонтируемом здании на улице Маяковского, буквально был осыпан золотыми монетами царской чеканки.

До сих пор ещё можно встретить нумизматов, которые просеивают через решето землю и промывают её водой на берегу пруда на Елагином острове, в месте, где когда-то стоял шикарный ресторан и подгулявшие посетители сорили монетами, теряли перстни, кольца и прочие дорогие безделушки.

Но везёт не всем. В конце прошлого века на весь город прогремел случай в универмаге «Гостиный двор», где рабочие, меняя полы в помещении бывшей часовой мастерской, наткнулись под половицей на четыре золотых кирпича с клеймами высокой пробы. Одного сгубила жадность — отпилил кусочек и побежал в ближайший пункт приема драгметаллов. Там его и повязали по звонку товарищей по бригаде чекисты и препроводили в Большой дом на Литейном. За три дня пребывания в этом неприветливом заведении бедолаге пришлось ещё уплатить 75 рублей.

Кладоискателям есть ещё о чём грезить: до сих пор не отыскалось нумизматическое собрание князя Юсупова, драгоценности Елисеева и Фаберже, где-то в окрестностях Петербурга спрятана коллекция оружия императора Александра III, вывезенная в революцию из Гатчинского дворца.

Государь, крест твой здоров

О делах минувших дней, обычаях и нравах людей, их творивших, могут поведать не только археологические раскопки и найденные клады. Весьма неожиданные находки обнаруживаются в питерских памятниках. Когда реставрировали герб Российской империи на Петровских воротах Петропавловской крепости, за карнизом нашли пропуск XIX века, в котором значилось: «Комендант крепости разрешает выйти из крепости одному человеку с узлом». На сложенном пополам листке осталась треугольная дырка. Видимо, часовой накалывал бумагу на штык, её сорвало ветром и занесло за карниз. В самих воротах остались пули, которыми стреляли в двуглавого орла — герб был продырявлен в нескольких местах. Пули, как показала экспертиза, оказались от винтовки Мосина — такие выпускали в 1914—1920 гг. Судя по всему, расправу над царским символом учинили в революционном семнадцатом году, в феврале-марте, скорее всего.

Интересные находки попались реставраторам Колесницы Славы на арке Главного штаба. Внутри скульптуры одной из лошадей лежал матрас — то ли бомж какой обитал на, казалось бы, недосягаемой высоте, то ли влюблённые парочки устраивались. В локте руки самой богини ждал другой сюрприз: бутылочка из-под паяльной кислоты, внутри которой находился рулончик свинца. Когда его осторожно развернули, удалось прочитать слова: «сатрапы», «воля народа» и дату — 1905 г.

В арке под колесницей наткнулись на каморку со строительным мусором XIX века. В нём сохранилось множество английских пивных бутылок: о стране-производителе свидетельствует рельеф на темном стекле. В Петербург 1828 года, когда возводили арку, пиво могло попасть только по морю, на паруснике, и стоило оно недешево. Так что строительные рабочие были не такие уж нищие, как их обычно представляет наша история.

Привкус эпохи можно ощутить и в надписях, которые оставляют на памятниках. Когда несколько лет назад проводилась комплексная реставрация Александровской колонны, под фигурой ангела с крестом рабочие увидели надпись, сделанную во время подновления памятника в 1862 году: «Государь, крест твой здоров». Слова эти начертал, должно быть, человек, преисполненный верноподданнических чувств. А через сто лет, во время реставрации 1962 года, человек уже XX столетия по верху креста накорябал от всей души: «Здесь был Толик».

Санкт-Петербург.

Юрий КУКАНОВ 

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: